#заяц_прозаек - Лариса Валентиновна Кириллина

— с завучем. Может, она про Твайса что плохое думает? Но он не такой! Скорее всего, ей просто обидно, что я литературу задвинула. И хотя на неделе японской поэзии я опять была звездой, но к французской мне готовиться расхотелось. Дополнительные занятия с Твайсом к тому времени прекратились, на «лиге» я уже выступила, но к литературе толком так и не вернулась. Честно говоря, я стала терять свой навык писать стихи под любого поэта и сходу сочинять эссе. Поэма под Верлена лежала недописанной, хотя она и была про нас с Твайсом.

В школу я теперь ходила только из-за математики.

Как-то Твайс пришел на урок и весь аж светился. Оказывается, объявили результаты «Матлиги», и я вошла в тройку лучших!!! Первого декабря еду на регион!!!

А значит — наши встречи продолжаются!

Так бы всё и было, если бы не Джульетта.

В тот день, как только я пришла после уроков к Твайсу, в наш кабинет вдруг зашла Джульетта вместе с заучем. Пока завуч молчаливо стояла в дверях, как в футбольных воротах, Джульетта начала вкрадчиво спрашивать, «что тут делает Оля Тарасова». Узнав про первое декабря и регион, она стала медленно надвигаться на Твайса:

— Позвольте, Олег Иванович, как же так?! (Два шажка, улыбка.) Первого декабря Оля никак не может (еще два шажка, еще улыбка), она выступает в гуманитарной сборной школы!

Тут откуда-то появились и другие учителя. Твайс заерзал, занервничал и вдруг рванул к дверям. Но завуч грудью стояла в проходе, левый фланг защищал физик, правый — физрук.

Дальше всё было как в тумане. Твайс бился, как раненая птица, пытаясь выскочить в коридор, а они хватали его за руки. Я плакала и кричала: «Не трогайте его! Он самый лучший! Ненавижу вашу литературу!» или что-то такое. Географичка крепко держала меня и всё повторяла: «Оля, дурочка ты моя, успокойся, мы тебе всё объясним».

И тут случилось что-то страшное: Твайс отшатнулся к интерактивной доске, ухватился за два своих окольцованных пальца и вдруг… откинул их, как крышку шкатулки. Внутри под ними торчали два штыря, которые Твайс с размаху воткнул в розетку возле доски.

Я заорала и упала в обморок.

Падая, я успела услышать, торжествующий крик Джульетты:

— Розетка обесточена! Финита ля комедия, Олег Иванович!

* * *

В клинику неврозов ко мне, кроме родителей, пускали только Джульетту. И то через месяц, когда я окрепла и доктора разрешили говорить со мной о «травмирующей ситуации».

Тогда Джульетта Гамлетовна всё и рассказала.

Оказывается, наш Твайс — новейшая модель бионических роботов, сбежавших год назад из подпольной Уханьской лаборатории. Они распространяются по миру с бешеной скоростью, потому что умеют конструировать себе подобных. В каждой стране они создают экземпляры, способные говорить и выглядеть как местные жители. Их цель — захват власти во всем мире. Они четко и эффективно мыслят, легко подчиняют себе других и входят во властные структуры, незаметно выживая людей. Единственная помеха на их пути — гуманитарии. Поведение гуманитариев для них нелогично, непредсказуемо и потому представляет опасность на пути к мировому господству. Так что цель бионических роботов — уничтожить всех гуманитариев на планете. Интерполу удалось обезвредить только одиннадцать человек, хотя предполагают, что в мире таких роботов уже тысячи. Их девиз — «Битва до последнего гуманитария». Уничтожают они не физически, а просто шаг за шагом меняют генофонд человечества: внедряются в школы, выявляют ярко выраженных гуманитариев и постепенно, используя приемы жесткого китайского гипноза, делают из них математиков и айтишников.

Я слушала — и не верила. Сами собой из глаз текли слезы.

— Джульетта Гамлетовна, почему вы мне раньше не сказали?

— Мы сомневались, Оля. Нам нужны были доказательства. Нужно было заманить его в ловушку.

— А я, значит, была наживкой… Но я не могла спутать робота с человеком, понимаете?! Джульетта Гамлетовна, он был такой романтичный, робот так не умеет! Он каждую перемену деревьями в окне любовался!

— Видишь ли, Оля, даже для роботов последнего поколения работа с детьми очень энергозатратна. А у окна в коридоре есть розетка. Каждую перемену этот «Олег Иванович» подзаряжался. Вообще-то в лобной части у него солнечная батарея, поэтому в ясные дни он питался от солнца. А уж в пасмурные — по старинке, от розетки: вставит незаметно два пальца — и вперед. Бедная моя, сколько ты пережила! Но теперь всё это позади.

* * *

В общем, я всё это действительно пережила и, кажется, не чокнулась.

Еще через месяц я вернулась в школу. Вместо Твайса математику вела теперь скучная тетка в очках. Но мне все равно, меня от математики освободили и вообще очень берегли.

Постепенно ко мне вернулись стихи. Джульетта Гамлетовна была со мной так ласкова, разве что конфетами не кормила.

В тот день на урок литературы Джульетта сильно опоздала. Когда она вошла, мы сразу почувствовали, что она чем-то ужасно расстроена. Её как будто подменили. Она села за свой стол, уткнулась в журнал — и вдруг вместо того, чтобы обсуждать современный английский роман, стала вызывать нас по алфавиту читать наизусть «Письмо Татьяны к Онегину». Мы переглядывались и ничего не понимали.

После второго «Письма» мы все уже подыхали от скуки. А после третьего я не выдержала:

— Джульетта Гамлетовна, а как же неделя английского романа?

И тут она сказала каким-то тихим безразличным голосом:

— Да зачем вам это? Вам и отдыхать-то некогда. Когда вам толстые книги читать?..

И посмотрела мне в глаза странным долгим взглядом.

Мария Киппари. Пугачевская сказка

— Шевели багетами, Манефа! А то опоздаешь, и тебя твой Пугачев бросит.

И заржал на всю улицу, дебил.

Манефа шла, вяло переставляя ноги. Живший с ней в одном доме дебил Стрелков усвистал, игриво ткнув ее пальцем.

Начало марта выдалось на редкость ярким. Оранжевое солнце сжирало сугробы. Они истаивали, не успев прогоркнуть. Ослепшая Манефа загребала кроссовками хрусткую гречку из гравия и льда, безнадежно глядя в спину дебилу Стрелкову.

На первой паре предстояло эссе. Манефа ненавидела их всей душой. Когда сам пишешь — еще ничего. А когда ведёшь — сиди два часа да на рожи пялься.

И кто придумал эту реформу образования? Наверное, такой же дебил, как Стрелков — легкий, стремительный умница, лидер во всем, пример каждому.

Манефа в класс вошла со звонком. У окна пунцовая Серко, секретарша из мэрии, хихикая, отбирала планшет у соседа по парте — строителя из СМУ-1.

— Итак, эссе. Вспомните, как мы с вами разбирали… Лесин!