Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло - Василий Звягинцев

Так и Суннх-Ерм. Что-то до него дошло, но основ не коснулось. По крайней мере — внешне.

— Я бы предложил вам пройти в зал Совета и там обсудить интересующие нас вопросы, — сказал дуггур. Он был вальяжен и представителен. На голову выше Шатт-Урха. Лицо его, гораздо более европеоидное, чем у любого ранее виденного представителя этого племени, выражало достоинство. По принципу: первый парень на деревне — я. Тоже верно. Члены руководящей касты должны зрительно отличаться от нижестоящих. Как брахман от неприкасаемого, как первый секретарь обкома партии от председателя сельсовета. Всем понятно и никому не обидно. Никаких погон не надо.

Так примерно понимал о себе Суннх-Ерм. К его глубокому, только не осознанному пока сожалению, Антон принадлежал совсем к другому типу не только людей, а биологических существ. Не всем и не всегда это было ясно, отчего на всей Главной исторической последовательности за полтораста лет только три человека сумели общаться с форзейлем сначала на равных, а потом и с иной позиции.

— Ваши слуги пусть остаются на месте, — сказал дуггур, и в его тоне прозвучали командные нотки. С чего вдруг?

Почти три десятка сотрудников, клерков или полноправных членов Совета толпились за спиной председателя, и лица их не выражали ничего, кроме неприязни и готовности к никакими нормами не ограниченной агрессии. Хоть клыками глотки рвать!

«Неужто я где-то слабину дал? Не стоило, наверное, говорить о дружбе и желании забыть о прошлом. Не совпало. Очень возможно, что в его системе координат посредник — не та фигура. Андрей, вспомнив о Перри, был куда более прав. Разнести для начала половину их дворца гравипушкой, потом и предложить товарищеские переговоры с позиции силы, на фоне горящих развалин, безголовых трупов и воющих, агонизирующих от безнадежных ран советников…»

— У меня нет слуг, — жестко ответил Антон. — Все, кто здесь, — такие же, как я. Или — сильнее, поскольку — полноправные хозяева своего мира. В отличие от тебя. Мы не хотим уничтожать вас лично и вашу цивилизацию, но если придется — сомнений не испытаем. Хотите жить — сложите оружие. Не хотите — ваш выбор. Шатт-Урх! — со всем напряжением мысли позвал стоящего рядом на подгибающихся от нервной перегрузки ногах парламентера Антон. — Покажи им Хиросиму! Или Дрезден, на твой вкус. И объясни, что это такое…

— Не слуги? — проигнорировав следующие слова Антона, спросил Суннх-Ерм. Ему и Хиросима была не столь интересна, как факт равноправных взаимоотношений «высшего» существа с существами гораздо менее организованными. Или с «Артемом», от которого не исходило вообще никаких ментальных посылов. «Глиняный Голем», сказал бы кто-то, знакомый с данным уровнем мистики и некромантии. — Как же не слуги? Они не понимают мыслей и слов.

— Специально. Зачем им твои мысли? Они специально закрыли свои мысли, чтобы не мешать разговаривать нам с тобой. В зал Советов мы пойдем все. И уже там будем разговаривать, кто и как захочет. Или — не будем…

Антон увидел, как одобрительно кивает ему Удолин, приближаясь неспешными шагами, чтобы не вызвать вспышки агрессии членов Рорайма, совсем не понимающих, что происходит.

— Хорошо, пойдемте…

В словах Суннх-Ерма прозвучали нотки, очень не понравившиеся Антону. Он снова поддернул автомат в положение, удобное для стрельбы.

Вслед за Константином Васильевичем подошел Новиков, прикрывавший тыл. Робот «Артем» переместился к левому краю входных арок, направив пулемет во фланг толпы облаченных в разнообразные плащи, накидки, тоги и туники дуггуров. Длинная очередь, если последует приказ, — и все они тут и лягут кучей изорванных пулями тел.

А потом на их место придут другие, вообще не способные к диалогу, которых будет гораздо больше, чем патронов в ленте?

— Пойдем, — вместо Антона сказал Андрей, без всякой телепатии, и уж тем более — толерантности посмотревший на председателя тяжелым, не обещающим снисхождения взглядом.

«Неладно получается, очень неладно, — подумал он. — Что-то они крутят. Ждут помощи извне, или мы на чем-нибудь должны сорваться?»

— Как там насчет «демонов полуночи»? — спросил Андрей профессора, пока они пересекали громадный, как крытый стадион, вестибюль.

