Последняя инстанция - Том Клэнси

Нож выпал у него из руки. Оксли отпустил его, отступив прочь.

Русский крутанулся, его глаза широко раскрылись от ужаса и боли. Затем он упал на разбитое стекло и повалился на пол в лужу крови. Окровавленное битое стекло рухнуло на него, полностью разбившись.

Оксли протянул руку и схватился за перила, чтобы не упасть. Сердце, казалось, готово было выскочить из груди. Он сделал глубокий вдох, но дыхание перехватило, когда он услышал какую-то возню с первого этажа. Он посмотрел вниз и увидел человека, которого ударил кастетом минутой ранее. Удивительно, но тот смог подняться на ноги и встал, немного покачиваясь, поднял какой-то предмет и направил его на англичанина.

Оксли наклонил голову. Он медленно поднял руки, увидев, что это был пистолет.

Пистолет?

Оксли увидел, как на шее русского напряглись мышцы. Он начал нажимать на спуск, когда Оксли вскинул голову, заметив наверху какое-то резкое движение.

Джек Райан-младший перескочил через перила и бросился прямо на киллера в трех метрах внизу, обрушившись на него в тот самый момент, когда грянул выстрел. Оксли отшатнулся. Ему показалось, что он ранен, таким оглушительным был выстрел в замкнутом пространстве.

Но он не заметил на себе ни ран, ни крови.

Он посмотрел на Райана и русского, борющихся за пистолет. Джек попытался вырвать его из руки русского, но тот повалил Джека на пол и навалился сверху. Пистолет оказался между ними.

Грохнул второй выстрел. Борьба продолжалась еще несколько секунд. Оксли направился вниз по лестнице, пытаясь помочь, но к тому моменту, как он подошел, он смог только стащить труп русского с более чем живого сына президента Соединенных Штатов.

Райан поднялся и сел, прислонившись к стене лестничной клетки. Оксли, исчерпав все силы, что накопил за прошедшие десятилетия, рухнул рядом.

Несколько секунд они просто сидели, дыша, словно загнанные лошади. В темном пространстве это было очень громко.

Наконец Джек оказался в состоянии взять дыхание под контроль достаточно, чтобы разборчиво проговорить:

— Какого хрена ты говорил, что эти придурки не пользуются огнестрельным оружием?

Оксли потребовалось еще несколько секунд, чтобы отдышаться.

— А что я? Я не могу следить за всеми их привычками. Наверное, информация немного устарела.

— Ага.

Оксли присмотрелся к трупу перед собой. Его широкое бородатое лицо медленно расплылось в улыбке.

— Черт меня подери, Райан. Ты дерешься прямо как твой папаша.

Джек сердито взглянул на Оксли.

— Это к чему?

— К тому, что я впечатлен. Думал, ты просто мажор.

— Снова неверная информация. — Джек поднялся на ноги. Он с трудом помог подняться Оксли. — Он мертв? — показал он на человека, лежавшего на пол этажа ниже.

— Можно закапывать, приятель.

— То есть да?

— То есть он мертв, — сказал Оксли. — Что с другими ребятами?

— Один ушел, второго я вырубил.

Оксли посмотрел на Райана. Он, наконец, отдышался достаточно, чтобы к нему вернулся покровительственный тон.

— Ну что же, я полагаю, что этот хмырь может оказаться нам полезен. То есть, конечно, если его ты тоже не проворонил.

Джек взял пистолет и направился вверх по лестнице.

Минутой позже Джек затащил оставшегося бандита в квартиру Оксли. Тот уже пришел в себя, но по его глазам было видно, что он сильно контужен.

Оксли поднялся наверх, игнорируя пожилую соседку, которая стояла в коридоре, крича на него и Джека.

Когда крупный англичанин входил в дверь, она крикнула:

— Я полицию вызову!

— А мне до фонаря! — рявкнул Оксли и захлопнул за собой дверь.

Но закрыв дверь, он повернулся к Джеку.

— Не знаю как ты, приятель, а я сваливаю отсюда нахрен. — Он схватил наполовину собранную сумку, висевшую на крючке у двери, бросился к маленькому комоду у кровати и начал собирать вещи.

Джек все еще держал пистолет и русского.

— Я отвезу вас, куда хотите. Нравится вам или нет, мы теперь вместе.

Оксли это явно не нравилось, но он был вынужден согласиться. Слегка кивнув, он сказал:

— Отвезем этого хмыря куда-нибудь и посмотрим, что он скажет. — Оксли подошел к нему и ударил по лицу. — Ну что, Иван? Говорить будешь?

