Ордынская броня Александра Невского - Дмитрий Абрамов

Вскоре вражеская конница перешла Смолку и придвинулась ближе к русичам. Кнехты и лучники пошли вперед. Расстояние между войсками быстро сокращалось. Изборские стрелки поторопились готовить луки и стрелы. Когда немцы и чудь подошли на расстояние выстрела, защитники града пустили свои стрелы. Это не остановило наступавших, хотя они понесли значительные потери. Ответный удар немцев оказался более значимым. Около ста человек изборцев пали убитыми и ранеными стрелами. Тем временем доспешная немецкая и новгородская конница набирала ход, угрожая обрушить свой удар на десное плечо защитников града. Конница изборского полка стала готовиться к соступу. Вершники брали копья на перевес, вздевали щиты на ошую руку. Новый поток стрел со стороны немцев оказался слабее, чем первый, так как расстояние между противниками сокращалось, и немецкие кнехты и эсты брались за копья, мечи и секиры, готовясь к рукопашной схватке. Напряжение нарастало. В этот момент наступавшая вдоль топкого берега Смолки конница врага стала резко сбавлять ход. Кони словно закрутились на месте, всадники стали падать на землю или спешиваться. Увидев это, тысяцкий изборского полка велел быстро отводить пеших воев назад вдоль берега озера к воротам. А сам повел конную часть полка в соступ с конницей врага. Пехота русичей стала быстро отступать вверх по склону горы, а конница двинулась в долину к берегам реки. Не доскакав пятидесяти саженей до рыцарей и новгородцев, изборские лучники пустили стрелы по увязшей на топких берегах реки коннице врага. Проклятия, стоны и крики разнеслись над низиной. Прежде чем тяжелая конница немцев смогла миновать болото, изборцы вторично накрыли ее стрелами. Наступательный порыв нападавших иссяк. Рыцари и новгородцы, с трудом преодолев болотистую низину и набирая ход, устремились на защитников града. Не раздумывая, изборский тысяцкий велел поворачивать коней и уходить вслед за пехотой. Но уже на подходе к самой крутой части склона горы изборская конница столкнулась с кнехтами и чудью. Здесь уже пришлось туго защитникам города. С трудом изборцы пробились сквозь пешцев, наседавших на нее с копьями и секирами. Почти по пятам шла вслед и тяжелая конница врага.

Тем временем часть изборских пешцев отступила к воротам града, другая стала отходить вдоль дороги, ведущей к городу с юга. Там близ дороги у рощи были устроены засеки. В этом же направлении отступала и изборская конница. Преследуя оборонявшихся, разделилась на части и рать нападавших. Их конница под руководством князя Ярослава и орденского рыцаря Даниила из Вендена, а с ними часть пехоты стали преследовать отступавших. Бой в долине убедил Ярослава и орденских немцев в слабости изборцев. Их отступление от града выглядело совершенно естественным. Многие немецкие рыцари и кнехты, жадные до наживы и насилия, уже пустили своих коней в опустевшее предградье и на Словенское поле. Но там из-за рубленых изб и клетей в них полетели стрелы. Другая часть кнехтов и эстов завязала ожесточенный бой у воротной вежи, валов и рва. И если князю Ярославу казалось, что победа уже близка, то тем, кто дрался у стен Изборска, было далеко еще до победы. Как только они приблизились ко рву, то с вала и со стен на них обрушился дождь стрел. Прорвавшись с секирами и мечами по узкой земляной перемычке к выносной воротной веже, стоявшей почти у самого рва, кнехты и эсты стали вышибать тараном ворота. И тут на головы кнехтов и чуди обрушились камни и бревна. Десятки нападавших были убиты или изувечены на месте. Остальные отхлынули. Немецкие лучники пустили стрелы с огнем, пытаясь зажечь вежу. Но защитники с шестами в руках, рискуя жизнью под стрелами врага, сбивали с бревенчатой стены огненные снаряды. В этот момент на стенах и валах града увидели, что тяжелая конница врага попала в засаду, напоровшись на засеки. Ворота вежи отворились, и пеший отряд русичей ринулся на врага в рукопашную, чтобы поддержать тех, кто дрался у засек. Вой, крики, предсмертные стенания огласили предградье, Словенское поле и окрестности Изборска. Общая схватка длилась где-то около часа. Кнехты и чудь в очередном соступе смогли смять меньших числом изборцев, дравшихся у рва, вала и ворот и на их плечах ворваться в град. Но конница и кнехты врага, попавшие в засаду, понесли сильнейший урон. У засек, в предградье и у валов града легло в тот день около тысячи нападавших. Князь Ярослав и его окружение попали в плен к изборцам. Предводитель орденских немцев Даниил Венденский был убит в жестокой схватке у засек. С ним пало до двухсот немецких воинов. Разгромленные в очередной раз новгородские боярские дружины во главе с Борисовичами, отряды эстов и орденских немцев заперлись в захваченном Изборске.

