Червь - myriad

— Может быть, тогда вы обрисуете в общих чертах самые серьезные случаи?

— А как же незначительные инциденты? — с вызовом спросила я. — Все те мелочи, которые превращали каждый мой день в ад?

— Если вы не можете припомнить...

— Я помню, — прервала её я. Я наклонилась к рюкзаку, который положила у своих ног, и вытащила кипу бумаги. Мне пришлось просмотреть её в течение нескольких секунд, прежде, чем я смогла разделить кипу на две части. — Шесть электронных писем с оскорблениями, София толкнула меня, когда я спускалась вниз по лестнице, вынуждая меня уронить книги, толкала и пихала меня не менее трёх раз в то время, как я была в спортзале, и бросила в меня мою одежду, когда я была в душе после урока физкультуры, из-за чего та намокла. На оставшихся утренних занятиях мне пришлось носить спортивный костюм.

— На биологии Мэдисон использовала все возможные поводы, чтобы воспользоваться учительской точилкой карандашей, или поговорить с учителем, и каждый раз, когда она проходила мимо моего стола, она скидывала с него все мои вещи на пол. Она повторила это три раза, а когда я закрыла свои вещи, на четвёртый заход она высыпала на мою голову и на стол стружку из точилки. Втроём они загнали меня за угол после окончания занятий, отобрали мой рюкзак и выкинули его в мусорку.

— Понятно, — директор сделала сочувствующее лицо. — Не слишком приятно, не так ли?

— Это восьмое сентября, — уточнила я. — Мой первый день возвращения в школу в прошлом семестре. Девятое сентября...

— Прошу прощения, извините. Сколько у вас записей?

— Хотя бы по одной на каждый школьный день, который был в прошлом семестре. Жаль что я решила отслеживать это только прошлым летом. Девятого сентября эти трое подбили моих одноклассниц подшутить надо мной. Я ходила с рюкзаком, который они перед этим выкинули в мусор, и каждая девочка, которая была рядом морщила нос или говорила, что я воняю мусором. Это росло как снежный ком, к концу дня к ним присоединились и другие. Мне пришлось сменить ящик электронной почты после того, как его заполнили письма с оскорблениями. Я сохранила все эти письма, посланные мне, вот они. — Я положила руку на вторую кипу.

— Можно мне? — спросила миссис Нотт. Я вручила ей распечатки электронных писем.

“Нажрись стекла и подавись”. “Твой вид вгоняет меня в депрессию”. “Сдохни в огне”, — читала она, переворачивая страницы.

— Давайте не будем уходить в сторону, — сказал мой папа. — Мы дойдём до всего в своё время. Моя дочь как раз рассказывала.

— Я не закончила с девятым сентября, — сказала я. — Гм, позвольте, я найду где остановилась. На уроке физкультуры снова...

— Вы хотите перечислить каждый инцидент? — спросила директор.

— Я думала, что вы этого и хотите. Вы не сможете принять верное решение, пока не услышите обо всём, что произошло.

— Боюсь, что это займет много времени, а у некоторых из нас есть работа, к которой нужно сегодня вернуться. Вы можете сократить рассказ до самых значимых инцидентов?

— Они все значимые! — сказала я. Возможно, я повысила голос, потому что папа положил руку мне на плечо. Я вздохнула, затем сказала настолько спокойно, насколько могла:

— Если вам неприятно слушать всё это, просто представьте, каково это переживать. Возможно, вы сможете хоть в малой степени понять, что чувствовала я, когда ходила в школу.

Я посмотрела на девочек. Только Мэдисон выглядела действительно расстроенной. София сверлила меня взглядом, а Эмме удавалось выглядеть скучающей и уверенной в себе. Мне это не нравилось.

Заговорил Алан.

— Думаю, все мы осознаем, что это было неприятно. Вы обосновали свою точку зрения, и я благодарю вас за предоставленную информацию. Но сколько из этих инцидентов вы можете доказать? Эти электронные письма были отправлены со школьных компьютеров?

— Лишь немногие письма с адресов школьной почты, в основном они были отправлены с одноразовых ящиков hotmail и yahoo, — ответила миссис Нотт, просматривая страницы. — Нельзя доказать, что те несколько писем со школьной почты были отправлены владельцами ящиков, так как они могли забыть выйти из своей почты, покидая компьютерный класс, — она посмотрела на меня извиняющимся взглядом.

— Таким образом, электронные письма можно отбросить, — сказал Алан.

— Это не вам решать, — ответил мой папа.

— Многие письма были отправлены во время школьных занятий, — подчеркнула я. Моё сердце колотилось. — Я даже пометила их синим маркером.

— Нет, — сказал директор. — Я согласна с мистером Барнсом. Вероятно, будет лучше, если мы сосредоточимся на том, что можем проверить. Мы не можем сказать, кто и откуда отправил те электронные письма.

