Вестники Царства Божия - Александр Мень

Что же произошло там? Не пытался ли Зерубабель провозгласить себя Мессией и не пал ли он жертвой вековой мечты Израиля? Или, быть может, обеспокоенные персы успели заблаговременно опередить его замыслы? Все эти вопросы остаются без ответа. Ясно одно: звезда дома Давидова закатилась надолго, чтобы подняться теперь уже только над Вифлеемом.

x x x

О периоде между 515 и 445 годами Библия молчит. Несомненно, за это время под новыми ударами судьбы волна мессианского брожения в Иерусалиме спала.

Но это имело и свои положительные последствия.

Неудача Зерубабеля заставила задуматься лучших людей Израиля. Быть может, именно она побудила их вернуться к тем мыслям, которые внушал народу Второисайя. О том, что его призыв возвещать имя Божие в мире продолжал находить отклик в годы очередного кризиса Общины, свидетельствует одна из самых удивительных книг Ветхого Завета - Книга пророка Ионы (8).

Нас не должно вводить в заблуждение то, что ее обычно помещают среди пророческих писаний; это произведение относится к совсем иному жанру, нежели вдохновенная проповедь "наби". Несмотря на то, что идея книги вытекает из учения пророков, ее нужно отнести к разряду "агад". "Агадами" именовались еврейские назидательные сказания и притчи. Чаще всего в основе "агады" лежал какой-нибудь эпизод из библейской истории, но облеченный в форму легенды, уже весьма мало напоминающую историю даже в библейском смысле слова. Такие произведения иногда называли "мидрашем", т. е. толкованием предания и размышлением над ним*.

-----------------------------------------------------------------

* "Мидраш" - понятие более широкое; он включает в себя как "агаду", так и "галаху", т.е. предания, касающиеся обрядов и обычаев.

Главной целью "агады" являлось поучение. "Исторические книги" Ветхого Завета тоже преследовали эту цель, но они заключали в себе подлинные факты, взятые из летописей. "Агада" же по существу равнодушна к исторической достоверности своего рассказа. В ней идея целиком заслоняет историю.

По свидетельству Книги Царств, во времена Амоса и Осии в Самарии действительно жил некий пророк Иона, сын Амиттаи, который предсказал Иеровоаму II победу над соседними племенами (4 Цар 14,25). Это все, что известно о нем. Автор же "мидраша" (9) делает его героем красочной драматической притчи.

Этот ветхозаветный писатель был, несомненно, одним из мудрецов-книжников. Мы уже говорили, что роль их сильно возросла с тех пор, как в плену богослужение заменили субботние собрания. На этих собраниях книжники читали наставления и рассказывали поучительные истории. (Еще Иезекииля называли "слагателем притч".)

Агадическая форма библейского учительства прежде мало принималась в расчет толкователями Книги Ионы, они хотели видеть в ней описание подлинных событий. Такой подход неизбежно отвлекал от главного: скептики превращали историю незадачливого пророка в мишень для насмешек, а апологеты изыскивали способы доказать, что человек может пробыть невредимым три дня в желудке "большой рыбы" (10). Конечно, чудо есть чудо, и странным было бы предположить, будто Бог, создавший это морское чудовище, не мог сделать так, чтобы проглоченный им человек остался жив. Но многие места и особенности книги указывают на то, что она вовсе не претендует на историческое правдоподобие. Ниневия, куда был послан Иона, изображается как город "на три дня пути", между тем древность вообще не знала столь больших городов; не было и такого побережья, откуда можно было дойти до Ниневии за три дня. Сцена всенародного покаяния ниневитян на фоне того, что известно об Ассирии, также выглядит невероятной. Исторический Иона являлся современником Тиглатпаласара III, царя, который меньше всего был склонен уверовать в Бога Израилева или каяться. Одним словом, все это, включая и рыбу, и фантастическое растение, вырастающее за одну ночь до размеров дерева, говорит о том, что перед нами аллегория, назидательная легенда; и если рассматривать книгу с такой точки зрения, то насмешки над ней окажутся бессмысленными. Она заключает в себе идею, которая ставит этот шедевр на одно из первых мест в Ветхом Завете (11).

Что побудило автора написать Книгу Ионы, догадаться нетрудно. Вызванное Аггеем и Захарией мессианское движение породило нездоровое чувство национального превосходства и политического властолюбия. Зерубабель, Иошуа и наиболее пламенные мессианисты Иудеи ожидали, вероятно, что языческие крепости падут, поверженные космической бурей. Но все осталось на прежних местах. Две заготовленные короны оказались ненужными. Многие усмотрели в этом отказ Ягве от Своего слова и открыто роптали. Как мог Он пощадить язычников? Почему не бросили их и их идолов под ноги "сына Давидова"? Вероятно, и завет Второисайи о миссионерстве Израиля стал вызывать у некоторых протест: стоит ли отдавать иноплеменникам свое единственное достояние - веру?

