Особо опасные преступники: Преступления, которые потрясли мир - Н. Глобус

Эта троица не раз еще предпринимала дорогостоящие путешествия. Зрели планы новых грабежей. Но Венцель оказался непригодным для такого рода акций. Кроме того, на рождество его призвали на военную службу.

Пока Венцель пломбировал солдатам зубы в лазарете. Диц вновь оказался в фаворе у Фукса. Его первым заданием было нападение на гадалку в Париже. Но парень испугался, и налет сорвался. Подобная участь постигла и другие задания такого рода.

1 апреля 1967 года Фукса также призвали на военную службу. Во время несения караула у склада с боеприпасами в Лебахе «лидер» замыслил преступление, которое и осуществил с Дицом 20 января 1969 года.

План тщательно разрабатывался. Вплоть до налета отдельные его детали неоднократно обсуждались и изменялись. В момент нападения Венцель находился в кобленцском лазарете. Заранее извещенный партнерами по телефону он мысленно желал Фуксу и Дицу удачи. Несколько часов спустя он же помог налетчикам спрятать захваченное оружие в «дупле бука» у деревни Зильц.

Однако троица не собиралась останавливаться на достигнутом, хотя и придавала лебахской операции особое значение. В дальнейшем планировалось провести целую серию вымогательств. Были избраны и первые жертвы: финансовый маклер Мюнеман из Мюнхена, торговец картинами Фридрих Кон из Штуттгарта, торговец почтовыми марками X. Ц. Швенн из Франкфурта и гадалка Бухела из Ремагена. От трех бизнесменов Фукс, Диц и Венцель намеревались получить наличные деньги. Что же касается предсказательницы, то ей была уготована иная роль. Предполагалось, что, похитив ее и вынудив сообщить пикантные подробности из личной жизни высокопоставленных лиц, бандиты смогут шантажировать сильных мира сего.

Несмотря на то, что Фукс, Диц и Венцель полностью признались в совершенных преступлениях, некоторое время спустя они попытались изменить свои показания. Однако попытка все отрицать ни к чему не привела. 7 августа суд присяжных Саарбрюхкена приговорил Фукса и Дица к пожизненному заключению. Процесс был показательным и проводился не в здании суда, а в городском Доме конгрессов перед тысячью зрителей. Поданная обвиняемыми кассационная жалоба была отклонена 28 мая 1971 года Верховным федеральным судом ФРГ.

О Фуксе, мечтавшем когда-то стать императором преступного мира, заговорили еще раз в 1974 году. Тогда, в декабре месяце, он участвовал в дискуссии об условиях заключения членов группы «Баадер — Майнхоф». Фуко заявил: «Я, как арестант с опытом длительной, тотальной и отупляющей изоляции, самым решительным образом опровергаю утверждение, что одиночное заключение по существу равносильно уничтожению личности».

А вот слова Юргена Барча из его прощального письма, адресованного стражам тюрьмы Дуйсбург-Хамборн: «Если бы я был не таким, каков есть, и однажды очутился бы среди Вас, то, поверьте мне, из меня вышел бы неплохой служащий!»

(Г. Файкс. Полиция возвращается. — М., 1983)

КАВКАЗСКИЙ ДЕТЕКТИВ, ИЛИ ДОКУМЕНТАЛЬНЫЕ ФАКТЫ ИЗ ЖИЗНИ ЗНАМЕНИТОГО ПРЕСТУПНИКА

В ноябре 1955 года народный суд Сухумского района за кражу двух десятков килограммов сыра приговорил 14-летнего Тараса (Дуру) Ясоновича Хурцилава к пяти годам лишения свободы, с отбыванием наказания в детской исправительно-трудовой колонии.

Председатель суда, по фамилии Габлая, при вынесении приговора учитывал принятое 4 июня 1947 года Верховным Советом СССР постановление «Об усилении защиты частной собственности советских граждан», и, естественно, за все время двухдневного (10—11 ноября) процесса совсем не думал о том, что пройдут годы и только упоминание имени (Дуру) этого юноши будет нагонять беспокойство и страх как на избранных персон преступного мира, так и на высокопоставленных чинов милиции...

И того не мог, конечно, представить себе Габлая, невольно ставший первым начертателем судьбы четырнадцатилетнего Дуру, что через несколько лет этот парень, почти в невменяемом состоянии, с ужасом будет ждать свой последний, двенадцатый приговор — высшую меру наказания, расстрел!..

Начиная с 1941 года, точнее, спустя несколько дней после того, как, родив десятого ребенка (Дуру), скончалась его жена, Ясон стал приводить в семью женщин легкого поведения, которые, конечно же, были заняты другими делами и меньше думали о том, чтобы хоть как-то позаботиться о малыше Дуру и его братьях и сестрах. Со двора Янсона часто доносились звуки ссор, побоев, слышалась ругань, крики.

