Егерь. Последний билет в рай - Александр Байбак

— Ты чудовище!.. — Галя задрожала было, испуганно косясь на меня, но тут вовремя вмешался Петрович — боднул ее руку и принялся урчать с удвоенным старанием.

«Психическое состояние самки альфа-разумного неустойчиво. Процесс коррекции запущен. Длительность периода реабилитации не определена».

Вот спасибо, обрадовал! Она теперь что, все время от меня шарахаться будет?

«Ответ отрицательный. Психоматрица скорректирована. Реакция на альфа-разумного переведена в разряд положительных эмоций. Срок окончательной коррекции — от двух до трех стандартных недель».

Ты ее в меня влюбиться заставил, олух?!

«Ответ отрицательный. Отношение самки к альфа-разумному неизменно. Стресс и пережитый шок запустили защитную реакцию, эмоциональный порог которой выше так называемой «любви». Неосознанная реакция, инстинкт. Через некоторое время разум самки альфа-разумного стабилизировался бы самопроизвольно. Я лишь ускорил процесс».

Спасибо и на этом. А почему тогда «длительность периода реабилитации не определена», как ты изволил выразиться?

«Возвращение психики к устойчивому дострессовому состоянию — процесс длительный».

Черт! Значит, покой, природа, изоляция от негативной информации — все в силе?

«Ответ положительный».

Галя между тем немного успокоилась и теперь смотрела на меня без ужаса, лишь с какой-то непонятной опаской. Видимо, на лице у меня что-то такое отразилось, потому что она вдруг состроила виноватую гримаску и прошептала:

— Олежек, я сама себя не понимаю. Временами я тебя просто боюсь. Осознаю, что это ты, что ты меня любишь и пальцем не тронешь, но… Это сильнее меня. Ты изменился, очень изменился. Раньше ты не был таким жестоким…

— Почему ты так решила? — Я старался говорить спокойно, не повышая голоса, но скулы мои помимо воли окаменели.

— Я видела, как ты убивал Линдеманна. Я тряслась от ужаса, я молилась, чтобы это все поскорее кончилось, но не могла отвести взгляда, как будто меня кто-то загипнотизировал. Смотрела до самого конца. Твое лицо… Я никогда его не забуду. Ты превратился в зверя… И потом, когда пилота застрелил, я по видеофону все видела. Мне страшно. А вдруг эта жуткая тварь вырвется на волю?..

Ну вот что ей на это сказать? Я бы смог понять, если бы она меня обвинила в равнодушии. Я сам себе поразился, когда с Эженом расправился — выстрелил без малейших эмоций, просто знал, что так будет правильно. И Линдеманна добивал из чисто рациональных побуждений — не доведу дело до конца, потом сам же пожалею. А чтобы звереть… Да ни фига! Уж сам-то бы я почувствовал, что в берсерка превращаюсь. Не было ничего такого, я уверен. Откуда она вообще это взяла?!

«Воздействие психотропных препаратов».

Так мне же Вольский сказал, что они не подействовали?..

«Система контроля ограничила их эффективность, но полностью нейтрализовать не смогла. Самка альфа-разумного подверглась действию галлюциногенов. Привести количественную оценку невозможно».

Черт, надо же! Представить страшно, что она себе навоображать могла!

— Любимая, я тебе обещаю… Нет, клянусь! Пальцем тебя не трону, скорее себе голову размозжу о стену… Блин, что я несу!..

— Какой же ты дурашка… — Галя вдруг подалась мне навстречу, обвила шею дрожащими руками. — Просто пообещай мне, что все будет хорошо…

— Ото ж! — я чмокнул ненаглядную в щеку и заговорщицки шепнул: — У нас будет своя планета…

«… с блэкджэком и шлюхами…» — завершил мысль кто-то внутри меня…

— …своя планета, где нас никто не найдет. Мы будем жить только вдвоем…

— Мряуууу!!!

— …втроем, черт с тобой, рыжий монстр! Будем любоваться закатами и встречать рассветы, любить друг друга в любое время суток… Петрович, отвали! Ты в процессе не участвуешь, даже в качестве эксперта!

Галя наконец рассмеялась, и я облегченно улыбнулся в ответ.