И вот, отвечая этим заносчивым, недовольным и угрюмым людям, тщетно ожидавшим гибели чужеземных монархий, израильский учитель пишет Книгу Ионы.

В ней рассказывается о пророке, которого Бог послал проповедовать в самое языческое пекло - в Ниневию. Ниневия названа не случайно, ибо она осталась в памяти Израиля как страшилище, хуже которого невозможно было и придумать.

Получив небесное повеление, Иона отнюдь не намеревался печься о спасении ниневитян. Человек пылкий и темпераментный, он нисколько и не скрывал причин своего непослушания: ему слишком хорошо известно, что Ягве Бог "благой, долготерпеливый, многомилостивый и отменяющий бедствия", поэтому легко предугадать, что Он пощадит грешников, если они раскаются.

Рассудив так, Иона без лишних слов садится на купеческий корабль и решает "бежать от лица Ягве" в далекий Тарсис, в Испанию. Но его наивная уловка напрасна: Бог посылает бурю, и Иона догадывается, что корабль может пойти ко дну из-за него. Он просит купцов бросить его в воду, и, едва они выполняют его просьбу, море утихает.

Строптивый пророк не утонул: Ягве послал гигантскую рыбу, которая проглотила Иону и через три дня выплюнула на берег. И здесь Бог снова приказывает Ионе идти в Ниневию.

Понимая бесполезность противления. Иона отправляется в путь. В Ниневии он в точности выполняет поручение Ягве, объявив, что если город не отвратится от своего нечестия, то через сорок дней его постигнет гибель.

"И поверили ниневитяне Богу, - повествует рассказчик,-и объявили пост, и оделись во власяницы, от великого до малого". Сам грозный царь Ассирийский встал со своего трона и, сняв мантию, сел в рубище на пепле. Во всеобщем посте приняли участие не только люди, но даже скот.

Такое искреннее сокрушение, разумеется, отвело от нечестивцев гнев Господень. Но Иону этот результат его же проповеди глубоко возмутил. В запальчивости он стал пенять Богу. "Не это ли говорил я, еще когда был в земле своей?" Недаром он предвидел, что Ягве помилует ниневитян, а теперь, когда ожидаемое случилось, жизнь стала ему противна, и он желал себе смерти.

"Неужели это тебя столь огорчило?" - спросил Господь. Иона молчал, но его молчание было весьма красноречиво.

Надеясь втайне, что небесный гром все же поразит Ниневию, пророк разбил палатку у ее стен и стал наблюдать, что будет дальше.

Тогда Господь удивительным способом преподал урок упрямцу. В одну ночь Он вырастил тенистое растение, которое спасало Иону от немилосердного полуденного зноя. Эта неожиданная прохладная тень очень обрадовала сына Амиттая. Но, увы, на другое утро червь подточил растение, и оно завяло.

"Когда же засияло солнце, - продолжает автор сказания, - навел Бог палящий ветер с востока, и солнце начало жечь голову Ионы так, что он стал просить себе смерти и сказал: лучше мне умереть, нежели жить!

И сказал Бог Ионе: неужели ты так огорчился из-за растения? Отвечал он: очень, даже до смерти!

Тогда сказал Ягве: ты жалеешь растение, над которым не трудился и которого не выращивал, которое в одну ночь выросло и в одну же ночь засохло. Мне ли не пожалеть Ниневии, города великого, в котором более ста двадцати тысяч человек, не умеющих отличать правой руки от левой (Т.е. детей), и множество скота?" (Ион 4, 8-11).

Таков конец книги, и ответ на вопрос Бога напрашивается сам собой: Создателю дороги все народы, и даже такой грешный, как ниневитяне, а спасение язычников для Него не менее важно, чем спасение иудеев. Иона-Израиль имеет особое предназначение в мире, но из-за этого он вовсе не должен желать гибели иноплеменников, которых создал тот же Бог, что и его самого. Напротив, согласно воле Божией, именно он и обязан послужить делу их спасения. Если мирские царства стоят до сих пор, значит, на то есть воля Господня, значит, в них живут не одни только злодеи. И пусть не исполнились грозные пророчества, ведь чаще всего в них содержатся лишь предостережения грешникам.