Белая Кость (СИ) - Эль Кебади Такаббир Такаббир

Он выпрямил спину и обратил взор на Янару:

— Смех королевы важнее мне славы. Я предпочту его звону монет. Деньги и почести — лишь для забавы. Блеска душевного в золоте нет.

После этих слов Рэн простил менестреля за допущенную вольность и взял Янару за руку:

— У меня появился соперник.

Она смущённо рассмеялась:

— Вам не о чем волноваться, ваше величество. Спасибо тебе, Тиер. — Поднялась с кресла. — Прошу меня извинить, мне пора спать.

— А мне? — прищурился Рэн.

Янара из-под ресниц взглянула на Бариссу.

Герцогиня погладила ладонями подлокотники кресла:

— А мне пора на кухню. Стряпухи пекут пироги, надо проверить.

Рэн проводил Янару до опочивальни и, пожелав ей спокойной ночи, направился к себе. Возле его покоев стояла Барисса, сжимая пальцами дверную ручку.

Внизу, в гостиной, на лютне бренчал Тиер. С веранды доносились голоса и хохот дворян, играющих в кости. Во дворе лорд Донте покрикивал на слуг. А Рэн и Барисса смотрели друг на друга и не произносили ни слова.

Наконец она сдалась:

— Не пригласите в опочивальню?

— Нет.

— Я помогу вам раздеться.

— Не представляю герцогиню в роли служанки.

Барисса выпустила дверную ручку и потупила взгляд:

— Когда вы уезжаете?

— Послезавтра.

— Когда вернётесь в Фамаль?

— Через месяц, не раньше.

Барисса вскинула голову и забегала глазами по лицу Рэна:

— Герой, красавец, не повеса… Я приеду к вам в гости.

— Мы с Янарой будем рады вас видеть и окажем вам приём, достойный сестры короля Джалея Кагара, — сказал Рэн и вошёл в покои.

Сонный слуга вскочил со стула, засуетился возле господина, расстёгивая ему ремень и куртку.

— Подожди, — произнёс Рэн. После недолгих раздумий похлопал слугу по плечу. — Приду утром. Спи здесь, чтобы я тебя не искал.

Янара уже была в постели. При виде Рэна смутилась:

— Нам нельзя в чужом доме…

Он прижал палец к своим губам. Уселся на край перины и обратился к перепуганным служанкам, лежащим на кушетке:

— Снимите с меня сапоги.

Они вылезли из-под одеяла, накинули поверх ночных рубашек платки. Один сапог сняли легко. Со вторым намучились.

— У вас нога отекла, — проговорила служанка: с виду девочка, а голос низкий, грудной, как у женщины.

— Глазастая, — хмыкнул Рэн и скинул куртку.

— Это женская половина дома, — напомнила Янара. — Хозяйке не понравится, если ей доложат, что здесь спал мужчина.

— Король! Я король, Янара. Сплю где хочу. — Рэн кивнул служанкам. — Найдёте где переночевать?

Старшая потянула младшую к двери:

— Идём, Таян! Чего уставилась? Идём!

— Ваше величество, можно потрогать вашу ногу? — спросила девочка.

— Не надо, — отмахнулся Рэн. — Такое иногда бывает. Когда мало хожу пешком. Уходите! — И стал расслаблять шнуровку на штанах.

Таян выдернула локоть из руки приятельницы:

— А я всё равно потрогаю.

Не успел Рэн возразить, как Таян села на пол, задрала штанину и прижала руку к ноющей ноге. Под её пальцами закололо кожу. Кровь, пульсируя, хлынула к стопе.

— У вас неправильно срослась кость.

— В смысле? Я не ломал ногу.

— Ломали.

Рэн насупился:

— Я же лучше знаю.

— Неполный перелом. Трещина.

— Как же я тогда ходил?

— Так и ходили, а надо было лежать.

— Ты кто? — спросил Рэн, пристально рассматривая девочку.

— Таян. Служанка королевы.

— Я не о том спрашиваю.

— Я разбираюсь в болезнях.

— Где училась?

Таян пожала плечами:

— Нигде. Разбираюсь и всё. — Обхватила ладонями голень Рэна. — Вот здесь больное место.

— Точно, — подтвердил он.

— Меньше ноет?

— Совсем не ноет. Просто удивительно…

Янара перевернулась на живот и легла поперёк кровати:

— Объясни, как ты это делаешь. Я хочу сама лечить мужа.

Таян показала ей ладони:

— Это они делают, не я. — И принялась массировать ногу.

