Вторая мировая война - Генри Лиддел

Жиро доставила та же самая английская подводная лодка «Сераф», которая переправляла Кларка с его секретной миссией на алжирское побережье. Потом Жиро пересадили на летающую лодку. Прибыв в Гибралтар, он был ошеломлен сообщением, что союзники высаживаются в Северной Африке на следующее утро (ему говорили, что высадка намечена на следующий месяц). Еще больше его потрясло то, что командование войсками поручено Эйзенхауэру, а не ему. Последовал горячий спор. Жиро, ссылаясь на свой более высокий ранг и полученные им заверения, неустанно повторял, что, если ему не предложат пост верховного командующего, будет нанесен ущерб не только его престижу, но и престижу его страны. Утром 8 ноября переговоры возобновились, и Жиро примирился с ситуацией, так как его заверили, что он возглавит французские войска и администрацию в Северной Африке. Это обещание вскоре было аннулировано под предлогом практической целесообразности доверить все адмиралу Дарлану.

При высадке во Французской Северной Африке американцы добились такой внезапности, что привели в замешательство своих друзей и помощников даже больше, чем противника. Французы оказались не подготовленными к оказанию эффективной помощи по расчистке пути, и большинство французских командиров, потрясенных внезапным вторжением, реагировали так, как было естественно в подобных обстоятельствах, то есть сохраняли верность законной власти маршала Петэна. Поэтому десант вначале встретил сопротивление; правда, в Алжире меньшее, чем в Оране и Касабланке.

Командир французской дивизии в Касабланке генерал Бетуар поздно вечером 7 ноября получил сообщение о том, что высадка состоится в 2 часа ночи 8 ноября. Он выделил группы из своих войск, чтобы арестовать членов немецкой комиссии по перемирию, и выставил нескольких офицеров для встречи американцев на берегу у Рабата, в 50 милях севернее Касабланки, полагая, что они высадятся именно в этом месте, поскольку там не было батарей береговой обороны и Рабат являлся резиденцией французского правительства в Марокко.

Приняв предварительные меры, сам Бетуар с батальоном пехоты захватил штаб армии в Рабате. Далее Бетуар отправил письма генеральному резиденту (и командующему войсками) в Марокко генералу Ногесу и адмиралу Мишелье, сообщив им, что вскоре высадятся американцы, что прибывает генерал Жиро для командования всеми войсками во Французской Северной Африке и что его самого Жиро назначил командующим армией в Марокко. В письмах Ногесу и Мишелье Бетуар предлагал им не оказывать сопротивления американцам при высадке или держаться в стороне, пока им не будет более удобно признать совершившийся факт.

Получив письмо, Ногес постарался занять нейтральную позицию в ожидании, пока прояснится обстановка. В это время Мишелье принял срочные меры, однако его патрульные самолеты и подводные лодки до наступления темноты не обнаружили приближающейся армады. Мишелье решил, что Бетуара ввели в заблуждение или просто обманули. Заверения Мишелье, что никаких крупных сил вблизи берега не обнаружено, так подействовали на Ногеса, что, даже когда после пяти часов утра к нему поступили первые сообщения о высадке, он решил, что это не более как рейды «коммандос». Ногес переметнулся на антиамериканскую сторону и приказал французским войскам оказывать сопротивление десантам. Бетуара он арестовал по обвинению в государственной измене.

Главные силы Паттона высадились в районе Федалы, в 15 милях севернее Касабланки, а вспомогательные — в районе Мехдия, Сафи, в 140 милях южнее Касабланки. В Федале удобные для высадки берега благоприятствовали подходу к этому городу и его сильно защищенному порту — единственному крупному и хорошо оборудованному порту на Атлантическом побережье Марокко. Мехдия была избрана для высадки как ближайшее место к аэродрому Порт-Лиоте — единственному в Марокко аэродрому с бетонной взлетно-посадочной полосой. Десант в Сафи мог парировать удар сильного французского гарнизона города Марракеш в направлении Касабланки. В Сафи также находился порт, где можно было выгрузить средние танки (новые танкодесантные корабли находились в производстве и не были готовы к началу операции «Торч»).

