Ищу импотента для совместной жизни - Габи Хауптманн

– Все самое свежее, дорогой! Разве тебе не досталось ни кусочка помидора?

Тарелки пусты. Кармен уносит их в кухню.

– Я сейчас вернусь. Только посмотрю, как там второе блюдо.

– А что у нас сегодня?

– Спаржа с голландским соусом и картошечкой!

– Боже мой, спаржа! В это время года? Это же просто верх мастерства! И тоже свежая?

– Конечно! – кричит она из кухни.

– Где ты взяла ее?

– Связи, мой дорогой, связи… Спаржа уже готова!

– Подавай!

Кармен выкладывает все на большое блюдо, переливает соус в соусницу и несет все это на подносе.

– Давай я помогу тебе. – Давид встает.

– Посмей только! Сиди!

Она накладывает ему полную тарелку, потом немного себе и садится за стол.

– Ну, за повариху! – Давид поднимает бокал.

За Марию, пожалуй, мысленно благодарит благодетельницу Кармен. И спаржа вполне удалась. Кармен радуется, что все так хорошо получилось.

– Теперь расскажи мне про это общество или братство.

– Ну, поначалу это был приют странников высоко в горах. Основал его Генрих Финделькинд из Кемптена. Он спас много человеческих жизней. Сегодня это общество поддерживает крестьян и семьи, попавшие в беду или испытывающие нужду. Когда случилась катастрофа с рабочими в горном тоннеле, где погибло восемнадцать человек, члены общества оказали материальную поддержку детям погибших.

– Да, видно, это настоящее братство. Только для мужчин? И только жителей Австрии?

– Совсем наоборот. Многие представители аристократии во всех концах света являются членами попечительского совета. Среди прочих можно назвать королеву Нидерландов Беатрикс и ее мужа принца Клауса, а также их сына Константина, принцессу Юлиану и принца Бернхарда, короля и королеву Норвегии, князя Ханса-Адама и княгиню Мари-Аглае из Лихтенштейна, а еще японского принца. Ну и простым людям вроде нас с тобой не возбраняется стать членами этого братства.

– Черт возьми, откуда ты все это знаешь? Ты что, уже вступил в это общество?

– Пока нет, но его деятельность меня привлекает, и, если мы действительно отправимся кататься на горных лыжах, я намерен вступить в него! Если хочешь, и ты тоже… – Он добавляет в спаржу еще немного соуса. – Твоя спаржа превосходна. Как ты ее приготовила?

– Просто добавила несколько специальных приправ!

– Потрясающе! Я возьму рецепт для Мартина!

Кармен смеется. Бедный Мартин, он будет сильно удивлен.

– Подожди, самое главное – десерт!

– Господи, Кармен, ты ли это? – Его глаза блестят, он весело смеется.

Когда Кармен вносит тарелки с пирогом, Давид с молчаливым восторгом наблюдает за ней. В кусок, который достанется Давиду, Кармен спрятала пилюлю йохимбина. Она засунула ее в ягоду инжира. Главное теперь – не перепутать тарелки! Сначала она ставит свою, а с тарелкой для Давида подходит к нему, берет ложкой инжир и командует:

– Закрой глаза, открой рот!

– Не сердись, но я не ем инжир. Не сердись, прошу! О, как глупо!

– Только одну ягодку, пожалуйста. Попробуй. Ты даже не заметишь его в начинке. Остальные ягодки можешь не есть. Я так старалась!

– Ну, только потому, что ты просишь… – Он закрывает глаза.

Кармен быстро сует ложку ему в рот. Он медленно жует, потом соглашается:

– Да, с начинкой действительно почти незаметно!

– А теперь попробуй начинку.

– М-м-м… Превосходно. Рецепт этого блюда ты тоже дашь Мартину.

Кармен наблюдает за ним: неужели ничего не изменилось? Она приносит ему еще один кусок пирога и неожиданно спрашивает его о Рильке:

– А как тебе пришло в голову послать мне стихи Рильке? Вообще, почему ты потратил столько сил на это послание, на рисунок? Представь себе, что это была бы не я, а совсем другая женщина. Которую не интересует ни поэзия вообще, ни стихи Рильке в частности…

– Ну, сначала я обратил внимание на объявление – не каждая женщина может написать, что ищет импотента. И потом, я всегда был уверен, что ты будешь именно такой – со сногсшибательной фигурой, стройными длинными ногами, этой потрясающей улыбкой… Ясное дело, что я возмечтал пойти с тобой через осень. И через зиму. И через лето. И через весну. Год за годом!..

– Это ты хорошо сказал. Твоя открытка меня действительно поразила. Прежде всего потому, что Рильке – мой любимый поэт. Ты знаешь его «Песнь любви»? – Она проникновенно читает:

Что сделать, чтобы впредь душа моя с твоей не соприкасалась?Как к другим вещам ей над тобой подняться?Ах, поселить ее хотел бы я среди утрат, во тьме,где, может статься, она затихнети, попав впросак, на голос твой не станет отзываться.Но что бы порознь ни коснулось нас,мы в голос откликаемся тотчас – невольники незримого смычка.На гриф нас натянули – но на чей?И кто же он, скрипач из скрипачей?..[5]

– Я думаю, что это как раз о нас – двое искали и нашли друг друга… – говорит Давид, когда она умолкает.

Кармен встает, обходит стол, садится к нему на колени и обнимает.

– Можно я хотя бы сниму пиджак?

– Конечно, почему ты спрашиваешь?

Они снова пьют шампанское. Стоят с бокалами друг против друга. Кармен с трудом сдерживает желание. Она готова прямо здесь отдаться ему. «Зелье подействовало на меня, – догадывается она, – вместо того, чтобы возбудить его. Все перевернулось, все перевернулось!» Они чокаются, выпивают… Давид ставит бокалы на стол, обнимет ее. Он целует, гладит ее по спине, задерживается на ягодицах, потом ведет рукой вверх, медленно, возбуждающе. Кармен прижимается к нему. «Не торопись, не торопись, – говорит она себе. – Иначе он снова уйдет. Дай ему время, не провоцируй его!» Ей кажется, если сегодня у нее ничего не получится, то не получится уже никогда! Он теребит губами мочку ее уха и в то же время медленно расстегивает молнию на ее платье. Она чувствует его руки, ее тело горит. Платье медленно соскальзывает на пол. Она остается стоять перед ним в своем черном боди, колготках и туфлях. Он целует ее в губы, потом в шею, медленно опускается перед ней на колени, продолжая целовать грудь, живот, и замирает у ее лона. Расстегивает кнопку боди. От вожделения все плывет у нее перед глазами.

– Пойдем в спальню, Давид, пожалуйста, – бормочет она.

Он берет ее на руки, несет в постель, ложится рядом. Она начинает раздевать его. Расстегивает рубашку, ослабляет ремень на брюках. Он сбрасывает ботинки и носки. «Он лег не на ту сторону кровати, – волнуется Кармен. – Надо передвинуть его. Иначе травка подействует на нее, а не на него». Поймав момент, Кармен резко перекатывается через него на другую сторону кровати.

Она что-то почувствовала? Или ей показалось? Такое может быть? Нет, если бы это случилось, он бы не смог скрыть радости… Значит, нет. Пока – нет. Но он ведет себя сегодня так, как никогда прежде. Довел ее до неистовства, но и сам, кажется, охвачен желанием. Кармен стонет, она хочет его немедленно, и ей кажется совершенно невозможным, что и с годня он не овладеет ею.