Новая история стран Европы и Америки XVI–XIX века. Часть 2 - Коллектив авторов

Враждебную политике России позицию заняла Австро-Венгрия. Председатель общеимперского совета министров Г. Кальноки признал законным регентство, подверг резкому осуждению поведение Каульбарса, не поддержал кандидатуру Александра III – мингрельского князя Николая Дадиани – на болгарский престол. Глава английского правительства Солсбери полностью солидаризовался с позицией Кальноки. Британские агенты в Болгарии, в контакте с австрийскими сплачивали все русофобские элементы в стране. Бисмарк же, афишируя свое расположение к курсу царского правительства и «заботу» о его интересах, пытался спровоцировать общеевропейскую войну и тем самым развязать Германии руки для разгрома Франции. Германский канцлер внушал Петербургу идею о необходимости прибегнуть к оккупации Болгарии и дал понять, что если, в этом случае, Австро-Венгрия решиться на войну, то она не будет поддержана Берлином. В то же время германская дипломатия натравливала Англию на Россию и одновременно способствовала установлению тесных англо-австрийских связей в целях противодействия русской политике. При этом Бисмарк всячески сдерживал Кальноки от преждевременных антирусских демаршей, желая выдвинуть на переднюю линию огня Англию – лишь в этом случае он мог допустить выступление Австро-Венгрии против России.

Противоречия между Россией и ее противниками достигли чрезвычайного накала. 9 ноября в своей речи в резиденции лондонского лорд-мэра Солсбери дал понять, что если Австро-Венгрия объявит войну России, Англия последует за ней. Одобренный этой поддержкой, Кальноки выступил 13 ноября в парламенте, заявив, что, в случае появления русских войск в Болгарии, Австро-Венгрия прибегнет к решительным мерам. Несмотря на то, что Лондон и Вена подталкивали друг друга к войне, она так и не разразилась, ибо ни та, ни другая сторона не хотела первой начинать военные действия. Да и разрыв русско-болгарских межправительственных отношений вполне удовлетворил противников России. Выступления Солсбери и Кальноки преследовали цель лишь запугать Россию и заставить ее отказаться от активной политики в Болгарии.

Начало 1887 г. нанесло новый удар по политике России. Выдвинутая ею кандидатура на болгарский престол встретила энергичное противодействие западноевропейских держав. Александр III одно время делал ставку на свержение режима Стамболова путем всенародного антиправительственного восстания. Такие планы разрабатывались болгарскими офицерами – эмигрантами, создавшими в Румынии свою организацию. Общее руководство движением осуществлял директор Азиатского департамента российского МИД И. А. Зиновьев. Пользовавшийся большой популярностью в военной и бюрократической сферах, он фрондировал против своего шефа – Гирса. Зиновьев был единственным из руководителей внешнеполитического ведомства, кто одобрял действия генерала Каульбарса и взял под свою «опеку» болгарских офицеров-эмигрантов. МИД должен был выделить им значительную сумму денег и по согласованию с военным министерством 2 тыс. ружей. Координировать действия заговорщиков поручалось чрезвычайному посланнику в Румынии. Восстания военных гарнизонов в Силистрии и Руссе в конце февраля – начале марта 1887 г. были подавлены, а их организаторы и активные участники, которым не удалось бежать, расстреляны. Александр III крайне болезненно переживал неудачу. Известие о расстреле руководителей восстания привело его в ярость, в первый момент он даже был готов пожертвовать тридцатью миллионами рублей из своих личных средств, чтобы направить войска в Болгарию. На берегах Невы наблюдалась полная растерянность.

В июле 1887 г. Великое народное собрание избрало болгарским князем немецкого принца Фердинанда Саксен-Кобурга, который сформировал новое болгарское правительство во главе с тем же Стамболовым. Династический вопрос в Болгарии разрешился, но великие державы и Турция должны были официально признать Кобурга болгарским князем. Петербург сообщил европейским кабинетам и Порте, что решительно осуждает появление Кобурга в княжестве, рассматривая его избрание и приход к власти как незаконные, и предложил направить в Софию русского регента для организации выборов нового князя. В расчетах Гирса важное место отводилось султанскому правительству. Но Абдул Хамид II, ведя переговоры с Нелидовым по урегулированию кризиса, как и раньше боялся одновременно и России, и Англии. Уайт предпринял настоящий натиск на Порту, умело играя на страхе турок перед возможной гражданской войной в Болгарии, за которой могла последовать российская интервенция. Александр III так и не смог добиться от Абдул Хамида решений об отставке софийских властей, а позднее – об отъезде Кобурга из Болгарии.

