Ночная смена - Dok

— С точки зрения биологии — редкая чушь.

— Согласен. Но кличка прилипла.

Николаич поднимает тост за успех операции, поздравляет Званцева с почином. Званцев отвечает любезностью в том плане, что наличие на пятачке нашей группы сразу же вселило в него уверенность в успехе. На этом глинтвейн заканчивается, а то бы можно представить что было бы дальше.

Выбрав удобный момент, подступаюсь к стратегам — благо они тоже подмякли слегка. Рассказываю про братца, сидящего в морге. Слушают со вниманием. В принципе, если бы оба УАЗа в хозяйство принять, то худа бы не было. Четверо стрелков. Тот мент, который пистолет свой посеял — говнострелок, конечно, но все ж таки водитель, тоже плюсуем. Две девчонки. Наконец судмедэксперт.

Но и проблема — снять их с берега — значит бросить УАЗы. Погнать УАЗы по окружной дороге — хрен знает что там и кто там. А джипы по нынешним временам куда нужнее, чем кабриолеты, охотников много.

Время идти на поминки.

К слову — завтра обещали подготовить к маршу БРДМы. Если бы что для БРДМ было б что интересного на кольцевой. Само собой для бронетехники первой задачей будет без излишнего афиширования выручить семью самого Овчинникова.

Дмитрий — опер вспоминает, что в Молосковицах учебный центр МВД — там курсантов гоняли из Санкт-Петербургского Военного Института Внутренних Войск МВД РФ. То, что там была бронетехника — стопудово. И БРДМ точно были. Но до Молосковиц тарахтеть и тарахтеть. И неизвестно, что и кто там.

— Опасаешься, что часть твоих коллег переступили через присягу?

— Менты — люди. Люди разные. Я лично очень разных видел. Не выходя из кабинета даже. Так что тут дело такое — какой лидер выскочит. Да и предложить можно всякое и по-разному. Видеть доводилось…

Однако пора выдвигаться на поминки.

Званцев почему-то прихватывает РПК с собой.

Особенно долго Виктор отдыхать не собирался, но старую привычку — чутка после секса вздремнуть перебороть не смог. Спал недолго, минут двадцать, а потом обнаружил, что Ирка уже умотала в схрон и там гремит посудой.

— Это правильно, хозяйственная — подумал он одобрительно и бодро отправился за инструментом. Вообще-то ему было немного страшновато, если уж совсем честно. Самое смешное, что пугала его разделка туши. Нет, он, конечно, видел как это делается и присутствовал, да и помочь довелось — была одна охота, когда лося завалили, но там этим занималось полтора десятка мужиков — с опытом.

Только сейчас Виктор понял, что на него свалилось килограмм четыреста — пятьсот мяса, костей и всего другого. Полтонны, засунутые в шкуру. Причем Виктор не был городским лохом и точно знал, что если не убрать внутренности буквально сразу — мясо провоняет жестоко и жрать его будет опасно. Два-три часа — и начнется разложение. Черт, как-то он об этом сразу не подумал. Вот уже больше часа псу под хвост, а работы — это он сейчас видел — край непочатый. А он один, Ирка тут не помощник. И еще — сытые они оба. Это тоже плохо. Были бы голодными — чесались бы сразу, не разводя антимоний.

Чертыхаясь вполголоса, Виктор стал быстро прикидывать, что и как надо делать — кинулся в схрон, достал тетрадку с записями — записывал туда, что слышал грамотного и пачку распечаток с инета.

И чуть не обматерил себя — кровь же надо было сразу спустить! Вот сразу как завалил! Первейшее правило на радостях забыл!

Схватил нож, подбежал к туше, потом все так же ругаясь, вернулся обратно — не на землю же сливать — и продукт полезный и завоняет свирепо около схрона через пару дней лужа крови. Ее ж в лосе не литр — полтора, а куда как больше.

Вернулся, прихватил тазик. Уже спокойнее подложил таз под шею и начал резать лосю глотку. Ножи у Виктора были отточены на славу, и толстенную шкуру с гортанью он перехватил без особых усилий. Толку, правда, от этого никакого не оказалось — никаких ручьев кровищи не хлынуло. То ли свернулась, то ли стекла вниз, то ли по закону сообщающихся сосудов не имеет желания течь в таз из поднятой тазом шеи.

Ладно, не течет — черт с ней. Внутренности снимать надо, шкуру снимать надо — та же песня вонючая будет, если не снять быстро. В одиночку. В темноте.

Ориентируясь на схему в распечатке и с трудом различая в темноте крупный шрифт (А молодец, что не жадничал на бумаге! И вообще пора звать Ирку с фонарями!) прочитал:

— От гортани по середине шеи, грудины и живота до кончика хвоста разрезают шкуру по прямой. Затем от копыт вспарывают кожу ног, разрезы соединяют на середине груди и у анального отверстия. Шкуру снимают с обоих боков сразу или последовательно, пока это возможно и удобно, потом тушу переворачивают на бок и с противоположного бока шкуру снимают за линию позвоночника. После этого тушу поворачивают на другую сторону и подрезают оставшуюся часть шкуры до полного отделения.

— Тык, понеслись от гортани… Черт, нихрена по прямой никак не идет, загогулины как бык поссал… Грудина… Брюхо… Совсем в сторону уехал. Не видно нишиша, сейчас себе по пальцам заеду. Ирка! Ирка! Иди сюда!

Вывалив внутренности из брюха лося, Виктор еще больше офигел. Много оказалось этих внутренностей. Гора просто. В принципе они должны были вывалиться. Но почему-то не вываливались. Пришлось их вытягивать самому. Перевозился в кровище, если сначала пытался как-то остаться чистым, то тут плюнул и стал корячиться не обращая внимания на грязь и кровь.

Ирка зажгла все фонари, развесив два из них на деревья, один повесив на лоб Виктора, подогнала УАЗ и направила свет фар на поляну. Потом запалила еще и костер и стала подсвечивать напарнику. Некоторое время он пытался работать в одиночку, но потом после особо злобных матюков, когда Виктор зацепился ногой за вываленные и растянувшиеся внутренности и шлепнулся, Ирка сообразила — ускакала в бункер и довольно скоро появилась уже переодевшись попроще.

Оказалось, однако, что выдрать кишки было самым легким, хотя и грязным делом.

Оттащив их в сторону, Виктор прочел дальше:

— Сначала отрезают все ноги, затем — грудину по линии хрящевых соединений с ребрами. По средней линии живота вспарывают брюшину. По мере выпячивания желудка оставшуюся часть туши наклоняют на бок и желудок вываливается из разреза наружу. Далее на шее подрезают пищевод вместе с трахеей и через отверстие между ребрами втаскивают внутрь грудной клетки. Оттягивая внутренние органы за трахею и пищевод и подрезая связки и диафрагму ножом, все внутренности извлекают из туши и относят в сторону. Отделяют легкие, сердце, печень, почки и селезенку. Оставшуюся часть туши расчленяют пополам, между 12-м и 13-м ребром. Голову можно отделять и в начале и в конце операции.