Когда американская армада после спокойного перехода по океану 6 ноября приближалась к берегам Марокко, поступило сообщение о «сильном волнении на море»). Прогноз погоды на 8 ноября грозил сорвать высадку из-за сильного прибоя. Однако личный метеоролог адмирала Хьюитта предсказывал, что шторм пройдет. Адмирал решил рискнуть и выполнить план высадки на Атлантическом побережье. 7 ноября море начало утихать, 8 ноября совсем успокоилось. Прибой был слабее, чем во всякое другое утро этого месяца. И все же из-за недостатка опыта произошло множество неприятностей и задержек.

Дела шли, во всяком случае, лучше, чем предвосхищал Паттон в своей «зажигательной» речи на последнем совещании накануне посадки на корабли, когда он язвительно бросил представителям военно-морских сил, что их тщательно разработанные планы могут «рухнуть в первые пять минут», н добавил: «История не знает случаев, когда флот высаживал армию в намеченное время и в намеченном месте. Но если даже вы высадите нас где-либо в пределах 50 миль от Федалы и в пределах одной недели от дня «Д», я пойду вперед и одержу победу».

К счастью, замешательство и растерянность среди французов были так велики, что волны десанта благополучно достигли берега. Когда обороняющиеся открыли организованный огонь, уже достаточно рассвело, и американская корабельная артиллерия подавила береговые батареи. Но на плацдарме высадки и при его расширении возникли новые затруднения из-за неопытности н неорганизованности армейских отрядов обеспечения высадки, так что Паттону пришлось перенести свою яростную критику на собственные войска и свой вид вооруженных сил, и войска, и десантно-высадочные средства были перегружены. Хотя наступление на Касабланку началось на второй день и не встретило серьезного сопротивления, оно быстро остановилось из-за перебоев в снабжении: груды припасов были сложены на берегу, их не сумели доставить наступающим боевым частям. На третий день продвижение было незначительным, а сопротивление усилилось. Перспективы стали довольно мрачными.

Положение оказалось бы еще более серьезным, если бы в первый, же день не была ликвидирована угроза со стороны французского флота. Сражение при Касабланке протекало в старомодном духе. Оно началось около 7.00. Батарея береговой обороны с мыса Эль-Ханк и орудия линкора «Жан Бар» из порта (это был новейший французский линкор, но еще не закопченный и не способный сдвинуться с места у причала) открыли огонь по группе прикрытия контр-адмирала Джиффена, в которую входили линкор «Массачусетс», два тяжелых крейсера и четыре эскадренных миноносца. Американские корабли не получили прямых попаданий, хотя было несколько близких разрывов. Их ответный огонь оказался достаточно эффективным, чтобы на время заставить замолчать батарею Эль-Ханка и артиллерию «Жана Бара». Однако американцы так увлеклись этой перестрелкой, что забыли о поставленной перед ними задаче не выпускать из порта другие французские корабли. В итоге к 9 часам один легкий крейсер, семь эсминцев и восемь подводных лодок ускользнули. Эсминцы направились к Федале, где легкую добычу представляли американские транспорты. Однако эсминцев заставили отступить тяжелый крейсер, легкий крейсер и два эсминца, которые получили приказ адмирала Хьюитта перехватить французские корабли. Затем по приказу Хьюитта вышла группа прикрытия с задачей отрезать им путь отхода. Благодаря искусному кораблевождению, умелому применению дымовых завес и беспокоящим действиям подводных лодок французам удалось выдержать сокрушительный шквал сосредоточенного огня. Они потеряли только один эсминец. Затем французы предприняли еще одну смелую попытку прорваться в район расположения транспортов. Однако во втором бою был потоплен еще один эсминец, и только один из восьми французских кораблей вернулся в порт без повреждений. В порту были потоплены еще два корабля, а остальные получили новые повреждения при бомбардировке.

И все же результат не был решающим. Батарея Эль-Ханка и 15-дюймовые орудия «Жана Бара» ожили вновь, а американские корабли израсходовали столько боеприпасов, что могли оказаться не способными отразить возможную атаку французских кораблей, базировавшихся в Дакаре.

К счастью, обстановка в Касабланке и на всем Атлантическом побережье коренным образом изменилась вследствие благоприятного развития политических событий в Алжире. К концу дня генерал Ногес окольным путем узнал, что местные французские власти во главе с адмиралом Дарланом отдали 10 ноября приказ о прекращении боевых действий. Ногес поспешил воспользоваться этим непроверенным сообщением и приказал своим подчиненным командирам прекратить активное сопротивление в ожидании перемирия,