Курильский пинг-понг. 100 лет борьбы за острова - Анатолий Аркадьевич Кошкин

объеме внешней торговли Японии в 2006 г. составила лишь 1,1 %, а удельный вес Японии во внешнеторговом обороте России – 2,8 %. Для сравнения достаточно сказать, что японский товарооборот с Китаем был в 17 раз больше, чем с Россией. Не могла удовлетворять нашу страну и номенклатура российско-японской торговли, когда в структуре российского экспорта преобладают сырьевые компоненты.

Необходимость совершенствования структуры российско-японских торгово-экономических связей находила понимание в Японии. Посол Сайто отмечал: «…Обе страны взаимно дополняют друг друга. У России богатые природные ресурсы, а у Японии – высокие технологии. Сотрудничество в освоении ресурсов, несомненно, очень выгодно обеим странам. Кроме того, для России, стремящейся к диверсификации структуры промышленности и повышению ее добавочной стоимости, большой интерес должны представлять технологические мощности и ноу-хау Японии. Россия серьезно заинтересована в освоении Дальнего Востока и Восточной Сибири, а в ходе встречи на высшем уровне в июне этого года Япония предложила ”Инициативу по укреплению японо-российского сотрудничества в регионах Дальнего Востока и Восточной Сибири”. Этот документ затрагивает сферы интересов обеих стран в различных областях, включая энергетику, транспорт, информацию и связь, охрану окружающей среды, обеспечение безопасности и так далее. Президент Владимир Путин на встрече на высшем уровне в сентябре заявил, что Россия также хотела бы вести освоение Дальнего Востока и Восточной Сибири в сотрудничестве с Японией».[371]

Такое сотрудничество во многом способствовало бы осуществлению принятой 15 июня 2007 г. правительством РФ «Восточной программы» развития азиатской части страны. На состоявшихся в декабре 2007 г. переговорах делегации Газпрома с японскими партнерами стороны отметили значительные перспективы взаимодействия в рамках этой программы. В частности, особое внимание было уделено сотрудничеству в области развития на Востоке России газоперерабатывающих и газо-химических производств и маркетинга произведенной продукции.[372]

Идея необходимости разумного баланса дипломатического диалога и экономического сотрудничества постепенно овладевала и умами японских политиков высшего звена. Японский политический истеблишмент начинал сознавать, что использование экономического сотрудничества в качестве политического инструмента для оказания давления на российское руководство в новых условиях возрождения России не даст ожидаемых результатов. Подкрепляемый реальной политикой курс на восстановление России в качестве одной из великих держав убеждал официальный Токио в необходимости отказываться от принципа «неразрывности политики и экономики». В своей программной речи тогдашний премьер-министр Японии Ясуо Фукуда высказался за выведение отношений с Россией на «высокий уровень». «Чтобы поднять отношения с Россией на высокий уровень, – заявил он в своем выступлении в парламенте, – мы будем активизировать с ней переговоры о территориях и вместе с тем развивать связи в широком круге областей».

Развивая эту позицию премьер-министра, министр иностранных дел Масахико Комура назвал Россию «важной соседней страной» и высказался за построение с ней отношений «стратегического партнерства». «С важной соседней страной Россией, – сказал министр, – мы будем вести переговоры на основе решительного стремления добиться прогресса по вопросу о северных территориях. Вместе с тем мы будем прилагать усилия к развитию отношений в широком круге областей, стремясь к построению стратегического партнерства путем усиления сотрудничества в Азиатско-Тихоокеанском регионе, включая Дальний Восток и Восточную Сибирь».

Отмечалось, что «в Токио обратили внимание на то, что глава МИД указал на готовность подходить к отношениям с Россией в рамках своей азиатской дипломатии, которую нынешний кабинет министров считает важнейшим направлением внешней политики Японии. Речь идет о готовности сотрудничать не только по вопросам обеспечения безопасности, но и в решении проблем экологии, развития новых связей в сферах торговли, инвестиций и технологий».

Контакты сменившего Путина на посту президента РФ Дмитрия Медведева с японскими руководителями характеризовались стремлением продолжить поиск путей разрешения существующих противоречий на основах взаимопонимания и уважения позиций и интересов друг друга. К этому времени обозначился интерес японского крупного бизнеса к развитию торгово-экономических связей с Россией. Это соответствовало и интересам российского руководства, которое призывало развивать политические и экономические отношения параллельно, не связывая их между собой, как это делалось прежде. Как отмечалось выше, на протяжении десятилетий японское правительство открыто провозглашало принцип «неразрывности политики и экономики», заявляя, что полнокровное экономическое сотрудничество с СССР, а затем с Россией, возможно только после удовлетворения японских претензий на Курильские острова.

Однако такое поступательное развитие торгово-экономических связей двух соседних стран оказалось не по нраву тем силам в Японии, которые продолжали настаивать на необходимости использовать заинтересованность России в экономическом сотрудничестве для усиления давления на Москву по «территориальному вопросу». Принадлежащие к правому крылу японского политического истеблишмента экспертные группы и общества регулярно направляли в правительство «рекомендации», в которых призывали не поддерживать крупные проекты с Россией, увязывать такую поддержку с конкретными уступками Москвы в вопросе о принадлежности Курил. Они фактически отвергали постулат о том, что именно широкие торгово-экономические и культурные связи создают необходимый политический климат, при котором возможны какие-либо подвижки в политических вопросах, особенно таких психологически тонких, как территориальные. Эти мысли пытался довести до сменившего Фукуда премьер-министра Таро Асо президент Медведев, пригласивший в феврале 2009 г. своего японского коллегу на Сахалин на церемонию открытия сооруженного с участием японского капитала завода по сжижению природного газа. Видимо желая привнести какой-то элемент новизны в российскую позицию, президент предложил поиск «нестандартного решения» пограничного вопроса. Скорее всего, это был намек на то, чтобы подумать о возможности компромиссного разрешения противоречий.

Японский премьер это понял и устами спецпредставителя правительства, бывшего первого замминистра иностранных дел Сётаро Яти, предложил решение, которое можно назвать «арифметическим». Была выдвинута идея сложить площади «спорных островов» и поделить полученную сумму пополам. По японским расчетам, в этом случае к Японии должны были отойти острова Малой Курильской гряды – Хабомаи и Шикотан, весь остров Кунашир и около четверти острова Итуруп. При этом Россия лишалась не только островов, но и омывающих их 200-мильных экономических зон и имеющих важное военно-стратегическое значение глубоководных проливов. Естественно, российское руководство не могло согласиться с таким «разделом», тем более что для его основания не существует никаких юридических оснований.

В обстановке приближавшихся всеобщих парламентских выборов премьер-министр Таро Асо решил заявить о себе и своей партии как твердых поборниках интересов Японии. Отбросив дипломатический, этикет, он сделал в мае 2009 г. в парламенте заявление о том, что южная часть Курильских островов якобы находится под «оккупацией России». Необходимо подчеркнуть, что формулировка «незаконная оккупация северных территорий» – это пропагандистское клише из арсенала японских националистических организаций. Обычно официальные лица Страны восходящего солнца, тем более премьер-министры и министры, избегали подобных высказываний. Это был явный вызов, не отвечать на который было невозможно.

Ответ был дан 29 мая 2009 г. во время церемонии вручения в Кремле верительных грамот вновь прибывшими в российскую столицу зарубежными послами, среди которых был и новый чрезвычайный и полномочный посол Японии в России Масахару Коно. В