Тень и шелк (Под именем Энн Максвелл) - Элизабет Лоуэлл

Дэни издала вежливое восклицание.

Шон слушал молча.

– Японским художникам следует научиться работать смелее, использовать новые типы переплетений и краски – это подтолкнет их искусство к новому руслу, – продолжал Нода. – Наша выставка – очередная попытка побудить мастеров к свободе творчества.

Слегка выделенное интонацией слово «свобода» привлекло внимание Шона. Он принялся слушать Ноду так же сосредоточенно, как наставников, посвящающих его в азы учения дзен.

На этот раз сосредоточенность Шона была вызвана той же причиной: Ноде было что сказать, чему научить слушателей, не упоминая об этом впрямую.

– Но мои модернистские склонности не мешают мне ценить традиционные элементы ремесел, – тут же добавил Нода, – особенно когда традиции сочетаются с новыми веяниями времени.

– Не могли бы вы показать мне пример такого сочетания? – негромко спросил Шон.

Дэни искоса взглянула на него. Шон был сама сосредоточенность, впитывая каждое слово Ноды.

Как в Лхасе, подумала она. И как на Арубе. Интересно, как ему удалось почувствовать в Томе нечто ускользнувшее от нее?

Нода остановился перед большой, отдельно стоящей витриной. Внутри находилось блестящее голубое шелковое кимоно. На ткани переливался золотой и зеленый рисунок.

– Вот это, – объяснил Нода, – одно из самых знаменитых одеяний в современной истории японского текстильного искусства.

Дэни не понадобилось читать табличку.

– «Кимоно повелителя», – кивнула она. – Великолепный экземпляр.

– Оно создано мастерицей Норигэ Танакой, – сообщил Нода Шону. – В настоящее время она считается одним из лучших художников по ткани во всей Японии. Она и вправду несравненна. У нее есть чему поучиться.

И вновь слегка подчеркнутое слово «поучиться» насторожило Шона, помогая увидеть еще один уровень значения слов Ноды.

Дэни стала обходить витрину, Шон последовал за ней. Оба внимательно изучали уникальное кимоно, заключенное в стеклянных стенках.

– Обратите внимание вот на эти узоры, – сказал Нода. – Они абстрактны и в то же время соответствуют традициям.

– Древние священные журавли в переплетении синих океанских волн с белыми гребнями, – медленно выговорила Дэни. – А вот почти неуловимое ощущение движения – это что-то новое.

– Вот именно, – подхватил Нода. – А теперь посмотрите на спину.

На спине кимоно, растянутой грациозным веером, красовался черно-золотой карп, плывущий среди плавно колышущихся стеблей речных водорослей.

– Мотив традиционный, – отметила Дэни, – наверняка позаимствован с узоров кимоно эпохи Эдо.

– Но в отличие от традиционных узоров периода Эдо, – возразил Нода, – карп выглядит весьма современно. В нем чувствуется почти постмодернистское самосознание. В особенности оно заметно в его глазах и хитром, неуловимо насмешливом выражении.

Шон вгляделся в изображение крупной рыбины. И вправду его «бакенбарды» выглядели как клочковатая бородка японского патриарха.

– Карп выполнен превосходно, – осторожно произнесла Дэни, – но боюсь, я не совсем поняла, что ты имеешь в виду, Том.

– Для этого следует вспомнить, что, согласно традициям, олицетворяет карп, – объяснил Нода.

– Карп – символ терпения или стойкости, – вспомнил Шон.

Нода улыбнулся, не удивленный его познаниями.

– В таком случае, – отозвался он, – можно сравнить карпа с бизнесменом, медленно пробивающимся вперед наперекор приливной волне и ждущим, когда его терпение будет вознаграждено.

– Это явно традиционные черты японского бизнесмена, – заметила Дэни.

– Но этот карп кажется особенно самодовольным, – возразил Нода, – словно он уверен в своей способности преодолеть волну.

– Любопытно… – пробормотал Шон.

– По правде говоря, – продолжал Нода, – именно этот карп – тонко задуманная и великолепно выполненная иллюстрация к сущности бизнеса в нынешней Японии.

– И все это – одна спинка кимоно? – удивленно округлила глаза Дэни.

– Видите шелковистое нижнее кимоно? – спросил Нода. – Это непременная деталь костюмов классического театра «но». Один из наиболее распространенных персонажей «но» – молоденькая девушка, стремящаяся войти в храм.

– Помню, помню, – закивала Дэни, – но зрители знают, что она вовсе не девственница.

– Да, – подтвердил Нода, – им известно, что она колдунья, потому что они видят блеск серебристых треугольников на белом шелке ее нижнего кимоно и понимают, что так может блестеть только змеиная чешуя.

Дэни молча рассматривала кимоно, выжидая и надеясь, что Нода станет менее загадочным и более откровенным.

Шон перевел взгляд на пояснительную табличку в витрине. На ней по-японски и по-английски был указан автор кимоно и владелец, предоставивший его организаторам выставки.

Собственником этого шедевра оказался Юкио Кояма. Шон молча обратил внимание Дэни на эту табличку.

– У японцев бытуют странные представления о взаимодействии официального и теневого обществ, – заметил Нода. – Определенная деловая практика, существующая в Японии, поразила бы американцев как откровенное мошенничество.

– Как это? – удивилась Дэни.

– Например, существуют так называемые сокайя – финансовые гангстеры, которые прерывают собрания корпоративных акционеров и вымогают деньги у крупных компаний. Большинство японцев считают, что сокайя – члены якудзы, японских организованных родовых преступных группировок.

– В таком случае, – возразила Дэни, – этому бизнесмену-карпу следовало бы тревожиться, а не усмехаться.

– За исключением одного случая, если карп связан с сокайя, – вмешался Шон. Нода снова улыбнулся.

– По-моему, этот карп, так сказать, крестный отец всех карпов, – произнес он, указывая на рисунок на спине кимоно. – Он управляет действиями сокайя, обеспечивая, если угодно, связь между организованной преступностью и законопослушными японцами.

– Неудивительно, что Кодзимура начал коллекционировать шелк: должна же у них быть хоть какая-то тема для разговоров при посторонних.

– Искусство подобно самой жизни, – проговорил Нода, – оно изобилует тонкостями, тайнами и сюрпризами.

Нода огляделся, убеждаясь, что в зале, кроме них, больше никого нет, а потом вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт и вручил его Дэни.

– Надеюсь, в будущем нам удастся встречаться почаще, – сказал Нода и перевел взгляд на Шона:

– Мистер Кроу, вероятно, впоследствии мне придется обратиться к вам.

– Мой номер телефона есть у Дэни, – ответил Шон. – Звоните в любое время.

– Благодарю вас. Непременно позвоню.

Нода повернулся и вышел из зала не оглядываясь. Дэни воззрилась на конверт, оставленный Нодой. На нем не было никаких надписей, указывающих на отправителя или адресата.