Историки Греции - Геродот Галикарнасский

(10) После него заговорил Ксенофонт: «А я вот в чем уверен. Если битвы не избежать, надо приготовиться к тому, чтобы биться доблестней; но если мы хотим с наименьшим трудом перевалить через горы, нам, по-моему, нужно позаботиться о том, чтобы получить поменьше ран и поменьше людей потерять убитыми. (11) Та гора, что мы видим, тянется больше чем на шестьдесят стадиев, а стерегущих ее не заметно нигде, кроме как на самой дороге. Поэтому для нас гораздо лучше попробовать украдкой занять гору в диком месте, опередив врага, нежели сражаться с готовым к бою противником в трудной местности. (12) Много легче без боя взойти на кручу, чем идти полого, когда враг с обеих сторон; без боя даже ночью лучше увидишь, что под ногами, чем днем в бою; без боя шагать неторной дорогой куда удобнее, чем пологой, когда на тебя сыплются стрелы. (13) А действовать украдкой, по-моему, вполне возможно, двинемся ли мы ночью, чтоб нас не видели, отойдем ли настолько, чтобы скрыться у них из глаз. И я думаю, если мы сделаем вид, будто нападаем отсюда, то найдем остальную гору пустою: враги, скорее всего, останутся на месте в полном сборе. (14) Впрочем, мне ли говорить о том, как действовать украдкой? Ведь я слышал, Хейрисоф, что вы, полноправные лакедемоняне, все, сколько есть, с раннего детства упражняетесь в краже, и украсть то, что не запрещено законом, у вас не позорно, а почетно.260 (15) А чтобы вы доблестней крали и старались не попадаться, у вас принято по закону стегать тех, кто пойман за кражею. Теперь тебе самое время показать свою сноровку и остеречься, как бы нам не попасться, когда мы захотим украдкой захватить гору, и не быть побитыми».

(16) «Ладно уж, — сказал Хейрисоф, — я тоже слыхал, что вы, афиняне, ловки красть народные деньги,261 хоть вору и грозит немалая опасность, и чем кто из вас лучше, тем больше он крадет, — если только власти у вас удостоиваются лучшие. Так что и тебе самое время показать твою сноровку».

(17) «Ну, я-то готов, — сказал Ксенофонт, — как только мы поедим, идти с моим тыловым отрядом занимать гору. У меня есть и проводники: мои легковооруженные из засады захватили кое-кого из тех воров, что за нами шли. От них-то я и узнал, что гора не неприступна и что на ней можно пасти коз и коров: значит, если мы захватим на ней хоть кусок земли, то пройдут и наши вьючные животные. (18) Я надеюсь, враги не останутся на месте, когда увидят нас на вершинах вровень с собою: ведь они и сейчас не желают сойти на равнину и стать вровень с нами». (19) А Хейрисоф сказал: «Почему нужно идти тебе и бросить тыловое охраненье? Пошли других, если не объявится охотников!»

(20) Поэтому отправились Аристоним из Мефидрия с латниками, а хиосец Аристей и этеец Никомах — с легковооруженными; с ними было условлено, что, завладев вершиной, они зажгут побольше костров. (21) Условившись об этом, стали завтракать, а после завтрака Хейрисоф подвел все войско примерно на десять стадиев ближе к неприятелю, чтобы показалось, будто нападать он будет отсюда.

(22) После ужина, когда наступила ночь, отряженные воины ушли и захватили гору, а остальные легли спать, где были. Враги, когда узнали, что гора занята, всю ночь не спали и жгли бессчетные костры. (23) Когда настал день, Хейрисоф, принеся жертву, повел войско по дороге, а захватившие гору стали наступать по вершинам. (24) Из врагов большая часть осталась на перевале через гору, а часть пошла навстречу тем, что двигались по вершинам. Прежде чем главные силы сошлись, на вершинах началась рукопашная, и греки, победив, пустились в погоню. (25) В это время и из войска, шедшего с равнины, копейщики бегом бросились на выстроившегося неприятеля, а за ними скорым шагом пошел Хейрисоф с латниками. (26) Но враги, стоявшие на дороге, увидав, что наверху их сотоварищи разбиты, пустились бежать; погибло их немного, а плетеных щитов они оставили множество, и греки рубили эти щиты мечами, чтобы сделать их непригодными. (27) Взойдя на гору, принесли жертвы и поставили трофей, а потом спустились на равнину и пришли в деревни, обильные всяческим добром.