В последние месяцы 1887 г. кризис достиг наивысшего накала, как и год назад возникла угроза общеевропейской войны. Генеральные штабы Германии и Австро-Венгрии разрабатывали оперативный план военных действий против России. Угроза войны была преодолена, и Гирс, в очередной раз, обратился за помощью к Бисмарку. В результате трудных переговоров в Берлине и Стамбуле Россия добилась направления болгарскому правительству ноты великого визиря от 5 марта 1888 г. с уведомлением, что избрание Кобурга не получило согласия держав и его пребывание в Болгарии является незаконным и противоречит Берлинскому договору. Эта нота никого ни к чему не обязывала и никаких последствий не имела. Запад уже де-факто признал Кобурга болгарским князем.

Политика России в Болгарии потерпела провал. Она окончательно утратила позиции в политических кругах княжества, как ранее в Греции, Молдавии и Валахии (Румынии), Сербии. Балканские страны, обретя свою независимость во многом благодаря помощи России, вышли из орбиты ее влияния. Главной причиной неудачи российской политики на Балканах были ее реакционные тенденции, проявившиеся в нежелании считаться с передовыми идейно-политическими установками балканских стран, вмешательстве в их внутренние дела, методах опеки и даже диктата, что вызывало протест не только правящих кругов, но и широкой общественности. Подобные действия отпугивали прогрессивные силы этих стран, не желавшие сотрудничать с самодержавным российским режимом. В итоге вокруг политики царизма и действий его представителей создавался вакуум. Правительство России не находило опоры в общественных кругах балканских стран, те же политические группировки, которые были с ним связаны, не пользовались влиянием. Не следует сбрасывать со счетов и крайне слабые экономические позиции России на Балканах. Наоборот, сильные позиции австро-германского капитала обеспечивали преобладание немецкого влияния в Сербии, Болгарии, Румынии, а англо-французского – в Греции. Они попадали в зависимое положение. Осознание этого приводило к борьбе национальной буржуазии за сохранение и укрепление своих позиций в экономике, а со временем – и к отходу от прозападной политической ориентации. В Болгарии такой поворот произошел в середине 90-х гг., в Сербии – в начале XX в. Возникли условия для нового российско-балканского сближения.

Последнее в XIX в. обострение Восточного вопроса произошло в связи с греко-турецкой войной 1897 г. из-за Крита. Крупнейший остров в Восточном Средиземноморье остался во владениях султана, но Турция, вынужденная еще в 1875 г. объявить о своем государственном банкротстве, лишилась финансовой самостоятельности и продолжала катиться по наклонной плоскости зависимости от Запада. На фоне резкого усиления экономической, политической и идеологической экспансии великих держав в балкано-ближневосточном регионе наблюдалось все больше подозрительности и соперничества между балканскими странами. Балканы в начале XX в. превратились в «пороховой погреб» Европы. Окончательный распад Османской империи, уничтожение султаната в Турции и создание Турецкой Республики в 1923 г. привели к ликвидации Восточного вопроса как исторически сложившейся международной проблемы.

Завоевание народами Латинской Америки государственной самостоятельности в первой четверти XIX в. открыло для них возможность активно участвовать в международной жизни. С самого начала молодым латиноамериканским государствам пришлось решать во внешнеполитической области большие и сложные задачи. Им необходимо было наладить экономические и политические связи между собой и внешним миром, добиться признания завоеванной независимости со стороны бывших метрополий, получить дипломатическое признание великих держав и отстоять свой суверенитет от их посягательств. Тяжелое наследие колониального периода – экономическая отсталость и слабость в военном отношении – существенно ограничивало арсенал средств, которые находились в распоряжении дипломатии латиноамериканских стран. В этих условиях важнейшее значение приобретал вопрос: удастся ли странам региона создать прочный внешнеполитический союз, основанный на идеях латиноамериканской солидарности.