Божественная трагедия - Андрей Демьяненко

Яркий свет окружил его, а грохот отбросил его назад, на Барта. Он потерял ориентацию в пространстве. Вокруг был огонь. Макс никогда не думал, как выглядит ад. Но он явно оказался в преисподней. Стена оранжевого жара окружала его, крики, грохот, гарь, вонь, гудящие барабанные перепонки.

Постепенно, очертания вокруг стали четче, и Макс с удивлением обнаружил, что ад очень похож на венецианский канал, только не мирный и безмятежный, каким был секунду назад, а пылающий и дымящий. Катеров не было. Вместо них по всему каналу плавали горящие обломки досок и людей. Гидроцикл, на котором сидели Мануччи и Марлен прибило к пришвартованным лодкам. Только Сессилия с рюкзаком за плечами уже неуклюже карабкалась по брезентовым покрывалам к берегу. Марлен неестественно выгнувшись лежала на сидении гидроцикла и не шевелилась.

Мануччи тем временем, выбралась на берег и, осмотрев эпическую картину произнесла с томной улыбкой, совсем неуместной обстоятельствам:

– Хотела вас поблагодарить. Без вас мне бы не справится, они бы не стали со мной разговаривать. Стреляли бы сразу. Как в Рачовски. Деньги вы получили, амулеты более вам не принадлежат. Счастливо. И мой вам совет. Бегите. Итальянская полиция будет здесь вот-вот.

Она в мгновение скрылась из виду.

– Arrivederci, – глухой почти загробный голос Барта был как раз к месту.

– Марлен, ты как? – спросил Макс, не обращая внимания на реплику друга.

– Могло быть и лучше.

– Могло быть и хуже, – заметил Барт.

– Нормально я, смываемся, – произнесла Марлен. – А то еще раз Виктор воскреснет. Не хотелось бы.

Цепочка третья

Шаг 1. Дежавю

Они, в белых тапочках с названием яхты Лингфилда, добрались до пристани, которая оказалась в пяти минутах ходьбы и сели на вапоретто до железнодорожного вокзала. Вой полицейских сирен, был повсюду. К острову Джудекке мчались со всех концов десяток голубых полицейских гидроциклов. Но водный общественный транспорт их не интересовал. Все полицейские скрылись в канале Ротонда. Вокзал не был перекрыт, да и не мог быть перекрыт, туристы для Венеции важнее всего. Сесилии тоже нигде видно не было.

Барт купил билеты до Милана на ближайший поезд евростар, выкупив все купе. В привокзальном магазине Марлен с Максом набрали сэндвичей, салатов, взяли бутылку вина. Марлен необычайно быстро купила лоферы для всех, на счастье в Италии на каждом углу можно купить обувь. Белые тапочки они выбросили в урну. Макс рассудил, что в телефонах и очках достаточно поменять только симкарты.

У Макса было стойкое ощущение, что после взрывов, убийств, 7 миллионов, погонь, смертей, амулетов он сошел с ума. И очевидным признаком безумия стало дежавю. Поезд, итальянский поезд, за окном холмы и виноградники. Перед ним Марлен, которая с хитрой улыбкой выкладывает на столик купе амулеты из косметички, расшитой бисером. Те самые, с которыми Сессилия, сбежала час назад. Те самые, которые этой бессонной ночью Марлен уже выкладывала на столик поезда, когда Макс полагал, что все потеряно. Барт молчал потрясенный. Виноградники все мелькали за окном. Камешки, тусклые почерневшие топазы, почти не играли на заливающем купе солнце.

Но это были те самые камешки. Макс помнил каждый кусочек, которые они нашли в коммуналке на Невском, в подземелье Инженерного замка, в подвале тронного зала Константина, на Капитолийском холме, последний – Лингфилда – тоже отпечатался в его памяти. Все амулеты в сборе.

– Но как, – наконец прервал тишину Барт. – Марлен, ты не психолог, ты волшебница.

– Сесилия села со мной, как с самой слабой. Чтобы я не помешала ей сбежать. Я и не помешала ей сбежать. Пусть бежит без амулетов. Когда мы неслись на гидроциклах, я разрезала рюкзак ножом от штопора, который прихватила с яхты, и просунула руку. Вы же знаете, что у меня тонкие пальчики.

– Тонкие и ловкие, – почти подобострастно поддакнул Барт.

– Зачем? – досада и злость в голосе Макса разрушила идиллию. – Зачем ты их снова взяла? Я их больше видеть не могу. От этих камней надо срочно избавиться.

– Успокойся, Макс, – холодно и по-русски произнесла Марлен. – Истерикуешь, как баба.

Родной язык на Макса подействовал своеобразно. Он вывалил на Марлен и на Барта весь мат, который в совершенстве выучил от своего взводного в псковском полку ВДВ. Марлен молча выслушала его, затем достала бутылку вина и открыла ее тем самым штопором.

– Мне они нужны, – коротко сказала она. – И закончим на этом. Уж не силиконовой кукле их у меня похищать.

Поезд мчался дальше, бутылка была почти допита, а салаты съедены.

– Я билеты купил, из Милана в Питер, прямой, бизнес-класс только оставался, но денежек у каждого теперь много, – радостно произнес Барт, демонстрируя экран своего iPhone. – Вылет через 5 часов. Успеем. Раз Виктор умер не в Питере, да и вообще никто не умер там, лучше лететь обратно. А вот здесь, как раз, мы изрядно наследили. На всякий случай купил билеты на другие имена, с возможностью в аэропорту поменять пассажиров. Так подороже, но безопаснее.

– Как вы думаете, это Сесилия взорвала катера? – спросил Барт. – Каким образом? У нее же не было гранатомета?

– Не знаю, – проговорил Макс. – Загадка. Но, наверняка, кто-то ей помог. Тот, кто следил за Виктором. И, наверняка, за нами. Тот, кто умеет следить на расстоянии. Тот, кто как-то заложил взрывчатку в катера так круто, чтобы не было шансов на выживание.

– Интересно, когда Сесилия поймет, что шкатулка пустая, она и ее этот всесильный взрыватель, начнут искать нас? – спросил Барт

– Наверняка они уже начали это делать. Так что нам надо бежать. Нас они не взорвали, пока. Но могут это сделать легко.

– Но кто это? Не Лингфилд. Не Виктор. Ни Рачовски. Кто?

– Почему не Лингфильд? – вдруг спросила Марлен. – Может эта курица действовала с ним заодно. Может так они отвлекли Виктора от яхты и взорвали в безопасном месте?

– Слишком сложно. И рискованно, – сказал Барт. – Зачем? Здесь кто-то другой.

– А что Ангел? – мрачно спросил Макс.

– Не могу найти. Исчез и не отвечает ни по одному из контактов.

– Ну и черт с ним, – Макс ругнулся по-русски. – Хотя часть гонорара все равно ему принадлежит. Он же в доле. Захочет денег, свяжется. Сколько итого у нас?

– По одну миллиону семьсот пятьдесят тысяч на каждого, с учетом Ангела.

– Хорошо, – нерадостно буркнул Макс. Усталость, злость, страх воспламенили его нутро.

– Вот вы мне коньяк не взяли, – злобненько произнес Барт, – а мне он нужен. И очень. Ладно, пойду в буфет. Надеюсь, что в этом поезде наливают.

И он вышел из купе. Макс снова достал камешки и