— Психофон сгущается, — ответил Удолин. — Не пойму пока — это они нас так боятся, или их самих пугают… Помнишь, как при Яшке Агранове люди, готовые кандидаты на роль светил мировой науки, с собственными комиссарами из дворников остерегались лишнее слово сказать? Я с ними после этого разговаривать перестал, а многие уж так хотели объясниться… Тюрьмы, мол, боюсь, а Горький пайки академические раздает и ордера на квартиры и дачи. Не успеешь, так и не хватит.

— Как не помнить, — согласился Новиков. — Зато ты у нас герой. В узилище сидел, а не поддался. За что и люблю, при всех твоих невыносимых чертах характера. Моя б воля — на Соловки сослал, для развития истинно научного, не замутненного прозой материализма стиля мышления.

— Чем бы, скорее всего, и вошел в историю грядущих веков. Как просвещенный гонитель разума… Сейчас предлагаю примолкнуть. Нас начинают доставать. Пока — только отраженный сигнал. Не чувствуешь?

— Кроме смутной тревоги — нет, — ответил Андрей. — Я мыслеформу прикрытия держу, сил хватает.

— Я тоже. Но главное — впереди. Только, упаси бог, не вздумайте стрелять раньше времени.

— Мы не будем. А Сашка — может. В нужное время и в нужном направлении…

Они говорили, идя по длинному коридору, местами безусловно растительно-животного происхождения — из переплетенных лиан, каких-то мягких стенок, передергиваемых судорогами перистальтики. А местами, неожиданно — в стиле хай-тек. Светлый металл и разноцветное стекло, требующие для своего производства развитой промышленности как минимум земного типа.

Зал для заседаний Рорайма вполне отвечал назначению. Огромный, с амфитеатром расположенными сиденьями, окружающими подиум для председательствующих. Только, в отличие от подобных помещений на Земле, каждое место отделялось от прочих высокими глухими переборками. Никто не мог видеть своих соседей. В этом имеется свой смысл, подумал Андрей. Нужно будет, персональный ракопаук высунется из-под кресла, перекусит пополам несоответствующего, и никто ничего не заметит.

Поэтому они, не обращая внимания на слова и жесты хозяев, сразу прошли к столу президиума. С шумом сложили перед собой автоматы. «Артем» с каменным лицом стал сзади и сбоку, положив ствол «ПКМ» на согнутую руку так, чтобы под прицелом находились и сцена, и амфитеатр.

— Зачем это? — явно с подсказки Суннх-Ерма спросил Шатт-Урх. Иначе откуда бы ему знать о назначении этих металлических изделий? Интеллектуалы ведь с теми, кто заведовал производством и использованием здешнего оружия, якобы не соприкасались? И Шатт-Урх будто бы не подозревал, откуда и для чего их монстрам митральезы. — Здесь вам ничто не угрожает.

— Вам тоже, — ответил Антон, демонстративно обращаясь к Шатт-Урху. — Главное, чтобы никто не делал резких движений. Иногда ошибка бывает хуже преступления. Ты сообщил хозяину, что гравипушка флигера разнесет этот цирк шапито в пыль, независимо от нашей личной судьбы?

— Да, я довел это до его сведения. Как и то, что случилось со всеми отрядами, посланными на Землю. Почтенный Суннх-Ерм мне не хозяин, всего лишь первый среди равных, как я уже говорил. Он был очень удивлен, что такое мощное вторжение могло произойти без его ведома.

— Что еще раз подтверждает — имеется кое-кто повыше и вашей Рораймы, и даже, так сказать, тапурукуара, имеющих право стрелять по старшим товарищам без предупреждения. Переведи на свой язык, доступный ему русский не передаст всех нужных эмоций. Заодно и спроси, так, чтобы непременно ответил: почему эта военная каста остается вне власти Рорайма? Кому она подчиняется? У них бывают совещания равных в присутствии высших? — Антон спросил и тут же почувствовал, как электрические мурашки забегали по спине. И это у него, много чего повидавшего в разных жизнях, на разных планетах.

Бледнокожий председатель явным образом посерел лицом. Значит — опять попали!

Удолин толкнул Новикова коленом под столом. Приготовься, мол.

— Давайте, уважаемый Суннх-Ерм, перейдем наконец к делу, — начал Андрей. — Не менее уважаемый Шатт-Урх, прилетев к нам в Африку (если вы знаете, что это и где), объявил, что от имени касты урарикуэра желает заключить с землянами мирный договор. Мы пошли ему навстречу, приняли как друга и тут же получили плазменный удар. Не будем говорить о том, что для нас подобные штуки не опаснее укуса мелкого инсектоида. Это очевидно. Но как акт агрессии мы подобную выходку восприняли. Удержавшись при этом от нанесения ответа, могущего превратить в пар целый континент. Понадеялись, что переговоры будут продуктивнее тотального уничтожения.