Истины ради надо отметить, что маленький Дуру изначально выбирает честный путь. Например, как в том деле, когда он согласился отбатрачить на богатого соседа — перепахать его поле — получить за эту работу несколько килограммов сыра.

Позже следствие установит, что юный Дуру полностью перепахал соседское поле, но за это вместо обещанного сыра получил целый набор ругательств.

Несложно представить себе лицо уставшего от тяжелой работы в поле, выгнанного ни с чем из соседского двора, разочарованного ребенка... В те мгновения в его душе, наверное, начали прорастать корни недоверия, ненависти, мести — всего того, что впоследствии противопоставит его тем людям, которые, к несчастью, жестоко и нещадно будут наказаны рукой Дуру Хурцилава.

На этот же раз формой сведения счетов, формой мести будет выбрано юным Дуру воровство. Той же ночью из полной кладовки богатого и скупого соседа исчезнет весь запас сыра — более двух десятков килограммов...

Так в первый раз привела судьба Дуру Хурцилава к воротам Земо-Авчальской детской исправительно-трудовой колонии.

Состоялся выбор Дуру. Способствовала этому и горькая судьбина, предначертанная молодому человеку.

Был еще один фактор, который, вероятно, подтолкнул Дуру Хурцилава к такому выбору. Это его необычайные физические данные.

Многие эпизоды, связанные с мощью Дуру, силой его «железных» рук, схожи с легендами, и сегодня довольно трудно однозначно утверждать — реальны эти случаи или это выдумки (хотя и не совсем лишенные реальности) заинтересованных лиц, «специалистов» по распространению сенсационных сплетен.

Взять хотя бы такой случай, когда якобы Дуру выбил тяжеленную, зацементированную дверь тюремной камеры# и отнес ее начальнику изолятора, сказав при этом: «Если бы я захотел уйти, эти двери меня не удержали бы. Я нахожусь здесь, чтобы доказать свою прямоту, и на территорию тюрьмы из камеры могу выходить когда захочу и как захочу».

Вот рассказ очевидца, дежурного надзирателя изолятора: «Недавно вернувшийся с допроса Дуру Хурцилава, заложив руки за спину, беспокойный и взволнованный ходит по камере. Нечаянно он спотыкается о торчащую всего на несколько сантиметров из бетонного пола железную арматуру. Слышен нечеловеческий рев, и когда я открываю железную форточку камеры, то вижу следующее: Дуру держит в правой руке вырванный из бетонного пола кусок железной арматуры и нервно повторяет: «Только тебя мне не хватало, только тебя не хватало?»

...Разыскиваемый милицией Дуру Хурцилава прячется в лесу.

Естественно, его мучает голод. По счастью, он встречает пастухов со стадом крупного рогатого скота, преграждает им путь и требует «немного» мяса для утоления голода (известно, единственное, на что никогда не жаловался Дуру Хурцилава, это его феноменальный аппетит. Об этом говорит почти каждый, кто его знал). Пастухи отказываются: мяса у них нет, а стадо — собранные со всего села и отданные им на выпас быки и коровы — они тронуть не могут. Дуру предлагает им на спор свалить одним ударом кулака крупного быка. И как только пастухи соглашаются, Дуру моментально размахивается и как молотом бьет в лоб громадного быка, который тут же замертво валится на землю...

«Во время последнего заключения, когда Дуру ожидал присуждения расстрела, — вспоминает следователь, — заходить к нему на допрос было делом рискованным (он был настолько обозлен, что всякое мог натворить). Поэтому на допросы я ходил только в сопровождении нескольких дюжих, тренированных молодцов. «Чего ты с этими ребятами приходишь, — сказал он однажды сердито. — Знаешь ли ты, скольким таким «самбистам» я руки-ноги переломал и шею свернул?» Я посмотрел ему в глаза и понял, что он не лжет».

От восемнадцати до двадцати лет Дуру Хурцилава успевает окончательно, раз и навсегда сформироваться в т. н. особо опасного преступника.

Он вооружится (Бог весть знает откуда), окружит себя дружками — «подельниками» и больше никогда и ни от кого не будет ждать «милостей»...

Тарас Ясонович Хурцилава — уже только Дуру! Под этим именем знают его во всей Абхазии, Мингрелии и, возможно, еще дальше.

Не очень-то ласкает это имя — Дуру — слух не только владельцев переполненных кладовок, но и разбогатевших на различных махинациях «дельцов». Явно мешает их спокойному и обустроенному существованию Дуру Хурцилава. Сильно нервничая, бледные и запуганные читают они очень краткие, конкретные, предупреждающие и, конечно же, понятные послания — «Пришли мне десять тысяч рублей. Дуру»