Аллигат 2 (СИ) - Штиль Жанна

Направив «баронессу» в сторону ближайшей могильной плиты, Уайт шепнул:

— Подождём здесь.

Ольга с удовольствием подчинилась. Где ещё ей представится возможность увидеть подобное разнообразие надгробий и крестов? Она не стала задерживаться дольше положенного у первого же памятника.

Мужчина не удерживал её, и леди направилась вдоль могил с именами и датами жизни покоящихся мирян. Уникальные исторические памятники с огромным количеством символов на них, так или иначе были связаны со смертью и загробной жизнью погребённого. Украшенные эпитафиями, надгробия через одно можно было выставлять в музее.

Город мёртвых не вызывал страха и грусти. Напротив, пасторальная атмосфера и необычная тишина внушали удовлетворение и умиротворение. Издёрганная волнением, душа Ольги успокоилась.

— Знаете, что означает эта монограмма в греческом языке? — спросил Уайт, указывая на выбитые на надгробии буквы IHS. Видя, как женщина отрицательно качнула головой, продолжил: — Это первые три буквы имени Иисуса. На латыни звучит как Iesu Hominum Salvator, то есть Иисус Спаситель Мира.

Ольга подошла к следующей могильной плите и показала на выбитый на камне круг в кельтском кресте.

— А вот этот знак я знаю, — сообщила не без гордости, желая хоть в чём-то утереть нос заносчивому жулику. — Символ бессмертия.

Она остановилась у надгробия с изображённым на нём рукопожатием и сказала ставшему за её спиной Уайту:

— Забавно. Словно живые обещают усопшему встречу на той стороне. И ведь встретятся, — вздохнула тяжело. — Уже встретились.

— Идёмте, — прервал мужчина осмотр местных достопримечательностей, указывая в сторону церкви. — Викарий освободился, и он смотрит в нашу сторону.

Уайт представился священнику и представил свою «жену».

Ольга едва не подавилась воздухом и поспешно отвела глаза, когда в речи «мужа» зазвучала забавная подчёркнутая картавость.

— Наслышан о вас, многоуважаемый барон Тиммонз, — благожелательно улыбнулся преподобный Чарльз Фредерик Уоткинс. — Вы намерены купить в Бриксворте землю под разработку карьера для добычи железной руды?

— Всего лишь пвисматвиваюсь, — без тени смущения ответил Уайт, косясь на «баронессу», старательно поправляющую шарфик у шеи и едва сдерживающую смех. — Близость железной довоги делает покупку квайне пвивлекательной. Мы с супвугой пвогуливались по оквестностям и вешили заглянуть в цевковь. Если пвиму положительное вешение, то поствою в Бвиксвовте дом для летнего пвоживания. Уж очень у вас квасиво. Да и богатые охотничьи угодья с вазнообвазной дичью влекут меня сюда.

— Похвальное решение. Очень буду рад соседству, — жестом руки викарий пригласил гостей пройти внутрь храма. — Обратите внимание — прямо у двери англосаксонский барельеф с изображением орла — символа Святого Иоанна Богослова. Предполагаю, изготовлен в девятом веке.

Высокий и сухопарый, с седыми волосами, в простой чёрной рясе викарий — на вид лет семидесяти, ещё бравый и довольно симпатичный, заметно хромал на правую ногу. По тому, что он был без трости и не морщился от боли, Ольга сделала вывод, что хромота либо врождённая, либо приобретённая, и давно его не беспокоит. Он присматривался к гостям, увлечённо рассказывая о церкви.

Леди не ошиблась. Построенная в седьмом веке, это была самая большая английская церковь, которая сохранилась практически в первозданном виде.

После недавней воскресной службы в храме было пусто. Пахло ладаном и нагаром. Царил полумрак, озаряемый неярким пламенем восковых свечей.

— Хочу внести жевтву на содевжание хвама, — осмотрелся Уайт в поисках ящика для сбора пожертвований.

Ольга сглотнула колючий ком в горле: начинается. Да ещё с цирком на дроте!

Картавый лжебарон проследовал за викарием и медленно, один за другим, опустил в кованый ящик с монограммой Христа золотые соверены. Начал издалека:

— Слышал, что вы пвовели огвомную ваботу по веставвации цевкви? Никто лучше вас не знает о её ствоительстве и всех вехах её истовии. Не могли бы вы ковотко поведать её нам с бавонессой?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пытливый острый взгляд викария с недоверием остановился на леди.