Рэн пошевелил пальцами:

— Обычно отёк спадает через полчаса. Дьявол! Как это у тебя получилось?

— Я не дьявол, а Таян.

— Не придирайся к словам.

— Полчаса — это долго?

— Это тридцать минут.

Сморщив нос, Таян уставилась в потолок:

— Наверное, долго.

— Ты не ответила на мой вопрос. Как у тебя получилось снять отёк так быстро?

— Не знаю. — Таян с умоляющим видом посмотрела на Рэна. — Только вы никому не говорите, а то меня выгонят из служанок.

Он улыбнулся:

— Никто тебя не выгонит.

— Выгонят! И отправят жить в лес, как всех знахарок.

— Я сохраню твою тайну, если ты сохранишь мою. Ты же никому не скажешь о трещине в кости?

— Никому! Честное слово! — Таян кивнула подруге. — Миула, обещай!

Та выпалила:

— Тайна уйдёт со мной в могилу. — И, выпучив глаза, побелела как молоко.

Рэн прищурился:

— Знакомый девиз.

— Девиз? — пролепетала Миула. — Не знаю никакого девиза. В нашей деревне все так говорят и запечатывают клятву землёй.

— Это как?

Миула и вовсе стала похожа на покойницу:

— Едят землю. Я съем, чтобы вы мне поверили. Сейчас принесу. — И попятилась к двери.

— Не надо, — остановил её Рэн и погладил Таян по голове. — Тебе цены нет.

Она возмущённо взмахнула ресницами:

— Я не продаюсь!

В этом взмахе ресниц и в том, как Таян свела брови, было что-то до ужаса знакомое. Рэн напряг память. Кто так же хмурится, когда чем-то недоволен?

Миула подошла к девочке и толкнула коленом:

— Не дерзи!

— Я не дерзю, а говорю правду, — огрызнулась Таян, продолжая массировать ногу.

— Это можно вылечить? — поинтересовалась Янара, наблюдая за её движениями.

— Трещина старая. Давно сломали?

Рэн задумался:

— Не помню. Может, десять лет назад. Может, больше. Наверное, больше.

— Как же вас угораздило?

— Дело нехитрое.

Таян одёрнула штанину. Ещё раз провела руками от колена к пятке:

— Я умею заговаривать боль, но нога всё равно будет отекать. Не так сильно, но будет.

— Заговаривать? — удивилась Янара.

— Чтобы боль забыла дорогу домой, надо её заговорить, заболтать. — Таян встала, поправила на плечах платок. — Я думала, вы король, а вы — Король!

— Таян! — рассердилась Миула. — Ты что себе позволяешь?

Девочка наклонилась и поцеловала руку Рэна, лежащую поверх одеяла.

Когда за служанками закрылась дверь, Янара перевернулась на спину и рассмеялась:

— У меня появилась соперница.

— Нет, милая. — Рэн взял её лицо в ладони. — Там, где ты, другим нет места.

Глаза Янары влажно заблестели.

— Где?

— В моём сердце, любовь моя. В моём сердце, — сказал он и припал к горячим губам.

— 2.1 ~

Книга вторая

— 2.1 ~

Дочери Мериона и Вейла сидели перед камином и рассматривали содержимое шкатулки. Киаран прислушивался к их восторженному шёпоту и не сводил глаз с жены. Приезд Лейзы Хилд расстроил Ифу так сильно, что она не поинтересовалась, как дела у мужа, не помогла ему помыться и переодеться, не распорядилась насчёт трапезы. Закрылась в своей опочивальне и вышла только к ужину. Вместо того чтобы сесть за стол и исполнить обязанности гостеприимной хозяйки, расположилась на ковре рядом с девочками и повернулась спиной к присутствующим. Вопиющее неуважение к супругу и гостье! Киаран считал жену воспитанной женщиной, уважал её и ценил — сейчас ему хотелось взять Ифу за руку, вывести из гостиного зала и столкнуть с лестницы.

Подозревая, что с минуты на минуту из семейной корзины посыплется «грязное бельё», Гилан выпроводил слуг в переднюю комнату. Посмотрел на стоящую возле двери няню, раздумывая, отослать её или оставить. Наверное, лучше оставить. Иначе кто уведёт девочек, когда отец уже не сможет себя сдерживать. Силясь хоть немного сгладить ситуацию, Гилан переставил свой стул поближе к Лейзе и начал предлагать откушать то или иное блюдо. Она взглянула на него как-то странно, поблагодарила за тёплый приём и уставилась Ифе в затылок.