Вся моя работа, все те часы, что я вспоминала и записывала все произошедшие случаи, вместо того, чтобы поскорее их забыть, всё оказалось развеяно по ветру. Я сжала кулаки на коленях.

— Ты в порядке? — пробормотал мне на ухо папа.

Было слишком мало того, что я могла фактически доказать.

— Две недели назад ко мне подошел мистер Гледли, — обратилась я к собравшимся. — Он заметил, что кое-что происходило в его классе. Мой стол был разрисован каракулями, испачкан соком, клеем, мусором и тому подобными вещами в разные учебные дни. Вы помните, мистер Гледли?

Мистер Гледли кивнул.

— Помню.

— И после занятия, вы помните, как видели меня в коридоре? Окружённую девочками? Как надо мной насмехались?

— Я не забыл, я видел вас в коридоре вместе с другими девочками. Если я не ошибаюсь, это было после того, как вы сказали мне, что сами решите свои проблемы.

— Это не то, что я сказала, — мне пришлось взять себя в руки, чтобы не заплакать. — Я сказала, что думаю, что вся эта ситуация, с родителями и учителями будет фарсом. До сих пор вы не доказали мне, что я неправа.

— Тейлор, — сказал мой папа. Он положил руку на мой сжатый кулак, а затем обратился к преподавателям. — Вы обвиняете мою дочь в том, что она всё выдумала?

— Нет, — сказала директор. — Но я думаю, что когда над кем-то издеваются, вполне возможно приукрасить происходящее или увидеть издевательства там, где их нет. Мы хотим быть уверенными, что решение относительно этих трёх девочек будет справедливым.

— А я не засл... — начала было я, но папа сжал мою руку и я замолчала.

— Моя дочь также заслуживает справедливого отношения, даже если лишь десятая часть из упомянутых событий имела место. Всё это говорит о том, что череда подобных издевательств продолжается. Кто-то не согласен?

— Издевательства — слишком сильное слово, — сказал Алан. — Вы всё ещё не доказали...

— Алан, — прервал его мой папа. — Ради бога, замолчи. Здесь не зал суда. Все за этим столом знают, что сделали эти девочки, и ты не сможешь вынудить нас это проигнорировать. Тейлор была у вас в гостях, наверное, сотню раз, а Эмма так же часто бывала у нас. Если ты хочешь сказать, что Тейлор — лгунья, то говори прямо.

— Я только думаю, что она очень чувствительна, особенно после смерти матери, она...

Я сбросила кипу бумаг со стола. Тридцать или сорок листов образовали немаленькое облако разлетающихся бумаг.

— Не продолжайте, — сказала я тихо, я едва могла услышать себя из-за гудения в ушах. — Не надо. Докажите, что вы, по крайней мере, человек.

Я увидела ухмылку на лице Эммы прежде, чем она поставила локти на стол и прикрыла её руками.

— В январе моя дочь подверглась одной из самых злонамеренных и отвратительных шуток, о которых я когда-либо слышал, — сказал мой папа директору, игнорируя всё ещё падающие на пол бумаги. — Она оказалась в больнице. Вы смотрели мне прямо в глаза и обещали, что будете заботиться о Тейлор и внимательно следить за всем, что происходит с ней. Очевидно, вы этого не сделали.

В разговор вступил мистер Квинлан, мой учитель математики.

— Вы должны понимать, что нашего внимания требуют другие серьёзные дела. В этой школе учатся члены банд, у нас есть ученики, приходящие на занятия с ножами, случаи употребления наркотиков, драки в кампусе, которые заканчиваются серьёзными травмами для учеников. Если мы не знаем о каких-то событиях, то едва ли можно назвать это преднамеренным.

— Значит, ситуация с моей дочерью не считается серьёзной.

— Мы этого не говорили, — раздражённо ответила ему директор.

— Давайте перейдём к главному, — сказал Алан. — Какое решение по итогам нашей встречи удовлетворило бы вас?

Папа повернулся ко мне. Мы уже успели кратко обсудить это, и он заметил, что, будучи представителем профсоюза, он всегда вступал в спор, чётко понимая конечную цель, которую преследовал. Мы тоже поставили себе цель. Теперь мой ход.

— Переведите меня в старшую школу “Аркадия”.

На меня посмотрели с удивлением.

— Я думала, что вы предложите исключение, — ответила директор. — Большинство бы попросило именно этого.

— Да нет же, блин! — сказала я. Я прижала пальцы к вискам. — Простите за грубость. Я буду несколько импульсивна, пока не пройдут последствия сотрясения. Нет, никакого исключения. Ведь тогда они просто смогут подать документы в другую ближайшую школу, Аркадию, да ещё и вне очереди, потому что они нигде в этот момент не будут обучаться. Для них это будет просто награда.