Князь Александр возвращался в окружении своих людей из Новгорода на Городище. Был теплый августовский день. Они проезжали по пыльной дороге мимо Спас-Нередицкого монастыря, возвышавшегося на горке. Там после долгой монашеской службы и причастия торжественно звонили, ударяя в било. Зелень окрестных рощ словно уже опалило пожаром увядания и желтизны. Чувствовалось неумолимое и какое-то щемящее приближение осени. Недавно еще служили на Преображение Господне, а сейчас дело шло к Успению. Тревожные вести из Тесова, Изборска и Пскова уже третий день волновали новгородцев. В эту субботу князь Александр стоял литургию в Софийском соборе, но Елены и ее матери там не было. Видимо, правдой было то, что при нападении на Изборск, вместе с князем Ярославом-Переветником[122], взятым в полон изборцами, были и Борисовичи со своими людьми. Изборские мужи уже приехали в Новгород и дожидались скорого приезда князя Ярослава Всеволодовича. Батюшка с полками был уже на подходе.

Однако мысли о Елене вновь отвлекли Александра. За последний месяц они часто и не только по субботам встречались на церковных службах в соборном храме Святой Софии, раскланивались и обменивались взглядами, а то и несколькими словами. И от этого желание видеть ее лишь возрастало. Слава Богу, уже почти оправился от ран и встал на ноги Ратмир. Послал Господь доброго воина и верного друга, готового жизнь отдать за него — князя Александра. Вспомнилось все, что произошло еще в июне на волчьей охоте. По слухам, люди тиуна Якима увезли тогда сраженного Ратмиром рыжеволосого тиуного сыновца куда-то за Липну. Был ли тот жив или был повержен насмерть, оставалось неизвестно. Во всяком случае, слухи быстро улеглись, а Александр и не расспрашивал о судьбе обидчика его покойного брата никого. Мысли князя вновь возвратились к желанному образу. Перед его внутренним взором воскресли тонкие и благородные черты ее лица, озаренного огоньком зажженной в храме свечи, и сердце его тонко и болезненно защемило. Он прочитал про себя просительную молитву, обратившись к Богу с просьбой увидеть ее. Затем подумал, как надо все оговорить с Ратмиром.

На следующий день вечером молодой князь и его верный меченоша уже скакали к перевозу через Волхов, что напротив Юрьева монастыря. Ратмир, побывав у тетки на владычном подворье еще вчера, тайно передал Елене, что князь Александр хочет видеть ее. Та, сказала матушке, что желает поехать в Юрьев монастырь к могиле покойного отца и помолиться о его упокоении, прекращении вражды и умягчении злых сердец.

Тетка была рада видеть сыновца живым и здоровым. Слух о том, что он был ранен, отстаивая какое-то княжеское дело, был ей по сердцу. Сама она происходила из рода, где доброжелательно относились к новгородским князьям. Но в замужестве за Симеоном Борисовичем, да и во вдовстве считала правым делом держать сторону покойного мужа и его родни. Сердце ее томилось и замирало, когда она вспоминала о сыновьях Павле и Константине, ушедших уже более двух лет назад вместе с дядьями Михаилом и Иваном Борисовичами сначала к черниговским князьям, а потом к немцам в Медвежью Голову, Только она с дочерьми и несколькими верными слугами оставалась здесь, в Новгороде, и была вынуждена сносить обиды, терпеть лишения, как-то вести хозяйство в пригородных сельцах и весях да молиться у гроба убиенного мужа. Время пришло неспокойное и недоброе для всего рода Борисовичей, прославившихся теперь не только враждой с князем Ярославом, но и своим участием в захвате с орденскими немцами и чудью псковских пригородов — Тесова и Изборска. Оттуда в Новгород уже явились псковские мужи, видевшие Борисову чадь, их дворян и паробков в сече под Изборском. Да и плененный изборцами князь Ярослав не скрывал того, что в его полку были Борисовичи со своими воями. Все это расценивалось новгородцами как измена Великому Новгороду. Елена и ее матушка сами успели заметить, как холодно, а порой злобно их бывшие соседи и знакомые по Словенскому концу стали воспринимать их появление на улице вне подворья или в соборе Святой Софии во время богослужения. Только заступничество владыки Спиридона сдерживало страсти и грубые высказывания в их адрес.