Святая Русь (Энциклопедический словарь русской цивилизации) - Платонов Олег Анатольевич

Одновременно с завершением жатвы зерновых начинали уборку овощей. Хорошо просушенные овощи - морковь, свеклу, редьку, репу, картофель и др. складывали поленницами и кучами в обширные погребные ямы. Огурцы, арбузы и даже дыни - солили. Часть овощей старались убрать уже в конце августа, особенно те, которые закладывали в подполье под картошку. Считалось, что после Ивана Постного (29 августа) можно начинать копать картошку, а к середине сентября копку картошки, как правило, заканчивали и начинали рубить капусту. Крестьяне владели разнообразными способами заготовки овощей на зиму. Помимо сухого хранения в погребах, амбарах и ямах, применялись соление, малосольная обработка и квашение капусты рубленой и пластовой, соление огурцов, лука, квашение свеклы и пр.

К числу поздних осенних работ относились уборка и первичная обработка технических культур - льна и конопли. "Рвать коноплю" обычно начинали в конце сентября - начале октября. Снопы конопли, погруженные для вымачивания в озеро, например, 4 октября, вынимали из воды 1 ноября; "мяли" коноплю после просушивания в ноябре.

Крестьяне знали, что промедление в сроках уборки конопли грозило потерей масличной части ее продукции (прядильное сырье сохранялось и в случае наступления морозов и выпадения снега). Но другие осенние работы не всегда позволяли убирать технические культуры в точно выбранный срок.

Во всех делах, связанных с жатвой и уборкой, сама атмосфера дружных совместных усилий воспитывала добросовестное отношение к работе. "...Находясь в ленских деревнях в самый разгар жнитва, - писал А.П. Щапов, я не только во всех речах, но и во всех неустанно-деятельных хлопотах, и в самих лицах крестьян замечал полнейшую, в высшей степени серьезную, вседушевную озабоченность полевыми работами". Щапов, как и другие наблюдатели, отмечает дружный и умелый труд способных к работе людей всех поколений крестьянской семьи в страдную пору.

Начало и конец жатвы у русских повсеместно сопровождались молитвами и благочестивыми обычаями. Общины принимали решения о приглашении священника для совершения водосвятного молебна в поле. Служили перед иконами. Срок начала жатвы и характер зажина определялись также на сходке. Жать по найму в соседней деревне можно было и до установленного общиной срока, но начать жатву своей полосы нельзя было до общего зажина. Для начала жатвы на сходке назначали определенный вечер, но без указания часа, так как зажин окружали обычно некоторой таинственностью: никто не должен был видеть, как это произойдет. Совершить зажин должна была выбранная общиной женщина. Чаще всего выбор падал на старушку вдову, известную своей тихой и безупречно нравственной жизнью. К ней направляли представителей - просить от мира. Старушка должна была, по традиции, отвечать им неопределенно: "Добрые люди найдутся - зажнут". В самый вечер зажина никто не работал. В деревне возникала напряженная и торжественная обстановка ожидания важного события. Избранная на сходе женщина зажигала у себя в избе свечу перед иконами и, положив несколько земных поклонов, отправлялась жать. Пробиралась к своей полосе, стараясь остаться незамеченной. В поле она повторяла земные поклоны (в др. варианте - молилась "во все четыре стороны") и, сжав три снопа, складывала их крестообразно друг на друга. Вернувшись домой, жница молилась и гасила свечу. После этого по деревне распространялось известие о том, что зажин, слава Богу, состоялся. На следующее утро жницы со всех дворов шли на жатву.

Сходка могла выбрать по жребию целое семейство для "почина жнитва" (Владимирская губ.). Могла принять решение и об ином способе зажина совместном. Это делалось в том случае, если, по мнению мира, в деревне не было подходящей вдовы. Тогда жницы от всех хозяйств выходили в поле одновременно, выжинали каждая на своей полосе по три снопа и складывали их крестообразно. В другом варианте совместный зажин совершали на общинном участке, предназначенном на коллективные нужды. После общей молитвы староста или выборный жал первую горсть, потом "точно по команде, все преклоняются до земли жать; через час-два десятина выжата, зажин сделан" (Московская губ.).

М.М. Громыко

СТРАДАНИЕ, чувство муки, мучение, ощущение беды, боли, скорби, тоски, болеть душой нравственно (В.И. Даль). В представлении человека Святой Руси страдание - возвышенное чувство, приближающее его к Богу. Такое отношение к страданию красной нитью проходит через всю жизнь русского народа. "Страдание, - писал Ф.М. Достоевский, - это и есть жизнь. Без страдания какое бы было в ней удовольствие!"

Человек начинается там, где, радостный вокруг себя, он внутри принимает страдания (М.М. Пришвин). Хочешь быть счастливым? Выучись сперва страдать (И.С. Тургенев).

Христос страдал и нам велел, - говорили русские люди, - пострадаем Бога ради, выстрадаем Небесное Царство. Рады страдать за Веру, за Русь, за Царя. Все перестрадаем.

Такого отношения к страданию, пожалуй, не существует ни у одного другого народа. Русские благодарят Бога за те страдания и испытания, которые они претерпевают, выходя каждый раз из них очищенными и более возвышенными. "Малые страдания выводят нас из себя, великие же - возвращают нас самим себе. Треснувший колокол издает глухой звук: разбейте его на две части - он снова издаст чистый звук (Л.Н. Толстой).

Даже в советское время - время упадка русского духа, благодарственное отношение к страданию сохранялось не только между православными, по и в среде русских, далеких от Церкви. "Там, где растет печаль, - признавался писатель М.М. Зощенко, - там и мое наслаждение. Ибо как я могу наслаждаться радостью, если радость никогда не бывает величественной, а страдание всегда таково?"

О. Платонов

СТРАННОПРИИМСТВО, прием в свой дом богомольцев и странников, предоставление им ночлега и пищи. У русских людей считалось делом богоугодным.

Понятие "странник" иногда отличали от понятия "богомолец" в обиходе и в письменных текстах, иногда же отождествляли их. Различение, если оно соблюдалось, состояло в следующем: странник - человек, который всю свою жизнь посвятил только хождению по св. местам, оставив другие занятия; а богомолец отправляется в конкретное /паломничество, после которого возвращается к обычной своей жизни. Поэтому, например, в ответах на Тенишевскую программу из Ярославской губ. (учтены факты Пошехонского и Даниловского у.) при перечислении лиц, останавливающихся у крестьян для ночлега, отдельно названы "солдаты, странники, богомолки и богомольцы, нищие". Богоугодным делом повсеместно считалось принятие на ночлег и странников, и богомольцев. По поводу священника-подвижника из Тверской губ. говорится: "Все странники и богомольцы, проходившие мимо Ржева, заходили к о. Матфею и в его доме получали спокойный приют. Число таковых простиралось иногда до 30-40 человек в один день, и всех он спешил принять и был для всех и во всем добрым примером".