Тот все еще бессмысленно болтался, стоя на коленях, но Джека его вид успокоил. Посмотрев в глаза русскому, он сказал:

— Слушай меня. Мы пойдем вниз по лестнице, а потом в мою машину. Только знай, что если я увижу твоих долбаных дружков, я прострелю тебе башку.

Тот непонимающе посмотрел на Джека. Оксли повторил сказанное по-русски, и тот рассеянно кивнул.

Райан и Оксли загрузили все еще потерянного русского в багажник «Мерседеса» Джека и скрутили его длинным резиновым шлангом, взятым из сквера у дома Оксли. Убедившись, что пленный зафиксирован, они закрыли багажник и выехали из Корби за несколько минут до того, как у дома бывшего бойца SAS с воем остановилось несколько полицейских машин.

Джек предложил направиться в Лондон. Оксли не стал возражать. Джек понимал, что его причастность к смерти толпы русских головорезов не могла остаться без последствий, но решил вернуться в столицу прежде, чем звонить отцу, Сэнди, в полицию или кому бы то ни было. Вместе с тем, он надеялся разговорить Оксли, пока они сидели в одной машине.

Но эта надежда пошла прахом. Оксли потребовалось всего несколько минут, чтобы вырубиться. Они отъехали от города всего на три километра, когда Джек повернул голову и увидел, что Оксли крепко спит. Джек потряс его и разбудил, но смог убедиться только в том, что тот не умер. Оксли сказал Джеку отвалить на некоторое время и дать ему отойти. Джек неохотно согласился.

Он поехал дальше, под аккомпанемент храпа англичанина и звуков, издаваемых связанным русским в багажнике.

Глава 63

Западный Берлин был густонаселенным, процветающим, космополитичным и культурным. Но это был не город, это был анклав. Будучи частью Федеративной Республики Германии, город был полностью окружен Дойче Демакратише Републик, вассальным советским государством. Только сто пятнадцать километров двойных стен, охраны и пулеметов, окружавших Западный Берлин, разделяли две армии, две экономики, две системы убеждений.

На востоке когда-то утверждали, что Берлинская стена была построена ради предотвращения побегов жителей Западного Берлина в рай ГДР.

Но в середине восьмидесятых, ни один разумный человек на планете не верил в подобную ерунду.

В пяти кварталах к северу от Берлинской стены, находилась автомобильная мастерская, занимавшая весь первый этаж четырехэтажного кирпичного здания на оживленном перекрестке Шпренгельштрассе и Тегелерштрассе. Здание находилось в Веддинге, бывшем французском секторе Западного Берлина, и мастерская делала огромные доходы на БМВ, «Мерседесах», «Опелях» и «Фордах», проносившихся мимо каждый день.

Над мастерской располагались офисы, а еще выше — большая, почти на все здание комната, использовавшаяся в качестве художественной студии. Художники, фотографы и скульпторы арендовали здесь места и инструменты, работая над своими заказами в течение дня и вечерами.

Обычно последние художники уходили после полуночи, но в здании оставались люди. Небольшая узкая лестница в углу второго этажа вела на чердак, к двери, за которой находилось помещение, занятое шестью мужчинами и женщинами, проживавшими на небольшой, но разделенной на три спальни площади. Всем им было от двадцати одного до тридцати трех. Одна из женщин была художницей и смогла снять это помещение за символическую плату. Хозяин здания, будучи крупным собственником жилья в явно капиталистическом Западном Берлине, в шестидесятые был юным радикалом и все еще разделял идеалы шести молодых обитателей мансарды.

Все они были членами Фракции Красной Армии, марксистско-ленинистской террористической организации, созданной в Германии в 1970-м. РАФ совершала нападения на полицейских, служащих НАТО, богатых капиталистов и их собственность, как в самой Германии, так и в сопредельных странах.

Система безопасности жильцов была многоуровневой, но не особенно сложной. Днем, когда работала автомастерская и художественная студия, сотрудники неизбежно бы заметили любого полицейского или подозрительную машину. Ночью спящих могла предупредить сторожевая собака в автомастерской, хотя каждую ночь случалось немало «ложных тревог».

Кроме того, на лестничных клетках были установлены растяжки, соединенные с сигнализациями. Также один из «жильцов» всегда нес «ночную смену» — по существу, сидя на диване в гостиной перед телевизором со старым пистолетом-пулеметом «Вальтер MPL» на коленях, или же с кофейником в обнимку на кухне.

Для одной из самых печально знаменитых террористических организаций, действовавших в Европе в последние пятнадцать лет, это были не особенно тщательные меры безопасности, но эти шестеро партизан РАФ не относились к верхушке организации, а та переживала не лучшие времена.