Петр I. Материалы для биографии. Том 1, 1672–1697 - Михаил Михайлович Богословский

число охотников должно было причинять беспорядок, недостаток офицеров и их неопытность, что могло вести к замешательству. Но они вследствие излишней уверенности или по глупости не хотели брать ни лестниц, ни мостов, ни других каких-либо приспособлений. И все-таки я прочел у многих на лицах, что они готовы раскаиваться в своем предприятии. Все это не обещало ничего доброго». Гордон делает последнюю попытку отговорить от штурма, но тщетно. «Я представлял об этом его величеству еще во время ночи, объявляя открыто, что неразумно предпринимать штурм против крепости, где осажденные решили ожесточенно до гибели драться, притом же, когда минами или пушками еще не сделано бреши, даже без лестниц, которых штурмующие не хотят захватывать, и при таком отдалении (апрошей) от рва, именно на 40 или на 50 сажен. Отправив всех к траншеям, я сам пошел туда, и затем вскоре туда пришел генерал Автоном Михайлович. Во втором часу ночи его величество прислал мне сказать, что придет в мою палатку, чтобы поговорить со мной. Когда он пришел с другими генералами, говорили только о штурмах и о взятии города, и я не мог ничему этому воспрепятствовать. Я сказал, как другие, хотя и далек был от того, чтобы обещать успех». Было решено, что тревога, пробитая поутру, будет сигналом к штурму[384].

Гордону принадлежит и единственное сколько-нибудь полное описание самого штурма 5 августа. «С рассветом, — читаем у него, — я послал приказание стрельцам занять траншеи и затем велел бить тревогу, что было знаком к нападению. Однако передовые не выказали никакого усердия и пропустили значительное время, пока мы их принудили к выступлению. И это происходило без особенного оживления. Между тем они шли вперед. Командуя бутырскими и тамбовскими солдатами на левом фланге, я приказал им беспрерывно стрелять против углового бастиона, и они держались с этой стороны очень хорошо.

Но другие полки, которые должны были идти вправо поблизости Дона, более следовали за бутырцами и тамбовцами и, поворачивая влево, пришли в пространство между садами, где они сочли благоразумнее засесть, чем решительно броситься на вал.

Бутырские и тамбовские солдаты, заставив неприятеля прекратить стрельбу с валов болверка, живо двинулись вперед и пошли на приступ болверка, влезая на вал даже без лестниц, что было довольно легко по уступам плетня. Но когда они достигли гребня, они встретили ожесточенное сопротивление, потому что турки сражались, как люди, полные отчаяния. Хотя наши напали на них храбро, однако не были в состоянии ворваться в бол-верк. Здесь был убит „бей“, или начальник города. Между тем другие полки не пытались ни напасть на доставшиеся им места, ни помочь нападающим на болверк. Это очень ободрило турок, и они без всякого опасения стреляли по тем, которые теснились между садами и стояли не прикрытыми от огня с вала». Итак, отважно вели себя охотники Бутырского и Тамбовского полков, действовавшие против углового болверка, заставившие неприятеля замолчать и взобравшиеся на вал, хотя в конце концов им не удалось достигнуть намеченной цели: овладеть бол-верком. Охотники, составлявшие правую колонну, которая должна была подступить со стороны Головина и направить усилия против азовских укреплений, примыкавших к берегу Дона, действовали вяло; вместо того чтобы держаться вблизи Дона, сбились влево и засели в пригородных садах, не решаясь двигаться дальше. Слабее всех, по рассказу Гордона, оказалась часть войск, которая должна была нападать на Азов со стороны расположения Лефорта. Эта часть почему-то медлила и выступила только тогда, когда войска Гордона начали уже отступление. «Левофланговые, — пишет Гордон, — не сделали ничего, даже самомалейшего, до тех пор, пока наши, будучи утомлены, начали отступать. Тогда они предприняли атаку, но не с лучшим успехом, чем другие». Гордон относился вообще пристрастно к Лефорту с того времени, как последний сделался таким близким любимцем Петра, и, может быть, в рассказе о поведении левофланговых краски сгущены слишком и не совсем справедливо. Сам Лефорт в письме к брату, написанном по окончании первого Азовского похода, иначе изображает дело. «Немногого недоставало, — пишет он, — чтобы город был взят, если бы только один генерал имел войска наготове вовремя, когда следовало. Из 1500 моих охотников 900 было убито или ранено. Они оставались на валах в течение двух часов после других, чтобы спасти три знамени, упавшие в турецкие рвы вместе с убитыми офицерами. Они предпочитали умереть, чем потерять свои знамена. Они вернули их. Если бы еще было 10 000 солдат, город был бы взят приступом. Но он никогда не сдался бы: турки упорны и не желают никакой пощады»[385].

Весь ход штурма 5 августа можно, следовательно, себе представлять в таком виде. Штурм велся вызвавшимися охотниками в числе 4500 человек, подразделенных на три колонны по 1500 человек каждая, которые выступали под командой трех генералов. Колонна Гордона, состоявшая из волонтеров Бутырского и Тамбовского полков, действовала соответственно общему расположению войск в центре, колонна Головина должна была напасть на азовские укрепления с правого фланга, вблизи берега Дона, колонна Лефорта — с левого фланга. В бою, как он разыгрался в действительности, первоначальные предположения нарушены были и относительно места, и относительно времени. Солдаты Гордона штурмовали болверк, но не были поддержаны другими отрядами. Отряд Головина изменил направление, сдвинулся влево к центру, засел в садах, не атакуя укреплений и тем не отвлекая неприятеля от войск Гордона. Отряд Лефорта вступил в бой позже, чем следовало, когда атака Гордона кончилась неудачей. По плану было задумано нападение на Азов также и с четвертой стороны, с тыла, для чего донские казаки в числе 400 должны были спуститься по Дону на 20 лодках. Руководимые самим Петром, они успели это сделать вовремя, но встретили ожесточенное сопротивление со стороны осажденных, были отбиты и принуждены были вновь сесть в лодки и вернуться по реке ни с чем.

Штурм кончился неудачей, но никто не решался дать приказ к отступлению без Петра, а Петр отлучился с того места, на котором он обещал находиться во время штурма, поехал руководить экспедицией казаков на лодках, и его нельзя было отыскать. «Уже штурмующих, — пишет Гордон, — не оставалось и третьей части, так как многие из здоровых уносили убитых и раненых… Мы долго ждали приказания царя, но не получили никакого. Поэтому я дал приказ к отступлению, твердо решившись лучше подвергнуться немилости, чем без нужды жертвовать еще людьми. Так это предприятие, — заключает Гордон свой рассказ о штурме, — несвоевременно и необдуманно начатое… имело очень неудачный исход. Из всех четырех полков было убито 1500 солдат, не считая офицеров. Многие из них остались