Искры. Подпольные историки Китая и их битва за будущее - Ian Johnson

"Если вы хотите понять отшельников, это не так-то просто", - сказал старик, и Цзян Сюэ серьезно кивнул. "Ты можешь встретить людей. Это легко. Но чтобы понять монахов и монахинь, нужно жить с ними. Поверхностно ты можешь учиться, но это все равно что смотреть на закрытую дверь. Только открыв ее, ты сможешь войти в круг".

В начале дня я спросила Цзян Сюэ, что именно в буддизме ее вдохновляет. Она взяла мой блокнот и выписала стих:

Великое желание бодхисаттвы Дицзан

Если ад не пуст.

Он не станет Буддой.

Только когда все существа освободятся

Сможет ли он достичь Просветления.

"Смысл, - сказала она, - в том, что этот бодхисаттва не достигнет состояния будды, пока ад не опустеет, но ад никогда не будет пуст. Но он продолжает пытаться, хотя это невозможно. Это немного похоже на миф о Сизифе".

Неужели ее жизнь так безнадежна? Она вздохнула и подумала о людях, с которыми работала в Сиане.

"Это как с [Чэнь] Хунго. Какая надежда на успех? Он не окажет немедленного влияния на общество. Его могут задержать или выгнать, как это было с Tiger Temple в Пекине. Но они все равно выходят и делают это. В моих глазах, будь то Лю Сяобо [скончавшийся китайский лауреат Нобелевской премии] или 709 адвокатов [активисты движения за гражданские права, названные в честь месяца и дня, когда они были задержаны в 2015 году], их дух - это дух бодхисаттвы. Они знают, каким будет результат, но все равно делают это".

Посещение храмов заставило нас покинуть мосты и туннели, пронизывающие горы Чжуннань, превратив их из космологического центра китайского мира в одну из бесконечных горных цепей Китая, которую нужно было взорвать, чтобы подчинить себе. Забитые машинами, направляющимися в Сиань и обратно, автострады грохотали над нами, пока мы ползли по проселкам внизу. Казалось, что мы заблудились: Китай мчится вперед, а такие люди, как Цзян Сюэ, остались позади.

Она сказала мне, что постоянно слышит подобное: то, чем она занимается, романтично или интересно, но бессмысленно. Недавно она снова услышала это от своего друга, который был известным журналистом на юге Китая. В свое время он был ярым защитником гражданского общества. Он писал пламенные редакционные статьи, призывая к его созданию. Он организовывал конференции по его развитию.

Затем его привели на допрос и отправили в тюрьму. Его сокамерниками были наркоторговцы и закоренелые преступники. Это было его "у" - духовное пробуждение. Это была тактика устрашения, и она сработала. После освобождения через несколько месяцев он бежал в Гонконг, а затем добрался до Соединенных Штатов. Сейчас он пытался свести концы с концами, управляя рестораном.

Цзян Сюэ познакомилась с ним во время поездки в Нью-Йорк. Он был вежлив, но подверг сомнению ее работу. Он сказал ей, что, возможно, она имеет моральную ценность, но практически не имеет значения. Лучшее, что можно сделать, - это выжить и бороться дальше. Она говорила мне об этом тихо, ее голос прерывался. Потом она остановилась. Она взяла себя в руки и произнесла с удивительной законченностью:

"Но я не согласна", - сказала она. "Важно, если ты стараешься. Я хочу быть нормальным человеком в ненормальном обществе.

"Я хочу иметь возможность говорить правдивые вещи и выражать то, что у меня на сердце".

15.

Заключение.

Учимся ходить под землей

Его книга начинается с цитаты Ханны Арендт, которая может показаться странной для работы о Китае XXI века - за исключением того, что она была использована в статье Цзян Сюэ. Она рассказывала о женах адвокатов-правозащитников и начала статью с вопроса Арендт. Меня поразило, насколько эти строки применимы к любому человеку, который сегодня работает над переменами в Китае: бессмысленна ли его работа, или она является новаторской? Свет свечи или палящее солнце?

Цитата Арендт особенно уместна, потому что она имеет открытый характер. Она не подразумевает, что люди, добивающиеся перемен в темные времена, обязательно победят, потому что добро всегда побеждает зло, или какое-нибудь другое сомнительное клише. Она не дает нам простого ответа. Но подтекст ясен: в темные времена свет ценен, он всегда имеет значение.

Люди, которые считают Китай безнадежно авторитарным - а именно такое мнение сегодня преобладает во многих странах, - обратят внимание на проблемы, с которыми сталкиваются люди, о которых я рассказываю. Они укажут, что Ай Сяомину запрещено покидать Китай, а Цзян Сюэ на момент написания этого заключения в 2023 году покинула страну, чтобы навестить свою дочь в Канаде и, возможно, поработать за границей. Гонконгские издательства были закрыты, а их книги разлетелись по всему миру. А во время блокировки "Ковида" в более чем двадцати городах Китая - Ухане, Сиане, Шанхае, Пекине - восстали люди, в том числе молодежь, рабочие и пожилые. Они помогли ускорить прекращение драконовской политики правительства. Но в конце концов Си по-прежнему правил Китаем с помощью железного кулака, а многие демонстранты были задержаны. Легко утверждать, что левиафан победил.

И все же это было бы выборочным прочтением жизни этих людей или истории этого семидесятипятилетнего движения. Ай Сяомин находится под пристальным наблюдением, но продолжает работать над проектами. Как и Тигровый храм. Чэнь Хунго из сианьской дискуссионной площадки I Know I Know Nothing предлагает онлайн-лекции. Журнал Remembrance по-прежнему регулярно выходит и широко распространяется. Цзян Сюэ по-прежнему пишет, и ее статьи по-прежнему широко читают в Китае. Люди постоянно находят возможность обойти цензуру и опубликовать язвительную критику авторитарной системы Китая. Они пишут дневники и статьи, которые собирают большую аудиторию. Их закрывают. Но они возвращаются, снова и снова, как они и их предшественники на протяжении семидесяти пяти лет.

Я хочу выразить не ложный оптимизм, а реализм человека, который провел более двадцати лет в Китае с середины 1980-х годов, включая все 2010-е годы, когда Си пришел к власти и реализовал свое видение сильного государства. Никогда еще контроль не был таким жестким и продолжительным, по крайней мере, с 1970-х годов. Это темные времена.

Однако эта книга показывает, что это движение не побеждено. Новый, более мускулистый авторитаризм Китая дал этим группам все шансы. Он обрушил на них свои удары. Он закрыл журналы, закрыл издательства, преследует кинематографистов, заключает в тюрьму вольнодумцев и сажает бесчисленное множество других людей под умопомрачительный домашний арест.

Но сейчас, когда лидер страны стареет, а экономика замедляется, она стоит перед людьми, которые приучены воспринимать поражение как временное.