Уроки разбитых сердец - Кэти Келли

Еще Лили дважды самостоятельно принимала роды и испытала прилив патриотической гордости, когда королева сказала, что не жалеет о Букингемском дворце, пострадавшем от бомбежек, потому что теперь ей хорошо виден Ист-Энд. Лили нравилась королева. Она проявила изрядное мужество, оставив маленьких принцесс в Лондоне, несмотря на бомбардировки. Члены королевской семьи вместе со всеми получали продовольственный паек, и Лили считала это справедливым. Она не сомневалась: если бы Локрейвены бежали из страны, то сейчас по-прежнему наслаждались бы яйцами ржанки и омарами «Термидор». Королева казалась Лили доброй и мудрой женщиной. Она не была гордячкой, как некоторые представители аристократических фамилий.

— Это плохо, когда не хочется возвращаться домой? — Лили смущенно взглянула на Мейзи.

— Зависит от того, что тебя там ждет, — сурово изрекла Мейзи. — Мне, например, ни к чему стремиться домой. Там никого нет, кроме жены Терри, а она едва ли встретит меня с распростертыми объятиями. — Мать Мейзи погибла во время «Лондонского блица» на пороге собственного дома: она только успела распахнуть входную дверь, готовясь бежать в бомбоубежище. Из всей немногочисленной родни у Мейзи остался один лишь брат Терри, женившийся год назад, когда его подруга — платиновая блондинка по имени Руби — забеременела. Руби и Мейзи не слишком-то ладили.

— Да, извини, — пробормотала Лили, злясь на себя за то, что принялась размышлять вслух. — Но когда кончится война, что тогда?

— Тебе удалось подслушать секрет военного министерства? — насмешливо фыркнула Мейзи. — Откуда ты знаешь, что весь этот кошмар кончится?

— Война не может продолжаться вечно.

— Кто тебе сказал?

— Но это просто невозможно.

— Нам говорили, что с немцами покончат к Рождеству 1939-го, и посмотри, что творится вокруг. — Мейзи нашарила сигареты и закурила.

— Чай готов, девочки. — Дайана поставила на столик три чашки с чаем, уселась и вытянула длинные ноги, наслаждаясь солнцем.

— Спасибо.

— Спасибо, Дайана. — Лили отпила глоточек несладкой бурды и поморщилась. Лучше приберечь продовольственные талоны для настоящего чая. Дайана вот отказалась от кофе. «Не выношу вкус суррогата, он отдает казармой», — заявила она. Одно упоминание о заменителе кофе вызывало у нее отвращение. Дайана однажды рассказала, как пила восхитительный довоенный кофе в городке Жуан-ле-Пен, на юге Франции, куда ездила с родителями и сестрой Сибил. Они жили на сказочной вилле с бассейном и с бело-голубыми зонтиками от солнца на пляже.

— Лили становится сентиментальной. Дай, — усмехнулась Мейзи. — Хочет знать, что мы собираемся делать после войны.

Дайана сморщила точеный носик.

— Дорогая, это одному Богу известно. Подозреваю, папа захочет поскорее выдать меня замуж и сбыть с рук, совсем как Сибил. В этом он видит суть войны: защищать свою страну, чтобы твои дочери могли отправиться под венец в фамильной часовне.

— Ты не говорила, что у вас есть часовня, — вскинулась Мейзи. — Я думала, Сибил собирается венчаться в обычной церкви.

— Ну, часовня совсем маленькая, — сконфуженно пробормотала Дайана. — У многих такие. Не только у нас.

— Да ладно, не смущайся, Принцесса. — Мейзи шумно вздохнула. — Я никогда, еще не видела дома с часовней. Господь всемогущий, боюсь, мне придется быть паинькой на этой чертовой свадьбе.

«Не тебе одной», — подумала про себя Лили. Она так и не решила, стоит ли идти на свадьбу Сибил. Здесь, в больнице, все как-то забывали о том, что сестра Белтон принадлежит к совсем иному миру. Дайана делила комнату с подругами, и Лили с Мейзи не раз видели, как она спит с открытым ртом в отнюдь не аристократической позе или торопливо заталкивает в рот бутерброд с сыром в ближайшем кафе (сестры трудились по двенадцать часов в сутки и вечно спешили, не имея возможности даже как следует прожевать кусок). Но семья Дайаны дело другое. Лили и Мейзи успели познакомиться с Сибил. В ней было все, чего не было в ее сестре, — заносчивость, надменность, сознание собственного превосходства. Сибил ни на минуту не забывала, что принадлежит к правящему классу. Мейзи любопытно было взглянуть, «как живет вторая половина человечества». Так она выразилась.

Но Лили отлично знала, как живут эти люди, и не испытывала к ним ни малейшего интереса. Дайана считала ее подругой, но для остальных Белтонов, с их фамильной часовней, роскошным лондонским домом и каникулами на Ривьере, Лили была всего лишь дочерью служанки. Война многое изменила, но некоторые вещи не меняются.

— Будет чудесно. — Мейзи блаженно вздохнула.

В свои двадцать три года Мейзи была младшей из подруг, и все же именно она все попробовала первой. И конечно же, она первая отправилась на свидание с американским солдатом. Мейзи вернулась в сестринский дом поздно вечером, мрачная как туча.

«Очень вежливый, все рассказывал мне о своей маме, — хмуро сообщила она в ответ на жадные расспросы подруг. — Сказал, что английские девушки — истинные леди. Конечно, станешь тут леди, когда к тебе даже пальцем боятся притронуться».

«Да ты бы пришла в ярость, если бы он что-нибудь себе позволил», — возразила Дайана. Прожив бок о бок с Мейзи почти три года, она успела привыкнуть к ее резким высказываниям.

«Он даже не попытался, — недовольно буркнула Мейзи, не потрудившись ответить на замечание Дайаны. Подруги были близки как сестры и делились друг с другом самым сокровенным. Они могли пререкаться из-за пустяков, но всегда держались заодно. Вместе они прошли огонь и воду. Война связала их нерасторжимыми узами. — Три часа кряду мне пришлось слушать о его мамаше. Мне уже начало казаться, что эта дамочка следит за нами из Арканзаса, или где там она живет, и нашептывает сыночку на ухо, что англичанки настоящие леди. Словно с нами в комнате была моя старая няня и подвывала: "Только пусти козла в огород, и это окончится слезами, девочка моя! Нет, пусть сначала он наденет кольцо тебе на палец!"»

— Надеюсь, кто-нибудь сфотографирует нас на свадьбе, — мечтательно добавила Мейзи. — Хочу, чтобы меня запечатлели в моем шикарном наряде.

— Ну конечно, — заверила ее Дайана. — Фотографии останутся на память потомкам.

Лили не представляла, что же надеть на свадьбу Сибил, ее спасла щедрость Дайаны. Свои огромные сундуки с одеждой — вечерними платьями и дневными костюмами — она пожертвовала в «Хэмпстедский фонд помощи нуждающимся» (так они назвали это маленькое частное благотворительное учреждение). Умелые руки Мейзи способны были ушить или расставить любую одежду, а Дайана и Лили носили платья одного размера, так что Мейзи потребовалось только отпустить для нее на несколько дюймов все подолы.