Средневековые арабские повести и новеллы - Автор неизвестен Древневосточная литература

Царь оставался в своем шатре и то и дело украдкой глядел на шатер отшельницы, но вел себя скромно. Так прошло несколько месяцев, и отшельница однажды сказала себе: „Не следует разлучать царя с его подданными, ведь он справедливый, сдержанный, мудрый и благочестивый человек. Он поселился из-за меня в пустыне, перестал управлять царством и приносить пользу подданным. Я должна заставить его вернуться в свое царство, ибо это достойнее для него, чем жизнь в пустыне, тем более что я дала твердый обет Аллаху остаться здесь в одиночестве, чтобы никто не мог оторвать меня от молитв“.

Эта мысль взволновала ее, она позвала одного из слуг и поручила ему передать царю, чтобы он оказал ей услугу, по-дружески простился с ней и вернулся к своим подданным. Царь велел ответить, что она не может допустить и мысли о том, что он оставит этот благословенный уголок, где предается сладостному покою и служит богу. Он прибавил: „Видно, тебе неприятно общество людей, но я не совершил ничего такого, чтобы соседство со мной тяготило тебя“. Получив этот ответ, отшельница в сопровождении служанки отправилась к царю и сказала ему:

„Я повинуюсь воле царя и считаю для себя честью быть не только его женой, но и простой служанкой. Однако у меня есть одно условие — ты должен доставить в свой диван царя Табаристана Дармина, его везира Нарвана и начальника его войск. Когда они предстанут перед тобой, я поговорю с ними в твоем присутствии. И тогда из моего разговора с ними ты узнаешь, кто я, и постигнешь всю правду о моих злоключениях, так что для тебя не останется ни одной тайны“. Затем она кое-что рассказала о себе. Услышав это условие, царь удивился чистоте и благородству женщины, еще больше восхищался ею и любил ее. Он обещал исполнить ее условие и приказал своей челяди приготовить паланкин. Отшельницу посадили в паланкин и направились в путь. Подданные ликовали и радовались возвращению царя после долгого отсутствия. Они украсили город, устроили великий пир и пышно отпраздновали свадьбу царя и отшельницы. Царь возвысил ее над всеми женщинами, окружил почетом и уважением. Затем он отправил многолюдные войска в Табаристан, которые победили жителей того края и привезли царя Дармина, его везира и военачальника к царю Кисре. Кисра приказал установить большое возвышение для царицы Адвы в середине его дивана и повесить перед ним завесу. Затем привели царя Дармина, его везира и военачальника и усадили каждого из них на отдельное сиденье. Тогда царица Адва приоткрыла завесу и обратилась к везиру Карвану с такими словами: „Встань, о предатель! Злодей недостин сидеть в обществе добродетельных, и особенно перед этим справедливым царем, который наполнил земли благодеяниями и справедливостью!“ Услышав эти слова и узнав голос своей царицы, везир задрожал всем телом. Когда же он увидел лицо царицы Адвы, то от страха едва не лишился чувств. Затем она продолжила свою речь: „Именем творца небес и земли, волей которого ты унизился, дойдя до гнусного злодеяния и тягчайшего позора приказываю тебе говорить правду и сказать, что заставило тебя враждовать со мной, оклеветать меня, оболгать и возводить на меня напраслину? Ты дошел до того, что навлек на меня подозрение, осквернил мою честь и разлучил меня с мужем, восстановил его сердце против меня и стал причиной гибели ни в чем не повинного слуги, нагло оболгав его! Если бы не военачальник, я, подобно моему слуге, была бы мертва“. Она закончила свою речь следующими словами: „Говори, здесь такое место, где не помогут никакие хитрости, скажи, какой дьявол внушил тебе оклеветать и оболгать меня?“

Везиру Карвану ничего другого не оставалось, как признаться в содеянном и раскаяться в своем недостойном поступке. Он, плача, опустил голову и признался, что страсть вовлекла его сердце в грех, видно, такова была предначертанная Аллахом его судьба. „Я свидетельствую перед Аллахом, — заключил он, — честь царицы Адвы чиста от всякой скверны“.

Услышав эти слова, царь Дармин пришел в ярость, потрясенный тем, что не мог отличить правды от лжи. Он стал всячески поносить везира, говоря: „Ах ты порождение скверны, сын греха! Ты убил меня, разлучив меня с моей верной женой, ты поступил со мной жестоко, ты вверг меня в горе!“

