Научи меня летать - Шавина Виктория

Рассеянный жёлтый свет лился с потолка. Роспись на стенах, слабо мерцая, повествовала о подвигах и героях прошлого, незамысловатый растительный орнамент покрывал пол и стены. Келеф провёл пальцем вдоль сине-зелёных полос, украшавших косяк двери. На полу стояли вазы, чаши, светильники из матово-белого камня с желтыми прожилками, в глубине их теплились огни. Сил'ан присмотрелся к ближней вазе в форме стилизованного мурока, стоящего на задних лапах. Его правая передняя лапа указывала вверх, а левая опиралась на знак магической защиты. Из оскаленной пасти наружу свешивался язык, окрашенный в красный цвет.

Стол рядом с лежанкой, массивный и старый, украшала скульптура из полупрозрачного жёлтого камня: внутри прямоугольной чаши-водоёма к подставке крепилась баржа, богато отделанная серебром. Её нос и корма загибались кверху, их увенчивали головы неведомых животных с рогами и длинной бородой. Посреди лодки на четырёх колоннах крепился навес, а на носу сидела обнажённая девушка с распустившимся водяным цветком в руке. На корме, управляя рулевым веслом, стояла другая. В чаше, наполненной водой, плавали цветочные лепестки, она и была средоточием аромата.

С ножек угловатых кресел скалились звериные морды; каменные змеи смотрели с подлокотников. Тонкие струйки дыма поднимались от тлеющих толстых зелёных свечей на полу. Колебались на слабом ветру полупрозрачные белые занавеси, звенели, создавая тихую музыку, серебристые нити в них.

Ведьма появилась за спиной Келефа, статная, полногрудая, с кожей, тёмной как уголь, и множеством тонких длинных кос, змеившихся по плечам. Её окутывало стянутое под грудью простым узлом и открывавшее плечи покрывало тумана, то сгущавшегося вокруг гибкой и сильной фигуры, то не скрывавшее почти ничего. Диковинное одеяние стекало на пол мерцающим молочным шлейфом.

Женщина повернула голову вбок, открывая взгляду Сил'ан длинную шею, позволяя любоваться собой, потом приблизилась вплотную, протянула руку. Её тонкие пальцы, лаская чужую прохладную кожу, пробрались под воротник чёрного платья и погладили холодную металлическую полосу ожерелья.

- Сними её, - шепнула она.

Келеф накрыл её руку своей, и маска исчезла. Ведьма жадным взглядом подведённых серебром глаз впилась в его лицо. Сил'ан, улыбаясь, наклонил голову. Женщина хищно оскалилась, вздохнула, требовательным движением провела по его щеке, большим пальцем коснулась губ, затем поднялась на носочки, прижалась всем телом и, лаская нежную прохладу ночных волос, прошептала:

- Я хочу услышать твой голос. Уговор - в обмен на арию.

Уан с шаловливой улыбкой отстранился:

- Петь для тебя я не буду, - он наклонился к лицу женщины и замер, едва касаясь её полных губ. - Что если немного повысить цену?

Ведьма застыла на миг, посмотрела в оранжевые глаза и только тогда, часто задышав, улыбнулась в ответ, с пониманием, польщёно и нетерпеливо.

Хин с мрачным видом появился в дверях комнаты правителя.

- Да, получается, я снова уезжаю надолго, - сказал Сил'ан, не дожидаясь вопроса. - Раз уж академия приглашает, год или два я проведу дома, а потом никак не меньше двух лет в Разьере.

- Понимаю в Весну, но почему я не могу поехать с тобой в укреплённое поселение? - нахмурился мальчишка.

- Видишь ли, люди встречают по одёжке и цепляются за первое впечатление.

- Что во мне не так? - озадачился мальчишка и даже оглядел себя.

Уан тихо усмехнулся и поманил его рукой.

- Через четыре года, когда я вернусь, всё будет так. Юный герой, то, на что люди смотрят прежде всего - осанка, поступь, черты лица и его выражение, одежда и украшения, в конце-концов, - Сил'ан различают слабо. Я научил тебя тому, что было важно для меня, потому что замечал недостатки и уродства, а хотел видеть красоту - в твоём уме, духе. Но, в самом деле, не мог же я наряжать тебя в наше платье и учить, как вплетать драгоценные камни в волосы? Ты должен выглядеть достойно уана, но как человек.

Хин вошёл в комнату и сел на пол у окна.

- Да, я помню, что сказал Льениз, - печально выговорил он, наконец.

- Магам не очень-то верь, когда дело касается внешности, - улыбчиво прищурившись, откликнулся Келеф. - Они убеждены, что никто на свете не идеален, кроме них самих.

Мальчишка обнял руками колени:

- Зачем ты меня позвал?

- Исполнишь то, что я скажу, не задавая вопросов? - без тени улыбки спросил уан.

Хин обернулся к нему, наткнулся на внимательный, настороженный взгляд, и, вздохнув, ответил:

- Конечно.

- Сними перчатки, - попросил Келеф, сам поднялся и отплыл к двери, отворил её, отдал кому-то из лятхов несколько тихих указаний.

К удивлению мальчишки, твари втащили в комнату упиравшуюся и громко кричавшую птицу со связанными голенастыми лапами. Хин сглотнул и едва не нарушил обещание. Ему стало не по себе.

Уан в мгновение ока прижал харнапта к полу, в его руке тускло блестнул длинный острый нож. Твари вылетели прочь и закрыли за собою дверь.

- Положи руки на его тело, - велел Келеф.

Мальчишка неловко поднялся и, стараясь не смотреть на бившуюся в захвате птицу, опустился рядом с ней и зарылся пальцами в жёсткие перья, чувствуя под кожей отчаянную дрожь мускулов, невольно перенимая панический ужас харнапта.

- Не надо, - только и успел прошептать он.

Нож вонзился в грудь птицы, она исторгла резкий, пронзительный вопль. Горячая кровь брызнула на руки Хина, и вдруг он с ужасом ощутил, что это его тело разрывает безжалостное металлическое лезвие, и он, а не харнапт, кричит, срывая голос, от невыносимой боли. Он уже не владел собой, убийца или сама смерть, тяжёлая, душная, навалилась сверху, не позволяя вывернуться, спастись, вонзая длинный зуб всё глубже. Тело выгнулось, не слушаясь воли мальчишки, его начало трясти, бить о пол, а потом ничего не осталось, кроме горящей раны в груди. Тогда, в кромешной тьме, он ясно увидел жизнь - она сочилась кровью, и не из сердца, а из средоточия духа, из последнего, обезумевшего от боли осколка сознания. Её оставалось всё меньше, а темнота прибывала, и вдруг легко, как взмах крыла бабочки, он заглянул вперёд на несколько секунд и понял - нет никакой дороги в небеса, и встреча с отцом невозможна, потому что сейчас упадёт последняя капля, и сознание погаснет. Ничего, даже вздоха, не останется от того, кого звали когда-то Хин.

- Вот и всё, - тихо сказал ему чей-то ласковый голос вечность спустя.

Не задумываясь, возможно ли это, мальчишка распахнул глаза, и тотчас сжался в комок: свет и звуки пронизывали его насквозь, жестокий озноб колотил тело. Что-то тёплое и мягкое окружило его, принося желанное облегчение. Потом - отчего-то за окном было уже темно - он увидел Келефа, сидевшего рядом с его кроватью на первой половине крепости. Сил'ан протянул ему миску с горячим, ароматным чаем.