— Если вас не затруднит, — улыбнулась она. — У Лондонского Тауэра есть церковь Всех Святых, построенная в 657 году саксонским аббатом из округа Баркинг. Хотелось бы и о вашем детище узнать побольше. Это так интересно!

Явно смущённый, преподобный Чарльз Фредерик Уоткинс опустил глаза на свои руки, сложенные на животе:

— В апреле исполнилось ровно тридцать пять лет, как я здесь служу сельским викарием. Последних два года я трудился над приданием храму первоначального вида. Позвольте вам заметить, что башенка с лестницей относится к десятому веку, а шпиль и верхние ступени башни были пристроены в четырнадцатом веке, — указал он на постройку.

Уайт склонил голову:

— Благодавя вам наши потомки будут иметь возможность лицезветь ваннехвистианскую базилику.

— Да-да, только с опорами вместо колонн, — голос священника наполнился радостью. — Именно так и было задумано. Под моим руководством были произведены раскопки самых старых затопленных частей строения. Как выяснилось, алтарь в средневековье был значительно уже. Я удалил, так сказать, всё лишнее и обнаружил амбулаторный подземный уровень, окружавший апсиду с востока. Также укоротил часовню на один пролёт, а при обнаружении первозданной каменной кладки, пришлось снести южное крыльцо.

— Гвандиозно! — восхитился лжебарон. — Я слышал, что вы ваботаете над книгой? О чём она?

— Над двумя, — осторожно поправил викарий, тут же выдав их мудрёные названия: — «Научное и всеобщее подтверждение мозаичной истории творения, адаптированной ко всем возможностям» и «Базилика или дворцовый зал правосудия и священный храм: его природа, происхождение и смысл, а также описание и история базиликанской церкви Бриксворта». Желаете ознакомиться с материалами?

Уайт желал. Его заинтересованность была настолько искренней, что Ольга в очередной раз оценила артистичность мужчины.

— Довогая, хочешь остаться здесь или пойдёшь с нами? — коснулся он её руки поцелуем.

— Пойду с вами, — тихо свирепела Ольга, незаметно сжимая кулаки и дивясь быстрой смене своего настроения. Подмывало заехать жулику по голове чем-нибудь тяжёлым. Была ли тому виной его дурацкая картавость, или невольно вспыхнувшая симпатия к бескорыстному пожилому викарию, но душа упорно противилась чинимому беззаконию. Усиливалось желание провалиться в преисподнюю и прихватить с собой бесчестного лжебарона.

Заветная дверь в книжное хранилище оказалась не заперта. Вниз вели десяток стёртых ступеней.

В полуподвале было не так мрачно и темно, как представлялось Ольге. Дневной свет, приглушённый пыльными и зарешечёнными окошками, освещал ровный строй шкафов с узкими столешницами и длинными скамьями в широких проходах.

Преподобный Чарльз Фредерик Уоткинс увлёк Уайта в тёмный угол церковной библиотеки, где стоял большой закрытый шкаф, высокий напольный пюпитр для удобства чтения фолиантов и стол с деревянным креслом. В стенной нише на полках над столом, загромождённым стопками книг, выстроились в ряд иконы и различная церковная утварь.

Коптила керосиновая лампа.

Открытая чернильница с воткнутой в неё перьевой ручкой и раскрытая папка с бумагами, испещрёнными крупным разборчивым почерком, подсказали о том, что священник после службы не бездельничал.

Он оглянулся на гостей и распахнул створки шкафа.

— Вот здесь у нас приходские регистры, начиная с 1564 года, — сказал он с гордостью. — А здесь хранятся регистры настоящего времени.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Уайт загородил спиной «жену», оттесняя в нужную сторону:

— Очень интевесно, — и уткнулся в полки шкафа.

— А вот аналитический указатель семей Бриксворта, собственноручно составленный самим преподобным Джеймсом Джексоном. Он был викарием с 1735 по 1770 годы, — услышала Ольга, потихоньку углубляясь в проход, воскрешая в памяти план полуподвала.

Она свернула в первый ряд. Бегло осмотрела книжные полки и на них… средневековые рукописи на цепях. Огромные и средние, пухлые и тонкие, изготовленные из папируса и пергамента, они стояли вперемешку с потрёпанными кожаными папками и печатными изданиями последних веков, контрастировавшими с ними ровными корешками и светлыми обрезами. Видимо, о системе расстановки библиотечного фонда здесь не имели понятия.