Во имя победы - Дмитрий Устинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Росту выпуска оружия могла помешать нехватка вольфрама и ванадия, необходимых для изготовления быстрорежущей стали, без которой не может существовать инструментальное производство. Нужно было найти способ изготовления инструмента из углеродистой стали вместо быстрорежущей. В течение трех месяцев на заводе М.А. Иванова бригада инженеров и технологов во главе с заместителем главного технолога завода В.П. Болтушкиным и начальником лаборатории И.Г. Виноградовым билась над этой задачей. Большую помощь работникам завода оказали сотрудники МВТУ имени Н.Э. Баумана М.Н. Ларин, Г.И. Грановский и другие.
После упорных поисков были найдены наиболее рациональная конструкция и геометрия заточки, что резко повысило стойкость инструмента, изготовленного из углеродистой стали. Это дало экономию 400 тысяч штук инструмента в год. А внедрение принудительной заточки инструмента позволило сократить его расход еще на 10–15 процентов. Кроме того, было организовано восстановление инструмента, освоена его наплавка быстрорежущей сталью, обеспечившая ее экономию до 10 тонн в месяц. Все это дало экономический эффект примерно в 3 миллиона рублей.
Вот так, вводя в действие прежде всего свои собственные резервы и возможности, мы добивались увеличения производства, снижения себестоимости, материало– и энергоемкости продукции, повышения ее качества. И конечно же, огромную роль играли высокий боевой настрой работников, их энтузиазм, опирающиеся на четкую организацию производства.
Во время поездки на завод, возглавляемый Б.А. Фраткиным, я повстречал там своего старого знакомого Ивана Ивановича Левина. До войны он работал старшим мастером, теперь же, в 1943 году, руководил на заводе одним из самых крупных и ответственных цехов – ствольным. И руководил успешно. Кстати сказать, в послевоенное время И.И. Левин вырос в крупного хозяйственного руководителя, стал Героем Социалистического Труда, генеральным директором большого производственного объединения.
Уже тогда в ритме работы ствольного цеха явственно ощущался его почерк. Был Иван Иванович требователен, порой даже крут, но справедлив и внимателен к людям. Я знал, что он проявляет особую заботу о молодых рабочих, связывая с ними перспективы совершенствования производства и развития цеха. После обсуждения производственных вопросов я попросил Левина познакомить меня с его питомцами. Мы пошли в цех.
– Вот мои гвардейцы, – сказал Левин.
За станками стояли подростки.
– И как они справляются с заданием?
– По-гвардейски, – улыбнулся Иван Иванович. – Вы, товарищ нарком, не глядите, что они ростом не вышли. Хватка у них настоящая, крепкая. Они ж все у меня в комсомольско-молодежных бригадах состоят. А там закон работы один: «В труде, как в бою».
– Закон, конечно, правильный. Но все-таки не забывайте, какой у них возраст.
– Помним, товарищ нарком, всегда помним. – Лицо Левина посуровело. – Разве ж это хоть на минуту можно забыть?
– Подкармливайте ребят, как можете, чтоб они лучше росли. Сладкого им побольше.
– Стараемся, товарищ нарком. При случае за хороший труд премируем вареньем или конфетами. Специально в своем фонде держу для них.
Навстречу нам попался черноглазый паренек. Увидев нас, хотел шмыгнуть в сторону, за станок, но я остановил его:
– Как зовут?
– Ваня… Иван Прядихин.
– Сколько лет?
– Семнадцатый…
– Откуда родом?
– Из-под Смоленска.
– Специальность где получил?
– В ремесленном училище.
– Сменные задания выполняешь?
– Выполняю. На 150–160 процентов.
– Молодец, Ваня. Устаешь сильно?
– Да нет, не очень.
Впоследствии Иван Прядихин возглавил одну из лучших на заводе комсомольско-молодежных бригад. Об опыте работы и достижениях этой бригады писала «Комсомольская правда».
А вот имя бригадира первой на заводе женской фронтовой бригады Марии Батуриной уже в те дни 1943 года, когда я находился на заводе, было хорошо известно у нас в отрасли. Леонид Гаврилович Мезенцев, парторг ЦК ВКП(б), познакомил меня с ней. Невысокого роста, стройная, миловидная девушка, Маша Батурина ответила на мое приветствие неожиданно крепким для такой хрупкой фигуры, прямо-таки по-мужски сильным рукопожатием.
– Так это и есть та самая Батурина? – улыбнулся я. – А мне вы представлялись этакой великаншей!
Девушка смутилась.
– Но работаете вы просто здорово. Так что дела ваши и впрямь великанские. У вас в бригаде все так работают?
– Все. – Оправившись от смущения, девушка улыбнулась, и лицо ее словно озарилось изнутри ясным и чистым светом. – Вот Аня Литвинская. Она эвакуировалась из Ленинграда. А это – Раиса Коганович. Ее родители погибли под Могилевом во время бомбежки… Ира Лаптева. Недавно получила похоронку на мужа. У нее двое детей…
– И как же она управляется?
– Помогаем ей. А сейчас дети в садике. Вообще мы живем как одна семья. И в радости, и в горе – вместе. Всего нас в бригаде 15. Жить и работать легче оттого, что мы вместе. У нас в бригаде каждая работница овладела двумя-тремя профессиями. Нормы выполняем на 400–500, а то и на 600 процентов.
– Каждую из них война опалила огнем, – сказал Мезенцев. – И Батурину горе не миновало. Мужа потеряла: погиб в первые дни войны. Маша дочку растит.
В беседах женщины ни словом не обмолвились о трудностях. Ни здесь, на этом заводе, ни на других не припоминаю случая, чтобы какая-либо девчушка обратилась с просьбой перевести на более легкую работу. А работали женщины и в металлургических, и даже в кузнечных цехах. В то время значительную часть работников составляли женщины: сварщики, формовщики, грузчики, крановожатые, не говоря о таких профессиях, как токари, слесари, фрезеровщики.
Да, так умело, самоотверженно, всюду, где нужен был их труд, работали наши женщины. В пять, шесть, а то и в десять раз перевыполняли нормы. И это был не один какой-то эпизод, не всплеск. Так продолжалось и декаду, и месяц, и квартал, и год. Столько, сколько длилась война…
Удивительная сила, непостижимый запас прочности таился в этих хрупких созданиях, которые в трудную для Родины пору взяли на себя значительную долю мужских дел и забот. Я уже писал об этом, но, думаю, никто не осудит меня за то, что воспоминания вновь возвратили меня к этой волнующей теме… Как сейчас, вижу сумрачный в ночное время механический цех, явственно слышу плывущую над равномерным гулом многих станков мелодию «Катюши». Может быть, именно потому, что шум станков был своеобразным и единственным «музыкальным сопровождением» песни, она особенно хватала за душу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});