Система Риггос-2, борт фрегата «Отчаянный», 17 апреля 2538 года

С того памятного разговора в лазарете «Эдисона» прошло почти три месяца. Как Исаев и обещал, по прошествии нескольких дней нас с Галей переправили на Болл и поселили на территории базы СБФ — надо признать, с куда большим комфортом, нежели до командировки на Нереиду. Я целыми днями не вылезал с полигона, потихоньку возвращая былую форму, поскольку больше все равно делать было нечего — Галю на несколько недель заперли в психиатрической клинике, той самой, что рекомендовал Вольский. Вышла она оттуда в гораздо лучшем состоянии, какая-то подозрительно умиротворенная и, как бы помягче выразиться, ненасытная. Сначала мне данный факт пришелся по душе, но в конце второй недели интенсивной сексотерапии я сам наведался в логово светил психоанализа с твердым намерением начистить кое-кому физиономию. Впрочем, этот номер не прошел — меня в два счета убедили, что я неправ, и в конце концов я покинул славное медицинское заведение с чувством глубокого раскаяния. Оказалось, местные эскулапы применили стандартную реабилитационную методику — подсадили моей ненаглядной в голову программу-обманку, заставлявшую мозг подменять негативные эмоции физическим влечением. То есть, грубо говоря, при малейших признаках психической нестабильности Галя ныряла ко мне в постель и сбрасывала эмоциональное напряжение. На мое вполне справедливое негодование (она же меня загоняет!) мне посоветовали не ныть и терпеть, раз назвался мужиком. К тому же программа временная, рассчитана максимум на три-четыре месяца, да и с каждым днем, по мере стабилизации эмоциональной сферы, Галино влечение будет снижаться, пока наша интимная жизнь не вернется в нормальное русло. В общем, бить врачей я раздумал и вернулся на базу.

Метод, надо сказать, работал довольно успешно, но все равно временами Галя впадала в необъяснимую депрессию. Вспышки эти длились по два-три дня и успешно излечивались проверенным способом. Правда, в эти периоды мне приходилось проявлять максимум такта и терпения, что напрягало. Однако чего не вытерпишь ради любимого человека!..

К началу третьего месяца пребывания на Болле у нас с Петровичем случилась радость — мы наконец-то получили долгожданный коннектор. Следующие две недели даже ночевали на полигоне, в ускоренном режиме калибруя девайс. С учетом опыта, приобретенного в общении с афалинами, процесс шел просто стахановскими темпами, и я даже начал подумывать, не обобщить ли оный опыт в письменном виде. Впрочем, торопиться было некуда, и я отложил сочинение научного трактата на достаточно отдаленную перспективу.

А потом размеренной жизни в закрытом городке пришел конец — явился подполковник Исаев. Мы с Галей как раз валялись на надувной кровати в номере офицерской гостиницы, закрепленном за нами на неопределенный срок, и отдыхали после очередного «лечебного» сеанса. Моего бывшего начальника этот факт совсем не смутил — он жал на звонок, пока у меня не лопнуло терпение и я не пошел открывать с твердым намерением расквасить упорному засранцу нос. При виде подполковника я сник, захлопнул дверь и вернулся в спальню — обрадовать Галю. Совместными усилиями мы распинали самый заметный хлам по углам, торопливо оделись и впустили дорогого гостя. Тот понимающе ухмыльнулся и заявил, что устроил все в лучшем виде. В ответ на мой вопросительный взгляд он жестом фокусника извлек из кармана два самых обычных идентификатора и торжественно вручил нам с Галей. Потом погладил заглянувшего на шум Петровича и намекнул, что неплохо бы и присесть — разговор предстоял довольно длительный.

Галя как всегда поняла все по-своему и быстро накрыла поляну — с горячими бутербродами и бутылкой коньяка, занявшей место в центре журнального столика, заменявшего нам обеденный, и частенько, чего греха таить, служивший снарядом в наших любовных утехах. Об этом, понятное дело, мы Исаеву говорить не стали. Предложив подполковнику кресло, я привычно устроился на пуфике и принялся разглядывать пластиковый прямоугольник с собственной фотографией анфас. Галя занималась тем же, расположившись на низком диванчике. Признаться, документ привел меня в замешательство — на нем красовалось мое собственное имя.

— Удивлен? — хмыкнул проницательный подполковник, вдохнув аромат коньяка. — Я тоже сначала не понял юмора, но потом специалисты меня убедили. Меньше изменений — меньше риск попасться на вранье. Так что имена и фамилии у вас остались прежние. Поменяли отчества — Галя теперь Юлиановна, легко запомнить. А ты, Олег, по батюшке теперь Иванович. Биографии тоже сильно не меняли — профессии у вас почти такие же. Олег — бывший Охотник, комиссованный по ранению, а вы, Галина Юлиановна — привыкайте, привыкайте! — по основной специальности биолог, но специализируетесь на паразитологии. Петрович обычный питомец, коннектор никому не показывать. И самое главное — вы теперь будете работать на Ахероне. Что скажете?