Греховные радости - Пенни Винченци

— Так будет веселее. Давай, скажи официанту, Тоби, чтобы он принес сюда два стула, ну и еще одну бутылку шипучки.

— Хорошо, — ответил Тоби. Губы у него были слегка поджаты.

Они, все четверо, знали друг друга давно; Сара была обычной, ничем не примечательной девушкой, в которой было нечто лошадиное, а Доминик — внешне грубоватым, но сердечным и общительным парнем, который сейчас с трудом заканчивал учебу в сельскохозяйственном колледже в Сайренсестере. Он всегда был без ума от Шарлотты; она же, успев довольно сильно опьянеть, принялась изо всех сил флиртовать с обоими парнями.

— Давай-ка, Сара, ты садись в углу, а ты, Дом, — вон там, с внутренней стороны. Так Тоби будет легче разговаривать с официантом. Ой, Доминик, я страшно рада тебя видеть. Ты так выглядишь… словно иссечен ветрами и, знаешь, очень сексуально. Что, в сельскохозяйственном колледже все такие? Тоби, дорогой, может быть, и тебе стоило бы лучше пойти не в Сити, а в сельское хозяйство? Тогда бы ты не был таким красавчиком и таким бледным. Так, что же мы будем есть? У них тут значатся омары. Слушайте, если бы вы только видели, каких омаров мы ели в Нантакете! Гигантских, и с огромными, фаллических форм клешнями. Ко мне потом приходили такие странные мечты и сновидения. Ну а вы тут что делали все лето, пока я там занималась омарами? До чего я рада, что мы все встретились! Мне было так скучно, никого нет, все разъехались, а сейчас так здорово, лучше и не придумаешь!

К концу ужина Тоби погрузился в мрачнейшее расположение духа, Сара хихикала и пыталась вести себя так же раскрепощенно, как Шарлотта, а Доминик клевал носом над бокалом портвейна. Шарлотта решила, что ей хочется танцевать, и настаивала, чтобы Тоби отвез ее в «Трэмп».

Когда они вышли на улицу и уселись в машину, Тоби некоторое время молча смотрел на нее. Потом включил мотор и на огромной скорости рванул по главной улице.

— Тоби, мы не туда едем. Это не к Лондону, а от него. Разворачивайся.

— Нет, Шарлотта. Я не буду разворачиваться. Ты не в том состоянии, чтобы ехать в «Трэмп». Я отвезу тебя домой.

— Тоби! Ты что, хочешь сказать, что я пьяна?

— Не хочу, а прямо говорю: ты пьяна.

— Ничего подобного. — Она дотянулась и потрепала его сзади по шее. — А ты любишь командовать, Тоби. Очень любишь командовать. Прекрасный вечер сегодня получился, правда? Как тебе кажется?

— По-моему, нет, — отрезал Тоби. — Нет.

— Да? Очень жаль. — Она некоторое время помолчала, разглядывая его. — А ты действительно очень красив, Тоби. Очень красив.

— Спасибо.

— Останови на минутку машину, а?

Он испуганно взглянул на нее, но съехал на обочину и остановился. Шарлотта наклонилась к нему и крепко поцеловала в губы.

— Великолепно, — пробормотала она. — Изумительно. Господи, секс — это такое удовольствие.

Тоби снова запустил машину и резко тронулся с места; выехав из города, он круто свернул с шоссе влево, под указатель, показывавший в сторону Сейвернейк-форест. Шарлотта дремала, откинувшись на спинку сиденья.

Очнулась она сразу, внезапно почувствовав, что машина остановилась. Тоби затормозил в самом конце неизвестной проселочной дороги, в глубокой колее, и теперь смотрел на Шарлотту с каким-то странным выражением.

— Господи, — проговорила Шарлотта, сразу же трезвея, — что стряслось? Мы что, сломались? Тоби, в чем дело?

