Ярость - Уилбур Смит

– Ответ полиции оказался таким массовым и немедленным, что наверняка был подготовлен заранее. Мы думали, что пройдет какое-то время, прежде чем они разберутся в обстановке и соберутся с силами. И надеялись использовать эту передышку, собрать массы для продолжения кампании неповиновения, чтобы движение набрало разгон и стало неостановимым, но нас ждали. На свободе осталось всего несколько руководителей, в числе этих счастливцев Мозес, а без них движение уже пошло на спад.

Он с мстительным огоньком в глазах посмотрел на Тару и продолжил:

– Однако еще сохранились отдельные очаги сопротивления. Безупречно работает наша маленькая Виктория. Она организовала сестер в Барагванате и сделала их частью общего движения. Но долго она не продержится: можно не сомневаться, что очень скоро ее арестуют и вышлют.

– Вики храбрая женщина, – согласился Мозес. – Она понимает риск и идет на него добровольно.

С этими словами он посмотрел на Тару, словно проверял, проявит ли она свою ревность. Она, конечно, знала о его браке, но никогда о нем не говорила, понимая, каковы будут последствия. И теперь она опустила глаза, не в силах принять вызов.

– Мы недооценили этого Деларея, – сказал Мозес. – Он серьезный противник. Мы достигли очень немногого из того, на что надеялись.

– Но Объединенные Нации обсуждают наше положение, – тихо сказала Тара, не поднимая головы.

– Обсуждают, – презрительно согласился Мозес. – Но довольно будет одного-единственного вето, наложенного Америкой, или Англией, или Францией, и всему конец. Они будут бесконечно болтать, а мой народ страдать.

– Наш народ, – поправил его Маркус. – Наш народ, Мозес.

– Нет, мой народ, – хрипло возразил Мозес. – Все остальные в тюрьме. Я единственный оставшийся руководитель.

На кухне наступила тишина, слышался только стук ложек о тарелки: все ели. Маркус хмурился. Именно он и нарушил молчание.

– Что же теперь? – спросил он. – Здесь тебе оставаться нельзя: полиция может нагрянуть в любое мгновение. Куда ты пойдешь?

– На «Ферму Дрейка», – сказал Мозес.

– Нет, – покачал головой Маркус. – Тебя там слишком хорошо знают. Как только ты появишься, об этом узнает весь пригород, а осведомители у полиции есть повсюду. Это все равно что явиться в ближайший участок.

Они снова помолчали, потом Мозес спросил:

– А где Джо Цицеро? Его взяли?

– Нет, – ответил Маркус. – Ушел в подполье.

– Ты можешь с ним связаться?

– Мы договорились. Он мне позвонит – если не сегодня, то завтра.

Мозес через стол взглянул на Тару.

– Могу я пойти с тобой на базу экспедиции в пещерах Сунди? Сейчас это единственное безопасное место, какое приходит в голову.

Тара приободрилась. Еще какое-то время он будет с ней.

Тара поговорила с Марион Херст, не пытаясь скрывать, кто такой Мозес и что он прячется от полиции, и не удивилась ответу американки.

– Это все равно как если бы ко мне с просьбой об убежище обратился Мартин Лютер Кинг, – заявила она. – Конечно, я помогу чем смогу.

Для маскировки Мозес под именем Стивен Кама получил работу в той части помещения, где занимались керамикой, и работники экспедиции сразу его приняли. Не задавая никаких вопросов, они, черные и белые, прикрывали его.

Вопреки заверениям Маркуса прошла почти неделя, прежде чем ему удалось связаться с Джо Цицеро, а еще через день он смог организовать встречу. Они научились правильно оценивать бдительность полиции на собственном печальном опыте, а вот Джо Цицеро всегда был скрытен и профессионален. Никто не знал, где он живет и чем зарабатывает на жизнь, его появления и исчезновения неизменно были неожиданными и непредсказуемыми.

– Я всегда считал его склонным к излишней театральности и чересчур осторожным, но теперь вижу в этом мудрость, – говорил Мозес Таре, когда они ехали в город. Мозес снова был в костюме шофера. – Отныне мы должны учиться у профессионалов, потому что нам противостоят высочайшие профессионалы.

Когда Мозес остановил «кадиллак» на красный свет перед пешеходным переходом, из йоханнесбургского железнодорожного вокзала вышел Джо Цицеро и незаметно сел на заднее сиденье за Тарой. Мозес повел машину в сторону Доорфонтейна.

– Ты еще на свободе? Поздравляю, – сухо сказал Джо Мозесу, прикуривая сигарету от окурка предыдущей, и искоса взглянул на Тару. – Вы Тара Кортни. – Он улыбнулся, видя ее удивление. – Почему вы здесь?

– Она друг, – ответил за нее Мозес. – Она предана нам. При ней можешь говорить свободно.

– Я никогда не говорю свободно, – ответил Джо. – Так поступают только идиоты. – Они молчали, пока Джо вдруг не спросил: – Итак, друг мой, ты по-прежнему веришь, что революцию можно совершить без крови? Ты по-прежнему из тех пацифистов, что готовы вести игру по правилам, которые созданы угнетателями и меняются ими как им вздумается?

– Я никогда не был пацифистом. – Голос Мозеса дрожал. – Я всегда был воином.

– Рад слышать: это подтверждает мои соображения. – Джо улыбнулся в темную бороду хитрой непроницаемой улыбкой. – Если бы я думал иначе, то не сидел бы сейчас с тобой. – Его тон изменился. – Поверни назад и поезжай по дороге на Крудерсдорп! – приказал он.

Все трое молчали. Джо разглядывал машины на обочине. Минуту спустя он как будто успокоился. Мозес миновал застроенные домами участки и выехал в открытый вельд. Поток машин на дороге поредел, Джо Цицеро неожиданно наклонился вперед и показал на пустое место на обочине, где можно было припарковаться.

– Останови здесь! – приказал он и, когда Мозес остановил «кадиллак», открыл дверцу. Выйдя, он мотнул головой: – Пошли!

Когда Тара открыла дверцу, собираясь присоединиться к ним, Джо резко тряхнул головой:

– Нет, не вы! Оставайтесь здесь!

Они с Мозесом прошли через редкую рощицу акаций и зашагали по вельду. Дорога стала не видна.

– Я тебе сказал, этой женщине можно верить, – напомнил Мозес. Джо пожал плечами.

– Может быть. Но я рискую только при необходимости. – И сразу сменил направление разговора: – Я однажды спросил тебя, что ты думаешь о матери-России?

– И я ответил, что она друг угнетенных во всем мире.

– Она хочет стать и твоим другом, – просто сказал Джо.

– Ты имеешь в виду меня лично – Мозеса Гаму?

– Да, тебя лично. Мозеса Гаму.

– Откуда ты это знаешь?

– В Москве есть люди, которые давно и внимательно наблюдают за тобой. То, что они видели, им понравилось. Они предлагают тебе руку помощи.