Локальный конфликт - Александр Марков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Яркий свет, как будто рядом с окном зажгли прожектор и направили его луч прямо в окно палаты, ворвался внутрь, почти не утратив свою силу, пройдя сквозь чуть-чуть припудренное пылью стекло. Сергей зажмурился. За то мгновение, когда глаза его были закрыты и видели лишь темноту, постепенно приобретавшую цвет крови с зелеными вкраплениями, он понял, что все опять позади. Эти новые испытания тоже остались в прошлом, так и не затронув его душу, а тело… годы портят его куда сильнее и жалеть о появлении каждого нового шрама и новых морщин не стоит, но внушить себе это так трудно. Почти невозможно.
— Сколько я уже здесь?
— Неделю, — сказала Мила.
— Неделю? Это немного. Когда меня выпишут? Я ведь здоров?
— Да, — сказал врач, — вы подверглись сильному, очень сильному гипнотическому воздействию. В вас заложили программу, запускавшуюся при определенных условиях, но для того, чтобы смоделировать эту ситуацию, просчитать, что она возможна, прямо сказать, надо обладать поразительными способностями. Выдающимися. Я многое бы отдал, чтобы встретиться с этим человеком и поговорить с ним.
— А-а-а, — протянул Сергей, что-то вспоминая.
— Вы ведь помните его?
— Помню, но мне говорили, что отряд, в котором я был, полностью уничтожен.
— Да, я наводил справки. Уничтожен, но не полностью. Пленный рассказывал, что их командир улетел, вместе с ним улетел еще один человек. Может, это и был наш таинственный гипнотизер.
— Вам надо спросить, был ли среди боевиков такой небольшого росточка человек с отталкивающим лицом. Оно у него было все в бородавках. Они росли на нем, как грибы на старом пне. Лицо его тоже было трухлявым.
— Я узнаю. Жаль, если этот человек погиб, — врач вздохнул. — Теперь и эксгумацию нет смысла делать. Клетки мозга разрушились, — эти фразы он сказал тихо, себе под нос, раздумывая, потом встрепенулся, — простите, я тут все о своем. Боюсь, что не смогу гарантировать вам в ближайшее время спокойную жизнь. Во-первых, будет нужно составить фоторобот этого гипнотизера, фотография Алазаева — есть. Фоторобот и фотографию — пошлют в Интерпол. Не все, конечно, хотят с нами сотрудничать, но найти их, вероятно, будет не трудно, коль они живы. Особенно если у гипнотизера такая выдающаяся внешность. Поймать их будет легко, если они не станут вести оседлый образ жизни в какой-нибудь глуши или… — врач замолчал.
— Или не сделают пластическую операцию, — подхватил Сергей.
— Да, — сказал врач.
— А во-вторых?
— Что во-вторых?
— Почему во-вторых у меня не будет спокойной жизни? Остался побочный эффект от гипнотического воздействия? Я стал социально опасен? Меня постоянно будут держать взаперти под присмотром или ликвидируют?
— Ну что вы, что вы, — замахал руками врач, — на все вопросы один ответ: нет. Тот человек заложил в вас программу очень аккуратно. Ювелирно. Отработав, она не оставила следов и на общее психическое состояние почти не повлияла. Никакой подпрограммы в ней не было. Остатки гипнотического воздействия мы сняли. После небольшой психологической реабилитации вы будете свободны. Вы и сейчас почти свободны. Но все же я посоветовал бы вам еще немного побыть в больнице. Для меня. Я хочу понаблюдать за вами, а потом, когда мы вас окончательно вылечим, я хотел бы, чтобы вы раз в квартал приходили ко мне на осмотр. Я о вас непременно напишу, если позволите конечно.
— Хорошо, — сказал Сергей. — Что-то обо мне много пишут по самым разным поводам.
Мила тихонечко прикоснулась рукой к халату врача, ухватилась за него, подергала, увидев, что он не обращает на нее никакого внимания. Врач задумался, теребил пальцами дужку оправы.
— Ну и спецслужбы наверняка захотят пообщаться с вами, — сказал врач. — Готовьтесь к этому разговору.
— Это уже пройденный этап. Ничего страшного в нем нет.
Мила фыркнула, опять подергала врача за халат.
— Телевизор, — сказала она. — Вы забыли. Уже пора.
Мила медленно выговаривала каждую букву, как учитель иностранного языка, который хочет научить своих подопечных правильному произношению и из-за усердия немного переигрывает, поэтому слова его звучат неестественно.
— Ах, да, простите.
Столик, который вкатили в палату, был легким, усилий это требовало столько же, сколько уходит на то, чтобы в магазине толкать перед собой тележку с продуктами. На столике был телевизор.
