Индиго - Алекс Джиллиан

ударил по газам и едва не сбил незнакомого мужчину, появившегося в проеме автоматически открывшихся ворот.

Выскочив из автомобиля, я сначала наорал на него, а только потом извинился и соизволил спросить, какого хрена в общем-то надо.

– Я прочитал новость об исчезновении Мириам Флеминг, – пояснил мужчина, и я презрительно усмехнулся. Стоило догадаться, что кому-то удастся выяснить, где я живу. – Нет, я не из этих, – поспешил оправдаться незнакомец. – Меня зовут Райан Одли. Ваша жена – моя дочь, а Мириам… Мириам Бенсон, вероятно, тоже была моей дочерью, – добавляет мужчина. Искреннее страдание в его выцветших светлых глазах слегка остужает мой гнев. – Но она умерла. Много лет назад. Настоящее имя вашей жены Аннабель. Аннабель Одли, – произносит он, повергнув меня в полный шок.

Заметив мое состояние, Райан Одли сочувственно дотрагивается до моего плеча. На его морщинистом осунувшемся лице печать скорби и сострадания. Я непроизвольно ищу общие черты между ним и Мириам и, к моему глубокому ужасу, нахожу.

– Сейчас вам не стоит никуда ехать, Алан. Давайте зайдем в дом и поговорим, а потом вы решите, что делать дальше.

– Где она? – с напором спрашиваю я. – Если у вас нет ответа, то нам не о чем разговаривать.

– Я догадываюсь, где может находиться ваша жена, но прежде, чем звонить в полицию, умоляю вас выслушать меня.

В итоге я сдался. Мы прошли на кухню. Я усадил незваного гостя за стол и даже сварил нам обоим свежую порцию кофе. Он какое-то время молчал, видимо собираясь с мыслями или ожидая подсказки от меня.

– Как вы меня нашли? – начинаю первым, размещаясь с кружкой напротив.

– Увидел ее фото в новостях. Совершенно случайно. Я уже много лет не смотрю телевизор и не читаю прессу. Теперь сожалею об этом, иначе нашел бы Аннабель раньше и, может быть, смог бы предотвратить трагедию.

– В новостях вряд ли назвали мой адрес, – скептически вставляю я.

– Ах это… – Мужчина тянется к своему полинявшему, потерявшему форму портфелю и хлопает по нему ладонью. – Я нашел письма в абонентском ящике Анны. Мне впервые в жизни пришлось дать взятку, чтобы получить их. – Райан стыдливо прячет взгляд. – Они все были отправлены на ее имя с указанием обратного адреса.

– Вы принесли письма с собой?

– Да. – Суетливо открыв портфель, Райан дрожащей рукой протягивает мне распечатанный конверт. – Мне пришлось вскрыть одно, – виновато оправдывается он. – Но я не читал до конца. Только первые строки. Посмотрите, Алан. Вы должны узнать почерк.

Вытащив сложенную вдвое страницу, я раскрываю ее и пробегаю взглядом по верхним предложениям. Внутри что-то обрывается, а потом скручивается в тугой узел.

– Это писала Мириам, – потрясенно бормочу я.

– Аннабель, – поправляет Райан.

– Насколько я знаю, не так просто взять чужое имя, – включив рассудок, замечаю я.

– У нее получилось, – сипло отвечает мужчина. – Она прошла кучу бюрократических процедур, но добилась своего.

– Зачем? Зачем брать чужое имя и писать письма самой себе? – недоумеваю я.

– Дело в том, что Аннабель пережила чудовищную трагедию, после которой вернулась совсем другой, – сдавленно признается мистер Одли.

– Что вы имеете в виду?

– Именно то, что сказал. Она вернулась другой в буквальном смысле слова. – В помутневших глазах мужчины читается беспросветная боль.

– Я должен вам кое-что показать, – после молчаливой паузы решительно говорю я и достаю из кармана ежедневник, когда-то принадлежавший Мириам Бенсон. Сразу же протягиваю его гостю.

Растерянность на лице Райана Одли сменяется изумлением по мере того, как он листает пожелтевшие страницы.

– Откуда он у вас? – задыхаясь от волнения, шепчет мужчина.

– Моя жена оставила его в ящике стола, – объясняю, глядя в ошеломленные глаза. – Вместе со своей книгой. Я читал ее всю ночь, а потом взялся за блокнот.

– Тогда вы все знаете, – побледнев, произносит Одли, на его морщинистом лбу выступает испарина. – Про культ, моих братьев, Трейси и весь ад, что творился на ферме. Мне одному удалось бежать, но теперь я понял, что то была трусость, а не везение. В ваших руках доказательства многих преступлений, и моих тоже. Я бросил их…

– Мне известно не все, – нетерпеливо перебиваю Райана. – Откройте последнюю страницу, – подсказываю я.

Мистер Одли выполняет мою просьбу и издает глухой болезненный полустон. Встав из-за стола, я наливаю воды в чистый стакан и протягиваю мужчине.

– Я должен был догадаться, – сделав несколько жадных глотков, хрипло бормочет Райан. – Она не могла написать… Не знаю, что именно там произошло, но точно нечто ужасное. Эни отказывалась говорить на эту тему. Знаю только, что она обнаружила Мири повешенной на старом каштане. Ее вены были вскрыты до того, как она сунула голову в петлю. Это было отчаянным, но осознанным решением… Ее смерть потрясла общину, и, воспользовавшись суматохой, Аннабель смогла выбраться с фермы. Она шла пешком до ближайшего населенного пункта и уже оттуда позвонила мне. Кто-то из местных дал ей телефон…

– Вы не обратились в полицию? – изумленно интересуюсь я.

– Эни запретила мне. Если бы вы видели ее. Я готов был сделать все, что она попросит. Лишь бы она простила меня, – надрывно вздыхает мужчина и резко меняет тему: – Значит, Эни нашла дневник Мири. Вот почему… – Он осекается, вперив в меня невидящий взгляд.

– Почему – что?

– Вот почему Эни решила стать Мириам, прожить за нее жизнь, о которой та мечтала, – с нервным возбуждением отвечает Райан. – Я видел, как Эни все глубже погружалась в эти фантазии, но ничего не мог сделать. Она не позволила мне. Угрожала, что убьет себя, если вмешаюсь. Она не запугивала, Алан. Я не стал рисковать.

– Вы не пробовали обратиться к психологу?

– Зачем? Моя дочь не сумасшедшая, – искренне восклицает Одли, остановив на мне застывший взгляд. – Вы так и не поняли, да?

– Нет, – качаю головой.

– У нее не было никакого расстройства личности.

– Вы же не врач… – смею оспорить я.

– Аннабель прекрасно осознавала, кто она, – яростно настаивает Райан. – Когда меняла имя, когда ушла из дома, поступила в университет, вышла замуж и начала писать все эти письма самой себе – все это время Аннабель прекрасно осознавала, кто она на самом деле. Это был ее способ бороться с болью, страхом, ночными кошмарами. Другой она не придумала, а с фантазией у нее всегда был полный порядок. Она находила утешение в том, что представляла, будто проживает за Мириам ту жизнь, которой та была лишена. Аннабель чувствовала себя виноватой, что выжила, но не смогла спасти сестру, и проклинала меня за то, что я не защитил их обеих… Анна считала меня предателем и была права.

– Я хотел с ней развестись, – говорю глухим безжизненным тоном. –