Баламут - Василий Горъ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…Двигаться по ломаной траектории Долгорукая смогла только через два с половиной часа. В смысле, достаточно уверенно. А через пять с четвертью, то есть, почти на сутки раньше, чем я предполагал, уже довольно уверенно носилась волчьим скоком за лидером, прячущимся под маревом! И пусть при этом скорость передвижения оставляла желать лучшего, а марево требовалось слишком плотное, требуемый результат был налицо. Что позволило очередной раз переиграть планы, остановить убивающуюся девушку и подозвать к нам Шахову и озвучить новые вводные:
— В общем, так: для того, чтобы выдвинуться к синей области Зоны, не зарубаясь с каждым встречным корхом, китайцем или загулявшим сусликом, нынешнего уровня освоения волчьего скока вполне достаточно. Само собой, не вообще, а в цейтноте, вызванном сами знаете, чем. Поэтому сейчас мы с вами вернемся в форт, поужинаем и завалимся спать. Ориентировочно до часа ночи. Потом позанимаемся на полигоне с макетом «тропинки», дадим немного подзаработать саперам и уйдем в тайгу. Вопросы?
— Серьезных нет. Есть несерьезный! — воскликнула Шахова, так же, как и я, заметившая, что Рине стало не по себе, и решившая ее отвлечь от страха перед неизвестностью. Я тоже не остался в стороне, поэтому проявил великодушие:
— Давай несерьезный.
— А где в этой программе пункт «Насладимся результатами воспитания Мегеры»? Мы ж ждали целый день!
— Простите, исправлюсь. Вернее, уже исправился: наслаждаться начнем в столовой — уверен, что раздатчицы в курсе всех подробностей и с большим удовольствием поделятся ими с нашей троицей. Потом сделаем перерыв, дабы суметь заснуть, а продолжим уже за Стеной. На первом же привале.
— Совсем другое дело! — заулыбалась Лариса Яковлева и пихнула Рину плечом: — Че стоим? Программа озвучена, «Манул» бьет хвостом, а лучшие сплетницы «Девятки» уже извелись от недостатка благодарных слушателей!
Последняя фраза пришлась Долгорукой по душе, и она, весело хихикнув, сорвалась с места… волчьим скоком. Да, угнаться за Язвой, использовавшей крылья ветра, не смогла, зато побила личный рекорд скорости передвижения и забила на свои страхи. В том же ключе вела себя и по дороге — придумывала варианты наказаний для Мегеры, оценивала варианты, излагаемые Шаховой, и пыталась вовлечь в обсуждение «загруженного» меня. А во время высадки перед столовой неожиданно подыграла старшей подруге. Да так, что напрочь испортила настроение моим злопыхателям из ремроты, проходившей мимо: заметив реакцию Язвы на пару-тройку ненавидящих взглядов, повторила ее действия «близко к тексту». То есть, обошла машину, эротично покачивая бедрами, скользнула под мою свободную руку, вжалась в левое подреберье упругим полушарием, потерлась щечкой о грудную мышцу и, облизав губки, тихонько промурлыкала:
— Если прижмешь к себе еще и меня, то им поплохеет в два раза сильнее. А если по-хозяйски шлепнешь по заднице… обеих, то особо впечатлительные личности застрелятся!
— Прижать — прижму! — изобразив подходящее выражение лица, заявил я и сразу же подкрепил слова действием. — А шлепать не буду: мне кажется, что демонстрация такого уровня близости при посторонних недопустима.
— Ладно, шлепнешь наедине… — без всякой задней мысли пошутила Великая Княжна и выскользнула из объятий, чтобы следом за Шаховой войти в автоматически открывшуюся дверь. А через пару-тройку минут, подходя к желтой раздаче, увидела горящий взгляд Калабуховой и легонько ткнула меня локотком.
— Ага, оно самое… — не шевеля губами, еле слышно выдохнул я и приветливо поздоровался с Алевтиной. А она, скороговоркой выпалив свой вариант приветствия, переключилась на животрепещущую тему:
— Баламут, последние новости слышал?!
— Не знаю, какие новости ты считаешь последними, но мы только-только вернулись с «пятерки», на которой проторчали целый день, и еще ни с кем не говорили.
— О-о-о!!! — сладострастно застонала женщина и всплеснула пухлыми руками, из-за чего ее бюст волнующе заколыхался: — Прикинь, а Мегера-то, наконец, допрыгалась!
— В каком смысле?
— Ее переводят. В какую-то дыру под Певек[7]. Будет сидеть на все тех же камерах, но наблюдать за тундрой и учиться держать на привязи свое грязное помело!
— Ты считаешь, что ее наказали за распространение сплетен? — спросил я и получил забавный ответ:
— Это не мнение, а факт: говорят, что этот перевод ей устроил кто-то из высокопоставленных «туристов», вроде как, узнав, ЧТО ИМЕННО эта дура несла про него и его жену!
— Что ж, поделом… — мысленно поблагодарив Дарью Ростиславовну и за столь справедливое решение, и за создание правдоподобной легенды, заявил я. Потом переложил на поднос тарелку с самой большой отбивной и задал напрашивавшийся вопрос: — А что ее муженек? Небось, вне себя от злости?
Калабухова снова расплылась в мстительной улыбке и очень энергично замотала головой:
— Неа! Он бесится по другой причине: с его банковского счета исчезла совершенно нереальная сумма!
— Что значит «исчезла»? — не понял я.
— Прости, я неправильно выразилась! — повинилась женщина, хотя, вне всякого сомнения, намеренно подогрела мое любопытство. — На самом деле деньги ушли равными половинами на два разных счета. Первая улетела в Читу, в сиротский дом Алабиных. В тот самый, в который пристраивают детей погибших рейдеров. А вторая, типа, частному лицу, но с программно заблокированными личными данными. Но самое смешное даже не это: руководство банка, до которого дозвонился начфин, предоставило документы, подтверждающие факт перевода этих средств… с комма Мегеры!
Каюсь, я счел последнее утверждение домыслом сплетников «Девятки». Ан нет, чуть позже, связавшись с государыней, чтобы сообщить об изменении в планах и новой дате выхода за Стену, сразу после приветствия услышал монолог, подтвердивший слова Алевтины:
— Здравствуйте, Ратибор Игоревич! Если вы набрали меня для того, чтобы поблагодарить за помощь и, заодно, отказаться от средств, которые вот-вот поступят на ваш счет, то, право, не стоило. Безопасники, занимавшиеся этой проблемой, приложили к докладу нарезку из фрагментов аудиозаписей, скопированных из соответствующих архивов форта номер девять. Так вот, та часть, которая позволила приобщиться к «творчеству» этой вашей Мегеры, вызвала во мне всего лишь омерзение и желание отмыть… даже не руки, а душу. Зато разговор этой злоязыкой твари с главой рода Смирновых — лютую ярость: требуя за полюбовное решение «проблемы» двадцать процентов от суммы, находившейся на счету Татьяны Ивановны в день ее гибели, бездушная и циничная сука не постеснялась заявить, что половина денег пойдет на благое дело — на помощь несчастным сиротинушкам! Вот я и поддержала этот почин. Только перечислила подразумеваемую сумму со счета
