Зеленая - Джей Лейк

Пардайна с Каменного Берега!

Я еще ни разу не встречала в Селистане представителей этого племени. Иногда богиня Лилия выражает свою волю в самых необычных формах.

Пройдя еще несколько шагов, я поняла, что это Танцовщица. Только многолетняя выучка не позволила мне замереть на месте и впиться в нее взглядом. Плечи и ноги Танцовщицы остались непокрытыми; тело закрывала тога из легкой материи. На плече она несла сумку. Словом, она выглядела почти так, как в Медных Холмах, только одета была в соответствии со здешним климатом.

Я прошла мимо нее так близко, что мы могли бы соприкоснуться. Она сбилась с шага, как будто заметила меня, но на мне был костюм Костолома. Кроме того, с нашей последней встречи прошло три года; я стала старше и выше ростом. За Танцовщицей следовали нищие и малолетние уличные воришки.

Что она здесь делает?!

Я прошла еще с полдюжины шагов. Потом обогнула швартовную тумбу и стала наблюдать, стараясь не привлекать к себе ничье внимание. Я могла бы следить за Танцовщицей гораздо дольше, чем она могла следить за мной. Особенно на здешних улицах. Поскольку Праздник Угольных демонов был в полном разгаре, повсюду стояли тележки, где торговали свечами. Люди красили лица в черный или красный цвета; почти на каждом углу стояли вертикальные жаровни из глазурованной терракоты. Несмотря на дождь, в них горел огонь.

И пусть Танцовщица очень хитроумна, она явно растеряна в незнакомом городе, среди толп народа… Во всяком случае, она еще не привыкла к здешней суете.

Вскоре я сообразила: если бы Танцовщица приехала в Калимпуру какое-то время назад, я бы непременно услышала о ней в портовых тавернах и в храмах. Как-то в холодный сезон в Калимпуру пожаловал краснокожий человек из страны огненных озер; целых девять дней во всех кабаках только о нем и говорили.

О пардайне наверняка судачили бы целый сезон.

Я продолжала идти за Танцовщицей, следя и за окружающей ее толпой. Она шла, как привыкли ходить жители Медных Холмов; там каждый человек занят своими делами и не обращает внимания на других. Я вспомнила, как поразили меня здешняя теснота и давка. Не сразу научилась я передвигаться по Калимпуре. А еще я вспомнила, как Танцовщица не любит, когда к ней прикасаются.

Здесь же… Во имя богини, нищие и воришки то и дело дергали ее за мех! Мне стало смешно. Никто из здешних еще не видел ее когтей, не видел, как она оскаливает зубы, когда справляется с болью от неудачного падения или подлого удара.

Она пыталась обойти конную статую Махачелаи, держась как можно ближе к пьедесталу. Двое из самых маленьких попрошаек протиснулись между ногой Танцовщицы и гранитным основанием. Она отпихнула их, и они тут же завопили во всю глотку.

Я тут же узнала «Сломанное крыло» — вопль Гильдии нищих, который редко трогал огрубевших моряков или военных, зато производил сильное впечатление на жен капитанов или купцов. Если купец шел с женой, он нехотя бросал маленьким попрошайкам медные монеты. Пока один малыш вопил и притворялся, будто его задела лошадь или карета, другой клянчил у мнимого обидчика мелкую сумму, чтобы его братец вернулся домой без проблем.

— Прости, господин, но, если не откупишься, мы позовем гвардейцев!

В Калимпуре не было никаких гвардейцев — общественный порядок здесь поддерживался совсем не такими средствами, как на Каменном Берегу, — но не всякий путешественник соображал, что к чему, особенно если видел перед собой грязного плачущего малыша. Некоторые самые маленькие попрошайки так преуспели в своем ремесле, что ухитрялись получить подачку, даже если жертва замечала, как воришка запустил руку ей в карман.

Танцовщица совершила ошибку. Она обернулась и опустилась на колени, чтобы проверить, что случилось с ребенком. Досадливо морщась, я стала проталкиваться к ней в толпе. Второй воришка попытался сдернуть сумку с ее плеча. Танцовщица развернулась к нему; брызнула кровь.

Она выпустила когти.

Выхватив нож, я бросилась к ней. Если она кого-нибудь убьет или если в драку вмешаются свидетели, будет поздно!

Если я лишу кого-нибудь жизни, это еще полбеды. Если же кто-то погибнет от рук Танцовщицы…

Она была далеко от меня; вид загораживали чужие спины, плечи и головы. Я запрыгнула на плечи к какому-то здоровяку; он выругался. В тот миг я забыла, что на мне маска и черный костюм. Никто, кроме меня, не знал, что я — Клинок!

— Прочь, прочь с дороги! — закричала я, но в общей давке и шуме меня не услышали. Соскочив со своего «насеста», я врезалась в какую-то женщину, и мы обе упали на землю. Я почти сразу вскочила и выхватила нож. Зеваки поспешно расступились.

Прижавшись спиной к копыту мраморного коня Черепа, Танцовщица размахивала палкой, которой у нее еще совсем недавно не было. Я поблагодарила богиню и тульп моей утраченной родины за то, что она не выхватила кинжал. И все же она пролила чужую кровь на глазах многочисленных свидетелей… Значит, к ней могут применить Право смерти.

Расталкивая зевак локтями и кулаками, я пробивалась к бывшей наставнице. С другой стороны к ней приближались двое головорезов из Уличной гильдии. Сжав кулак, я что было сил заехала одному из них по уху. Он взревел от боли и попятился назад. Танцовщица хотела всего лишь пнуть другого ногой, но угодила в шею.

Кровь хлынула фонтаном. Первый головорез набросился на меня. Я механически заблокировала удар и вонзила нож ему в живот. Истекая кровью и желчью, головорез затих навсегда. Второй зашатался. Зеваки, стоявшие рядом, стали толкать тех, кто был у них за спиной, а те, наоборот, напирали вперед, пытаясь разглядеть, что происходит.

Я схватила Танцовщицу за руку и крикнула по-петрейски:

— Со мной, со мной!

Танцовщица сразу откликнулась на мои слова. Она спрыгнула с постамента и, не обращая внимания на два тела, крикнула:

— Куда?

Показав вперед, я начала расталкивать зевак кулаками и рукояткой ножа. Все поспешно расступались.

Она следовала за мной.

Нас спасло то, что улица была запружена народом и повозками по случаю праздника. Шагах в двадцати от памятника никто и не подозревал, что неподалеку произошло побоище. Я ожесточенно протискивалась вперед, надеясь, что Танцовщица не отстанет от меня.

Однако случилось то, чего я не ожидала. Целая толпа маленьких попрошаек побежала за нами. Они кричали о беззаконии и о Праве смерти. Я почти не сомневалась в том, что убила одного головореза из Уличной гильдии. Второй, скорее всего, тоже погиб, причем по вине Танцовщицы.

На нее, в отличие от меня, распространялось Право смерти. Если окажется, что убитый — сын какого-нибудь почтенного горожанина, представителя крупного дома, судьба ее предрешена.