Курильский пинг-понг. 100 лет борьбы за острова - Анатолий Аркадьевич Кошкин

то здесь, по мнению юристов, могут быть применимы положения Венской конвенции ООН о праве международных договоров (1969 г.). В ней, в частности, предусмотрено, что «основанием для прекращения договора или выхода из него» может стать ситуация, когда «последствие изменения обстоятельств коренным образом изменяет сферу действия обязательств, все еще подлежащих выполнению по договору» (статья 62, пункт 1 «б»). Используя это и другие обстоятельства, депутаты Сахалинской думы поставили вопрос об «отказе от обязательств, данных российской стороной в части 2-й статьи 9-й Совместной декларации». Если ссылки на изменившиеся обстоятельства признать правомерными, поддержанное президентом Путиным предложение министра иностранных дел Лаврова будет выглядеть уже не как «выполнение обязательств», а как жест доброй воли, причем весьма щедрый.

Однако в Японии этот жест не был оценен. 16 ноября 2004 г. премьер-министр Коидзуми высокомерно заявил: «До тех пор, пока ясно не определится принадлежность Японии всех четырех островов, мирный договор заключен не будет… Этот курс правительства останется неизменным». Такой бескомпромиссный «курс» совпадает с позицией японских правых сил, которые открыто объявляют: «В настоящее время вопрос с японской стороны стоит принципиально: возврат всех северных островов Хабомаи, Шикотан, Кунашир и Итуруп или – ни одного». И это при том, что по опросам общественного мнения около трети японцев заявляют об «отсутствии необходимости упорно цепляться за возвращение территорий». Даже в «центре движения за возвращение северных территорий» хоккайдском городе Нэмуро, где проживает большинство выходцев с Южных Курил, 42 % населения соглашается на частичную передачу островов или на совместное владение ими.

Свой ответ на объявленную непримиримую позицию японского правительства Путин дал 23 декабря 2004 г. во время большой пресс-конференции в Кремле. Тогда, отвечая на вопрос японского журналиста, он, в частности, сказал: «…Когда вы мне сегодня говорите: мы два острова не хотим, мы хотим четыре – для меня это несколько странно. Зачем было ратифицировать тогда?.. Если Япония ратифицировала эту Декларацию, почему сейчас японская сторона поднимает снова вопрос о четырех островах?»

Несмотря на отказ российского президента выходить за рамки Совместной декларации 1956 г., прибывший в середине января 2005 г. в Москву министр иностранных дел Японии Нобутака Матимура продолжал упорно настаивать на том, что только «четкое заявление обеих сторон о принадлежности всех четырех островов Японии» позволит его стране пойти на подписание мирного договора. Хотя на пресс-конференции по итогам переговоров министр иностранных дел Лавров по поводу территориального спора ограничился заявлением о том, что «наши позиции на этот счет расходятся, они противоположны», как стало известно потом, между руководителями внешнеполитических ведомств двух стран произошел весьма нелицеприятный разговор. Одна из японских центральных газет сообщала: «В ответ на требование Матимуры министр иностранных дел Лавров ясно сказал, что он намерен в дальнейшем вести переговоры на основе Совместной декларации… Если же Япония не захочет видеть окончательное решение вопроса в возврате ей двух островов, то тогда наш ответ будет нулевым…»

В сложившейся обстановке российская сторона благоразумно решила не спешить с визитом президента в Японию, тем более в период 150-й годовщины подписания Симодского трактата, по которому входившие в состав Российской империи Южные Курилы ради установления дипломатических и торговых отношений отходили к Японии.

Видимо осознав бесперспективность дальнейших переговоров с целью нахождения взаимоприемлемого компромисса, президент Путин решил расставить точки над i, внеся, наконец-то, ясность в позицию Кремля по поводу Курильских островов. Незадолго до официального визита в Японию, во время проведенной 27 сентября 2005 г. телевизионной «Прямой линии» он со всей определенностью заявил, что Курильские острова «находятся под суверенитетом России, и в этой части она не намерена ничего обсуждать с Японией… Это закреплено международным правом, это результат Второй мировой войны».

Заявление произвело в Японии эффект разорвавшейся бомбы. Токио был обескуражен тем, что в высказывании Путина на сей раз не был упомянут даже так называемый «компромиссный вариант» по поводу двух островов. Смоленской площади пришлось объясняться – дипломатам было поручено растолковать японским журналистам существо фактически новой позиции российского руководства. Она, как выяснилось, состоит в том, что правительство Японии сначала должно подписать мирный договор, в котором был бы официально подтвержден суверенитет Российской Федерации над всеми четырьмя южнокурильскими островами, и только после этого российская сторона сможет вступить в переговоры о принадлежности островов Хабомаи и Шикотан. Это и был «нулевой ответ», о котором предупреждал своего коллегу министр Лавров.

Хотя горячие головы в Японии стали предлагать в ответ расширить претензии к России, заявив о непризнании правомерности владения ею всем Курильским архипелагом и Южным Сахалином, потребовав выплаты денежных компенсаций переселенным с Южных Курил японцам и их семьям и прочее, руководители страны в обстановке фактического прекращения контактов на высшем уровне с правительствами КНР и Республикой Корея, не говоря уж о КНДР, постарались избежать ухудшения отношений еще и с Россией. Поэтому состоявшийся в ноябре 2005 г. непродолжительный визит президента РФ Путина в Японию внешне был обставлен как дипломатическое мероприятие с целью продолжения обмена мнениями по двусторонним и международным вопросам. Однако в действительности произошло качественное изменение характера обсуждения вопроса о заключении мирного договора. Если при Горбачеве и Ельцине японское правительство позволяло себе наседать на партнеров по переговорам, открыто требовать необоснованных уступок, то теперь, столкнувшись с принципиальной позицией российского руководства, тактику приходилось менять.

Новым моментом в отношениях стал и неожиданный для японцев отказ российской стороны подписывать и публиковать совместное заявление по итогам визита. Для японского правительства это было небывалое ранее фиаско – ведь в таких совместных заявлениях из раза в раз Токио добивался фиксации согласия сначала Горбачёва, а затем Ельцина вести переговоры о принадлежности Курильских островов, тем самым в нарушение Конституции РФ подвергая сомнению их принадлежность России. Отказавшись подписываться под выгодными японцам формулировками ельцинского периода, Путин, таким образом, еще раз подтвердил серьезность своего заявления о нежелании обсуждать вопрос о суверенитете Курильских островов. Вместе с тем в Токио им вновь было заявлено о готовности к совместному поиску взаимоприемлемых условий, на которых можно было бы подписать мирный договор. Судя по последующим высказываниям российского президента, он продолжает верить в такую возможность. Так, 9 сентября 2006 г. во время проходившей в Ново-Огарево встречи с иностранными политологами он говорил: «С Японией нам бы хотелось урегулировать все наши спорные вопросы, в том числе территориального характера. Мы не хотим их консервировать – мы искренне хотим решать, но на приемлемых условиях и для России, и для Японии».

Хотя президент Путин продолжал допускать разрешение территориального спора путем возврата к положениям Совместной декларации 1956 г., на тот момент как в Японии, так и в России отсутствовали политические и, что еще важнее, психологические условия для согласия даже на такой компромисс. Ведь согласно проходившим в