Мила развернула экран к Сергею, распутала шнур, воткнула вилку в розетку, включила. Экран ожил.
— Ты ошибаешься, если думаешь, что я не могу жить без новостей, сказал Сергей, когда понял, что телевизор настроен на круглосуточный информационный канал, — признаться, я не прочь отдохнуть от них.
— Подожди, пожалуйста, немного. Ты все поймешь.
— «Ты все увидишь сам», — процитировал Сергей старый шлягер.
— Именно.
…На Ближнем Востоке открылась старая язва, на тихоокеанское побережье Юго-Восточной Азии надвигался очередной ураган, который уже изрядно досадил Японии, а возле берегов Греции терпел крушение транспортный паром. Сергей был в этих местах, узнавал их. Они не сильно изменились. Не сильно… Совсем недавно он был среди приглашенных в этот зал, а теперь был вынужден смотреть на происходящее со стороны. Недостающее, то, что не помещалось в объективы камер, он легко мог дорисовать и поэтому находился в несколько лучшем положении, чем Алазаев и Рамазан, которые в эти минуты тоже наблюдали за очередной церемонией награждения, натолкнувшись на нее совсем случайно. Пятнадцатью минутами ранее Рамазан неожиданно захотел сделать и себе пластическую операцию, хотя повязку с головы Алазаева еще не сняли и было неясно, к каким результатам привела корректировка хирургом его внешности. Причин он не мог объяснить. Говорил, что вот захотелось, и все.
И Рамазан и Алазаев сопровождали появление картинок возгласами, как опытные болельщики, наблюдавшие за спортивным состязанием. Сергей же смотрел трансляцию молча.
В нижнем левом углу экрана периодически появлялась надпись «прямое включение», держалась там секунд тридцать, потом плавно тонула, чтобы еще через тридцать секунд вновь всплыть.
Когда к трибуне подошел Кондратьев и получил из рук президента коробочку со Звездой Героя России, сердце Сергея учащенно забилось, а потом… экран погас, но за миг до этого изображение переместилось в зал, когда же оно вновь вернулось к трибуне, к ней подходил уже другой человек.
— Это все?
— Все. Вам надо отдохнуть.
— Я и так долго отдыхал.
— У вас был комплекс вины перед этим человеком. По крайней мере, я смог сделать именно такой вывод, наблюдая за вашим состоянием. Теперь этого комплекса нет. Вы ни в чем не виноваты.
— Я не спросил вас, где нахожусь.
— Это ведомственная закрытая больница.
— Я пленник?
— Конечно нет.
Врач чуть не засмеялся, подошел к окну, заглянул в него, почти прислонившись к стеклу, видимо хотел рассмотреть что-то, что происходило у самых стен больницы. Обернувшись, он поманил Сергея пальцем.
— Подойдите сюда, пожалуйста.
— Э-э.
Сергей наконец нашел способ, как ему обойтись без одежды. Халата-то ему не предложили. Он набросил на себя простыню, став похожим то ли на римского патриция, то ли на последователя какого-то новомодного, недолговечного и запрещенного религиозного течения, вдел ступни в тапки, валявшиеся на коврике рядом с кроватью. Они оказались на несколько размеров больше необходимого, для того, наверное, чтобы никому не были малы. В них влезли бы и ботинки, а идти в них было так же неудобно, как на лыжах, даже еще неудобнее, потому что приходилось волочить подошвы тапок по полу, чтобы они не слетели.
В большое окно одновременно могли смотреть не то что два человека, а гораздо больше. Мир же за ним и вовсе был безграничен. Врач отстранился, отошел на шаг, встал за спиной Сергея.
— Посмотрите вниз.
— Неужели они пришли по мою душу.
Сергей увидел невысокий заборчик, опоясывающий больничный комплекс, домик проходной, а рядом с ним толпу человек в двадцать, вооруженную электронной аппаратурой. Ждали они здесь уже долго, успели обжиться, кто-то сидел на корточках, но более предусмотрительные захватили раскладные стульчики, удобно на них расположившись, читали газеты, журналы или книжки в пестрых и мягких обложках, другие курили, пережевывали пирожки или куски пиццы, запивая их газированной водой или кофе. Скоро они опять начнут отправлять гонцов в ближайшее кафе быстрого обслуживания за пакетами с продуктами. Похоже, они уже начали собирать на это деньги. Гонца тоже выбрали. Он выслушивал пожелания, забирал деньги и переходил к следующим заказчикам. Бак для мусора был заполнен обертками.
— Отчасти и по мою, но вы для них гораздо интереснее. Первый удар я принял на себя, — улыбнулся врач.