В щупальцах дракона (СИ) - Александр Гарм

Но у них всё получится — не может не получиться. Впервые за несколько лет она знала чего хочет — найти деда. И помочь ей в этом может лишь один человек — Андре — тот, кто пришёл из‑за Барьера Миров. Дедушка любил рассказывать об этой величайшей загадке чернокнижников, как он сам её называл. Он была одержим Барьером и мечтал когда‑нибудь преодолеть его.

Девушка прошла мимо продолжавшего извиваться на земле ктара — караульного. Жизнь быстро вытекала из него — густая чёрная кровь выходила из раны на груди и сочилась изо рта. Он что‑то булькал, кашляя, не обращая внимания на Таннию и всё ещё не веря, что жизни его пришёл конец.

Колдунья бросила на него жалостливый взгляд и тут же отвернулась.

Она выросла на Аликском архипелаге и привыкла к творившейся вокруг жестокости — морские разбойники частенько наведывались в Айдо и даже несколько раз пытались взять штурмом усадьбу — впрочем, без особого успеха.

Сражаться с помощью магии её тоже научил дед. Свой первый бой она приняла рядом с ним когда Таннии было всего шесть лет. Тогда они отправились на ярмарку в Керегсгард. На обратном пути их лодку попытались захватить какие‑то голодранцы — не пираты даже.

Дед пытался договориться с попрошайками, предлагал тем взять деньги и отпустить их, но те не поняли с кем связались. Тогда девочка впервые — единственный раз в своей жизни — видела деда в гневе. Он убил всех не моргнув глазом. Танния до сих пор помнила разлившийся запах горелой плоти, который ветер всё никак не уносил. Дед убил всех разбойников, кроме одного, которого оставил для неё.

Тот был совсем ребёнком, немногим старше её самой. Мальчик был одет в какие‑то жутки лохмотья и обоими руками продолжал сжимать ржавый сломанный меч.

'Убей', — сказал ей тогда дедушка.

Она всё ещё плакала, не способная прийти в себя после испуга и только крутила головой.

Старик посмотрел тогда на девочку голубыми глазами, которые стали холодными как лёд, и сказал: 'Ты не долго проживёшь в этом мире, если будешь жалеть тех, кто сострадания не достоин'.

Смертельно раненный ктар продолжал корчиться на земле. Девушка направила на него пальцы левой руки и тихо шепнула: 'Хацилон'.

Ктар вскрикнул и тихо задрожал. Кровь зашипела и начала испаряться, рассечённая плоть сомкнулась с стала единым целым. Себастиец тяжело вздохнул, закрыл глаза и затих. Чтобы прийти в себя и уж тем более снова встать на ноги, у него уйдёт много сил. Но жить будет, если кто‑нибудь позаботится о нём.

От всей души надеясь, что несчастного никто не заколет снова, девушка нырнула в узкий дверной проход, в затянутую пороховым дымом полутьму, в которой растворился отряд гвардейцев.

Все заслуживают сострадания. Именно так она и сказал деду в тот день.

В глубине форта послышались выстрелы. Девушка понятия не имела, в кого можно попасть в такой темноте. Глаза слезились от дыма, но она продолжала идти вперёд, на звуки мушкетного огня, сменившиеся звоном железа.

— Сержант, — крикнула она, вбегая в просторное помещение.

Повсюду виднелись следы короткой схватки. Несколько раненых, перевёрнутая мебель. Отряд застал себастийцев врасплох, но ктары легко не сдались — трое гвардейцев остались лежать на полу.

— Где сержант? — спросила она ренегранца, оставленного дежурить в пустой караулке и присматривать за ранеными.

Тот указал в сторону дальней двери. Девушка мельком глянула на пострадавших — никому из них срочной помощи не требовалось. Для убитых же сделать ничего было нельзя.

Она смочила платок водой из умывальника и, приложив его ко рту, направилась дальше. Чад становился гуще — в глубине форта что‑то горело.

Людей Страковара с самим сержантом во главе она нашла пятью минутами позже. Гвардейцы расположились в столовой. Опрокинув огромные дубовые столы, солдаты соорудили из них некое подобие баррикады и теперь прятались за ней, обмениваясь выстрелами с невидимыми противниками, затаившимися где‑то дальше, на кухне и в узком проходе к лестнице.

— Сержант, сонное зелье вы уже использовали?

Совсем близко провизжала пуля и она вжалась в стену. Страковар заметил её и осторожно прополз ближе к девушке.

— Эсса Рибальд, — сказал он, — Вам нельзя здесь находиться, слишком опасно.

— Снаружи не лучше, — заметила она, — Почему вы не использовали зелье?

— Не было времени, — ответил он, — А сейчас уже поздно, сами потравимся.

Он вытащил ампулу и протянул девушке, но та отказалась.

— Оставьте себе, может ещё пригодится. Вам нужно скорее пробиться к камерам с пленными, — сказала Танниа, — В городе шумно — скоро сюда пришлют кого‑нибудь из пикетов в городе.

— Делаем всё, что можем, — виновато проговорил сержант, — Но они крепко держатся. А где ваш молчаливый друг?

— Ушёл по срочному делу, — ответила она пожав плечами.

Велесандр часто уходил и появлялся. Для него такая странность была в порядке вещей, но за него она не волновалась. Чужак, судя по всему, пришёл из того же мира, что и Андре, а значит вполне мог о себе позаботиться.

— Надеюсь, лейтенант и ваши друзья скоро появятся, — заметил сержант.

— Да, — кивнула Танниа, — Пора бы им уже…

Из коридора в зал вкатилась дымящая фитилём сфера. Кто‑то из гвардейцев тут же схватил её и зашвырнул назад. Гулко ухнуло и зазвенело осколками. В тот же миг с другой стороны грянуло несколько выстрелов и в глубинах форта зазвучал низкий лающий рёв — боевой клич. Ренегранцы приподнялись из‑за укрытий, чтобы дать ответный залп.

— Наступают! — прогричал один из них.

— Не стрелять, — скомандовал сержант и метнулся назад в сторону баррикады.

Танниа отступила на несколько шагов и спряталась по другую сторону распахнутой двери.

Клич нарастал эхом и приближался вместе с шлёпаньем лап по каменному полу. Наконец полдюжины себастийцев вылетели из затянутого пороховой дымкой коридора и, выставив штыки, ринулись на баррикаду. Вслед за ними выскочило ещё несколько солдат, державших оружие наготове для стрельбы.

По команде сержанта два десятка гвардейцев дали залп, зазвучавший непривычно долгим эхо, точно громовой раскат. Густое белёсое облако накрыло комнату на секунду. Не было слышно ни криков, ни звуков падающих тел.

Танниа выглянула из‑за створки. Она не сразу поняла, что именно произошло. Тишину прервал грохот мебели — первый из себастийских пехотинцев вскарабкался на баррикаду и с размаху всадил штык в не успевшего ничего сообразить гвардцейца. Ещё одно мгновение и из пороховой дымки вынырнули остальные нападавшие. Себастийские стрелки открыли неровный огонь по столам, за которыми прятались остальные ренегранцы.