VII. (1) После этого, пройдя за пять переходов тридцать парасангов, прибыли в страну таохов. Тут продовольствие иссякло; таохи между тем живут в местах неприступных, и туда же они снесли все припасы. (2) Когда греки пришли к такому месту, там не было ни города, ни домов, — просто там собралось множество мужчин, женщин и скота. Хейрисоф с ходу сразу же напал на таохов; когда первый отряд уставал, подходил другой и вслед за ним третий, — а всем вместе охватить это укрепленье нельзя было, потому что отовсюду были обрывы.

(3) Когда подошел Ксенофонт со своим тыловым отрядом, Хейрисоф ему сказал: «Вы кстати пришли: ведь это укрепленье надобно взять, а если мы его не захватим, у войска не будет продовольствия». (4) Тут они стали обсуждать дело сообща; и на вопрос Ксенофонта, что мешает ворваться, Хейрисоф сказал: «Подступ есть только один — тот, что ты видишь; когда кто-нибудь пытается по нему пройти, они скатывают камни с этой скалы, что над ним поднимается, и в кого они попадут, с теми вот что получается». И он указал на людей с раздробленными ногами и ребрами. (5) «А если у них иссякнет запас камней, будут еще какие-нибудь преграды или нет? — спросил Ксенофонт. — Ведь против нас, мы видим, и людей-то совсем мало, а вооружено из них двое или трое. (6) А под их камнями надо пройти, ты сам видишь, всего плефра полтора; из них не меньше плефра поросло большими и редкими соснами; если люди станут за деревьями, то ни летящие камни, ни те, что катятся, никому не страшны; значит, останется всего пол-плефра, и пройти там надо тогда, когда камни перестанут лететь». (7) «Но ведь как только мы начнем двигаться к соснам, так сейчас же на нас валятся камни», — сказал Хейрисоф. «А это как раз нам и нужно: так у них все камни быстрей выйдут. Вот и двинемся туда, откуда нам, если сможем, и добежать до них останется немного, и отойти, если захотим, будет легче».

(8) После этого Ксенофонт с Хейрисофом и паррасийцем Каллимахом, младшим начальником, что в тот день был во главе всех младших начальников тылового отряда, двинулись вперед, а остальные остались в безопасном месте. Вместе с ними под деревья отправилось человек семьдесят, не толпой, а поодиночке, и каждый остерегался, как мог. (9) А стимфалиец Агасий и Аристоним из Мефидрия, тоже младшие начальники из тылового отряда, и с ними другие стояли за пределами сосновой рощи: больше чем одному отряду в роще было опасно. (10) Тут Каллимах придумал уловку: он выбегал на два-три шага из-за дерева, под которым стоял, а когда начинали падать камни, он проворно прятался; и на каждую его вылазку враги тратили больше десяти повозок камней. (11) Агасий же, увидев, что делает Каллимах и как все войско на него глядит, побоялся, что тот первый вбежит во вражеское укрепленье, и один двинулся вперед, не позвав ни стоявшего неподалеку Аристонима, ни Еврилоха из Лус, своих товарищей, и никого другого; так он всех перегнал. (12) А Каллимах, увидев, как он пробегает мимо, схватил его за обод щита; и тут мимо них промчался Аристоним из Мефидрия, и следом Еврилох из Лус; ведь все они состязались доблестью и соперничали друг с другом. Так, мчась наперегонки, они и взяли укрепленье, и, чуть только туда ворвались, сверху уже не полетело ни одного камня. (13) Зрелище там было страшное: женщины бросали с обрыва детей, а потом бросались сами, и также мужчины. Тут стимфалиец Эней, из младших начальников, увидев одного из врагов в красивом платье, который бежал, чтобы кинуться вниз, схватил его, желая ему помешать. (14) Но тот увлек за собою Энея, и оба скатились со скал и погибли. Людей там было захвачено совсем мало, зато коров и ослов и овец множество.

(15) Оттуда прошли по стране халибов за семь переходов пятьдесят парасангов. Это был самый воинственный народ из всех, среди которых прошли греки: с ними все время бились врукопашную. Панцири у халибов льняные и доходят до низа живота, вместо чешуек — туго сплетенные веревки. (16) Носят они поножи, и шлемы, и у пояса — мечи, кривые, вроде спартанских, которыми добивают тех, кого удалось одолеть, и отрезают головы, а потом уносят их с собой. И каждый раз, когда враги могут их видеть, они начинают петь и плясать. Есть у них и пики длиною в пятнадцать локтей, с одним жалом. (17) Халибы держались в своих поселеньях, но когда греки их миновали, шли следом и завязывали бой. Жилища их укреплены, припасы они снесли в эти укрепленья, так что греки там ничего не добыли, а кормились тем скотом, который захватили у таохов.