— Нет, — ответил он. — Мы не сломались. А вот я могу сейчас сломаться. Давай выйдем из машины, Шарлотта.

— Нет. Ну ладно. Только ненадолго.

Она выбралась из машины. Тоби вытащил из-за заднего сиденья коврик и расстелил его на траве возле дороги.

— Иди сюда, — позвал он, усаживаясь. — Иди ко мне, Шарлотта. Нам еще много надо сегодня сделать, верно?

— Ну, я…

— Брось, Шарлотта, незачем разыгрывать передо мной эту застенчивость. Ты же знаешь, что ты всегда мне нравилась.

— Тоби! Насколько я слышала, ты не так уж плохо проводил время без меня.

— Да, верно. Но тебя, Шарлотта, я никогда не забывал. Не мог забыть. Помнишь ту вечеринку, а? Я-то помню.

— Нет, — фыркнула Шарлотта. Впрочем, какую вечеринку? О чем он говорит? Голова у нее кружилась.

— Иди сюда ко мне, садись. — Тоби похлопал рукой по коврику. — Садись и устраивайся поудобнее.

Шарлотта недоверчиво посмотрела на него. Потом села. Тоби повалил ее на спину и принялся целовать. Теперь она вспомнила: он всегда умел хорошо целоваться. Не так хорошо, как Бо, но тоже неплохо. Она ответила на его поцелуи.

Рука Тоби забралась к ней под платье. Шарлотта почувствовала, как он оглаживает ее груди, как уверенно и целеустремленно ласкает соски. Некоторое, не очень долгое, время она разрывалась между теми приятными ощущениями, которые вызывали у нее движения рук Тоби, и чувством, что она вроде бы нарушает верность Бо; но потом внезапно успокоилась. Бо был за тысячи миль отсюда. Немного любовных игр не нанесут ему никакого ущерба. Уже обе руки Тоби были у нее под платьем и продвигались вверх, потом пошли вниз, лаская ее обнаженные загорелые ноги, поглаживая бедра и все больше сосредоточиваясь на них. Вот он добрался до ее трусиков; она почувствовала, как его пальцы неуклюже и осторожно, словно проверяя, коснулись ее волос. Ощутив, вопреки собственному желанию, возбуждение, она слегка застонала и потянулась, и Тоби понял смысл этого сигнала.

Он резко сел, отодвинувшись от нее, и расстегнул молнию на брюках, Шарлотта предусмотрительно отвела взгляд в сторону.

Потом он снова склонился над ней и принялся снимать с нее трусики; она улыбнулась и стянула их с себя сама. Не в силах больше сопротивляться совокупному эффекту от выпитого и тех ощущений, что пробудили в ней воспоминания о пережитых раньше сексуальных радостях и удовольствиях, она лежала на спине, и ее поза, выражение ее лица, ее взгляд, ее разметавшиеся волосы — все это властно звало к себе. Она уже не ощущала ничего и ничего не помнила, кроме собственного возбуждения, кроме силы и пульсирующего жара охватившего ее желания; Тоби опять начал ее целовать, а потом, когда она выгнулась навстречу, прижимаясь к нему, вдруг вошел в нее резко, твердо и безжалостно. Шарлотта снова закрыла глаза и вся отдалась наслаждению.

Но наслаждения не было. Тоби четыре или пять раз дернулся, не переставая лихорадочно целовать ее, и она только-только стала привыкать к нему, чувствовать его, ощущать какое-то удовольствие, как он застонал, кончил и бессильно опустился на нее. Шарлотта лежала, освещенная луной, смотрела в высокое небо, и ей казалось, что ее грубо предали. Где же та радость, которую она привыкла испытывать, где тот нарастающий ритмичный жар, тот оглушающий взрыв и наступающее потом приятное умиротворение? Сейчас она чувствовала лишь какую-то ноющую пустоту, похожую на боль. Она лежала, не шевелясь, почти полностью протрезвев, и вдруг ее окатила горячая волна стыда.