Тогда заговорил царь Кисра, обращаясь к царю Дармину: „Клянусь Аллахом, ты заслуживаешь самого жестокого наказания за то, что поспешил покарать, не подумав о последствиях своего поступка. Ты покарал прежде, чем установил, кто виноват и кто невиновен, а если бы ты повременил, то выяснил бы, где правда, а где ложь, и узнал бы, что этот негодный везир сводит тебя с истинного пути и искушает тебя, но вместо этого ты поддался обману и совершил непростительное преступление“. Затем он обратился к царице Адве и спросил ее: „Как ты хочешь поступить с этими насильниками?“— „Воздать им сообразно их деяниям, — ответила царица Адва. — Ведь принято, чтобы убийца был казнен, насильника подвергли насилию, а доброму воздали добром. Царь Дармин жестоко и подло убил моего отца и по закону заслужил смерть, что же касается везира, то по его вине меня отвезли в пустыню, где я погибла бы от голода и жажды, если бы мне не помог Аллах. Теперь я скажу о военачальнике. Это он посоветовал оставить меня в живых и заменить казнь ссылкой в безлюдное место, поручив меня справедливой воле Аллаха. Он ведь знал, что если я невиновна, то Аллах избавит меня от несчастья, ибо для Аллаха нет ничего трудного, а если я окажусь грешной, то погибну от жажды и голода за преступление, совершенное мною. Долг платежом красен, ибо благородное и доброе деяние всегда возвращается к тому, кто его совершил. Поэтому я прошу у справедливого царя Кисры осыпать милостями благородного военачальника, и если ты возвысишь его, то он заслуживает этого и достоин всяческих почестей и уважения“. Царь Кисра наградил военачальника драгоценной почетной одеждой, затем приказал казнить царя Дармина, а везира Нарвана отправить в пустыню, чтобы он каялся в своих грехах. Грудь царицы Адвы исцелилась от горечи перенесенных унижений и страданий, и царь Кисра стал жить с ней в счастье и согласии. Царица подарила Кисре много сыновей и дочерей, и Аллах сделал их жизнь счастливой».

Закончив свой рассказ, хранитель казны обратился к царю Азадбахту, призывая его к благочестию и страху перед Аллахом: «Кто творит добро, тот обретает добро, безвинному нечего страшиться зла, с которым он сталкивается, ибо милость Аллаха защищает его от бедствий. О царь, я не совершил преступления и уповаю на Аллаха — хвала ему! — ибо он знает тайное, спасает невинного и делает ясной правду. Я поручаю себя его воле — он наилучший исцелитель, и он поможет мне одержать верх над моими врагами и завистниками».

Царь задумался над словами казначея, гнев его улегся. Он предался размышлению, а затем приказал стражникам отвести хранителя казны обратно в тюрьму, в надежде, что Аллах внушит ему справедливое решение.

ДЕНЬ ШЕСТОЙ

О смирении перед Аллахом

Когда наступил шестой день, сердца везиров наполнились боязнью перед правотой хранителя казны и они начали бояться, что царь может оправдать его и он найдет способ отомстить им. Трое из них вошли в диван царя, поклонились ему и сказали: «Да поможет Аллах нашему господину, мы, движимые великой ревностью твоему царству и защите твоей чести, смиренно явились просить, чтобы ты немедленно казнил хранителя казны. Слухи о его преступлении уже распространились по всем странам, и люди распустились и болтают всякое. Если мы оставим его в живых, то в души подданных закрадется подозрение, люди осмелеют, поднимут голову распутники и начнут посягать на честь людей. Какая польза нашему благодетелю оставлять в живых преступника, чье преступление доказано?»

Речь везиров снова возбудила гнев царя, и ему показалось, что они говорят разумные вещи. Он приказал привести хранителя казны и, когда казначей предстал перед ним, сказал: «Я долго думал о твоем деле, избрав себе путеводителем терпение. Если я не накажу тебя, то расстрою все свои дела. Я тщательно обдумал твое дело, посоветовался о нем со своими советниками и не нашел тебе никакого оправдания, ничего, что говорило бы в твою пользу. Все на тебя жалуются, все думают о тебе плохо, и все просят, чтобы тебя казнили. Чем и как ты можешь защитить себя?»

«О царь, — ответил хранитель казны, — если моя смерть принесет тебе какую-нибудь пользу, то вот я перед тобой. Я уповаю на Аллаха и прошу лишь у него одного, а не у людей выручить меня из беды. И Аллах, которому все ведомо, сохранит меня от козней врагов, если даже они заполнят всю землю. Аллах на стороне невинных, я вручаю себя его воле и достигну своей цели, как достиг ее царь Бахт-Раман, уповавший на волю всемогущего и милосердного Аллаха».

«Что же было с этим царем?» — спросил царь Азадбахт.

«Царь этот, — начал свой рассказ хранитель казны, — был медлительный, недалекий, пьяница и распутник и надеялся лишь на множество своих войск и могущество своего царства. Один из соседей позарился на его царство, стал строить козни против него и подговаривал соседей напасть на его страну. Узнав об этом, сановники явились к царю Бахт-Раману и предупредили его о замыслах его соседа царя Задшаха: „Задшах хочет захватить твои земли. В скором времени он начнет войну против нас. Разум подсказывает, что нужно собрать силы и приготовиться к войне для отражения нападения врага, сила которого возросла, так что он представляет явную опасность для нас и может захватить нашу страну“ Бахт-Раман ответил им: „Мне ли бояться того, кто ниже меня, мне ли страшиться царя Задшаха с его малыми силами, когда я обладаю бесчисленными войсками, обширными землями и недоступными крепостями!“