Оценщик. Защитник феи - Григорий Константинович Шаргородский

верную смерть ради спасения троицы отчаянных смельчаков и тем самым хотел обеспечить себе место в легендах, а тут такой облом. Но это все равно не повод, чтобы так грубить.

– Прости, вождь, так получилось, – с покаянной физиономией заявил я на общем, при этом виновато разводя руками.

Шутка вообще никакая, но оркам зашло. Передовая группа штурмовиков вдруг начала ржать, а в исполнении орков это еще то испытание для ушей. Скорее всего, это была нервная реакция, причем у всех, включая меня и Бисквита. Лишь фея пребывала в блаженном покое и мирно спала, улыбаясь своим снам.

Эпилог

– Ты действительно думал, что сможешь избежать возмездия?! – вдруг раздался за моей спиной шипящий голос, который мог принадлежать только эльфу.

Я прыгнул вперед, разворачиваясь прямо в воздухе. Рука ухватилась за Шип, но тут же навалилась паника от того, что мой запас Живой силы оказался абсолютно пуст. Еще страшнее стало, когда, окончательно развернувшись, я узнал в говорившем вроде бы убитого мной в человейнике князя. Как так-то?! Ему же орк отрезал голову!

Неопознанный мною конструкт сорвался с палочки эльфа и полетел в меня, а я попытался сплести щит, махая Шипом как бездарный дирижер. Бесполезно – с таким же успехом я мог изобразить реверанс. Брызжущий синими искрами конструкт врезался в меня и… я проснулся. Сразу посмотрел налево и понял, что она опять сбежала из моей постели в несусветную рань. С этим нужно что-то делать. Счастливые сновидения, которые навевала мне фея в начале ночи, после ее ухода мое подсознание по непонятным причинам компенсировало кошмарами. И так уже вторую ночь подряд.

В общем, надо обсудить это с Фаей. Да, именно обсудить и именно с Фаей. Теперь фею зовут Фаина Ивановна Петрова. С отчеством влез Иваныч, а на фамилии настояла сама Фая. Плюс к этому она научилась говорить и делала это, пожалуй, чаще, чем мне бы того хотелось. Похоже, в попытке разобраться с Призрачным мостом мы чуть ли не слились друг с другом в единое целое, а потом, при разделе, я заполучил кое-какие способности фей, в которых пока еще не разобрался, а Фая впитала весь мой жизненный опыт.

И это было очень странно. Напрягало совсем не то, что она научилась говорить и узнала многие мои тайны, а то, что пыталась выяснить, почему я поступал в жизни так, а не иначе. Почему стесняюсь самоудовлетворения, раз это так приятно? Почему боялся первого поцелуя, даже зная, что нравлюсь девушке? Почему измазал фекалиями машину учителя математики, несмотря на то что это было омерзительно? И это самые безобидные из заданных ею вопросов. Теперь назойливые детишки из Академии кажутся мне тихими бабочками.

Еще хуже стало, когда у нас случился первый секс. Причем действительно первый – я никогда не спал с феями, а Фая раньше использовала близость с мужчинами только для того, чтобы получше их изучить. Теперь же и ей были доступны чувственные удовольствия. Диким это все было потому, что моя партнерша, зная о моих потаенных фантазиях, со всей широтой своей фейской души и убойной непосредственностью попыталась воплотить их в реальности. Причем все, даже самые отвязные. Сам от себя такого не ожидал, но пришлось тормозить ее.

Я лежал на кровати и смотрел в потолок, вспоминая позапрошлую ночь с двойственными чувствами. На следующий день Фая сказала, что ей нужно пообщаться с Заряной о своем о девичьем. И это очень хорошая мысль – дополнительная мягкость и женственность ей точно не помешает.

Сладко потянувшись, я осмотрелся в спальне. Странная, конечно, штука – человеческое восприятие. Несмотря на то, что этот дом всегда казался мне уютным, временами возникала мысль, что неплохо бы перебраться в Белый Город и пожить в таких же шикарных апартаментах, как у Нисы. Сейчас я могу позволить себе даже выкупить один из эльфийских пентхаусов благодаря моей доле в добыче орков, которые до сих пор гоняют эльфов по всему городу. Бисквит показывал предварительные расчеты, и я до сих пор в шоке. Но теперь и эта спальня, и весь дом почему-то казались идеальным местом для проживания, покидать которое совершенно не хотелось.

У богатых свои причуды и свои радости. Кстати, насчет радостей. Мой нос уловил аромат идеально сваренного кофе. Идеален он потому, что вместе с моей памятью Фая получила и многие навыки, включая умение готовить любимый напиток именно так, как мне нравится. Уверен, она и готовить тоже научилась, но почему-то совершенно не хочет этого делать. Впрочем, нечего жаловаться – в мире все равно нет совершенства.

Выбравшись из постели, я натянул боксеры и, весело насвистывая, отправился в гостиную за своей порцией кофе. В голове тут же мелькнула мысль, что стоит прикупить дом справа, в котором живет вредный старикашка. Полноценная кухня и столовая мне точно не помешают.

Уже на середине лестницы, когда нижняя часть моего тела уже была видна от барной стойки, пришлось замереть на месте от взрыва многоголосого женского смеха. Малодушное желание сбежать наверх пришлось давить в зародыше, потому что мои волосатые ноги все равно уже выставлены на всеобщее обозрение и, возможно, стали поводом для веселья. Справившись с собой, я продолжил спуск, но затем вновь остановился, озадаченно пялясь на открывшуюся картину. Да, Фая хотела пообщаться с женщиной, но не в такую же рань и не в таком количестве. У нас тут, по ходу, фулл-хаус образовался. Фея умудрилась собрать всех, с кем у меня был хотя бы намек на серьезные отношения – Заряну, Олю и Нису. И это ни фига не намек на групповушку, а явное предзнаменование дикого головняка.

– Приветствую, дамы, – вежливо поздоровался я на общем ради Нисы.

– Иди пить кофе, – тут же отозвалась певица, которая к приготовлению напитка не имела ни малейшего отношения, да и вообще готовить не умела.

– Минутку, только оденусь, – сохраняя на лице вежливую невозмутимость, отреагировал я и услышал дружный ответ.

Пусть и не синхронно, да еще и на разных языках, но смысл был один и тот же: «Чего мы там не видели?»

А ведь заставили покраснеть, заразы такие! Я на пару секунд замер, не зная, что делать, но тут услышал, как из спальни отчетливо донеслась мелодия марша имперских штурмовиков. Все присутствующие прекрасно знали, что это означает, и тревожно притихли. Я же расплылся в ехидной улыбке и сказал, изобразив псевдоизящный поклон:

– Простите, дамы, но у меня дела.

Быстро вернувшись в спальню, подхватил с тумбочки телефон и ответил на вызов: