Обещай мне рай - Конни Брокуэй

Его темные волосы намокли, и спутанные пряди свисали на шею. Выражение лица было спокойным, но глаза ярко пылали на загорелом лице.

Кэт невольно залюбовалась его мощной фигурой. Он выглядел так непривычно. Ворот рубашки без галстука был расстегнут. Широкие плечи покрывала шинель. Сапоги были забрызганы грязью.

— Томас, что ты здесь делаешь? — спросила Кэт тихим голосом.

— Представь себе — хочу быть рядом со своей женой. Ты оставила сообщение, что уехала в поместье к родным, но почему-то забыла захватить с собой мужа вместе с оставшимися вещами. Учитывая твою практичность, любовь моя, это означало, что ты приняла решение импульсивно.

— Ты собирался уехать, оставив меня.

Томас нахмурился. Он оттолкнулся от дерева и двинулся к ней.

— Почему ты так решила? — резко спросил он.

— Потому что… — Проклятие! Как мог он, такой красивый, такой мужественный, выглядеть так спокойно, когда она мучилась целых три дня?! Чувствуя, что ее нижняя губа начинает дрожать, Кэт постаралась взять себя в руки. Вспомнив обещания, которые только что дала себе, она ответила: — Потому что ты сам сказал, что будешь следовать своим путем, а я — своим.

— По-твоему, это означает, что ты можешь в любое время бросать меня по своей прихоти? — проворчал он, придвигаясь ближе к ней.

— Я… я оставила записку.

— О да. — Он качнулся на пятках; глаза его стали непроницаемыми. — Однако в ней было слишком мало информации. «Томас, я уезжаю. Свяжусь с тобой позже. Твоя жена, Кэтрин Синклер». Кстати, не забывайте, мадам, теперь ваше имя — Кэтрин Монтроуз!

Она отшатнулась назад, напуганная гневом, прозвучавшим в его словах. Почему такая простая ошибка так разозлила его? Кэт сделала еще один шаг назад, а он последовал за ней.

— Томас, я не понимаю, чем вызвана твоя ярость. Ведь я предоставляю тебе полную свободу.

Его глаза снова вспыхнули, хотя выражение лица оставалось по-прежнему непроницаемым.

— О чем ты говоришь, я не понимаю!

Кэт начала злиться. Она старалась быть мудрой, невозмутимой, терпеливой. Однако чрезвычайно трудно было сохранять спокойствие перед лицом этого притворщика, когда несколько дней назад она сама слышала, как тот намеревался покинуть ее! Она не позволит ему продолжать эту нелепую игру. К черту благие намерения!

— Ты высокопарный, эгоистичный, жестокий человек! Я имею в виду условия твоего брачного предложения!

Томас удивленно вскинул брови с комичным видом оскорбленного достоинства. Однако Кэт было не до смеха. Она была готова вцепиться в его лицо ногтями.

— Тебе не понравилось мое предложение? — сухо спросил он.

— Оно глубоко противно мне! «Мы будем вместе выращивать породистых овец», «твой вклад как моей помощницы будет неоценим», «цивилизованный союз»! Если тебе нужен управляющий поместьем — найми его!

Невероятно, но на губах Томаса промелькнуло некое подобие улыбки. Ужасный человек!

— Зачем мне делать это, когда судьба ниспослала мне жену и управляющего в одном лице?

— О!

— Согласись, Кэт, — примирительно сказал Томас, протягивая ей руку, — мы должны попрощаться с твоей семьей, прежде чем отправимся в Лондон. Через несколько недель начинается светский сезон, и я хочу видеть тебя королевой высшего общества.

Бросив на него сердитый взгляд, она отступила назад от его протянутой руки и попыталась настроить свой голос под стать его спокойному тону, но безуспешно.

— Я не поеду с тобой! — крикнула она.

— Поедешь, — сказал Томас с угрожающим спокойствием.

— И не подумаю! Я не хочу больше терпеть твое вежливое пренебрежение мной. Не хочу слышать твоего стука в дверь по ночам. Не хочу, чтобы ты водил меня по Брайтону, осторожно держа за локоть, оглядываясь на окружающих. Ты избегаешь меня. И, о Боже, называешь свою жену «мадам»! — Кэт почувствовала навернувшиеся на глаза слезы и сердито смахнула их. — И все это после таких восхитительных ночей! О, Томас, как ты можешь так обращаться со мной?

— Восхитительных? — повторил он.

Кэт почувствовала, что краснеет, однако постаралась сохранять собственное достоинство.

— Да, восхитительных! Замечательных! Удивительных! По крайней мере для меня! У меня нет, к сожалению, никакого опыта, чтобы воспринимать такие чувства как нечто само собой разумеющееся. Да, черт возьми! Для меня эти ночи были восхитительными!

О Боже! Теперь он открыто улыбался, обнажив свои белые зубы.

— Кэт, ты слишком агрессивно настроена, — пробормотал он, касаясь ее руки. Она сердито отстранилась. — Пойми, я не намерен ограничиваться только тем, что должен постоянно уделять тебе внимание днем и заниматься любовью ночью. Это неприемлемо для меня!

Томас, игнорируя сопротивление Кэт, схватил ее за запястья и привлек в свои железные объятия.

— Мадам, вы поедете со мной. Вы — моя жена, и я не хочу больше слышать о моем «большом опыте». Мне до смерти надоело прошлое, которое касается только моей, но не нашей жизни!

Томас злился на самого себя, Кэт чувствовала это. Он продолжил:

— Я не собираюсь всю жизнь оправдываться, оттого что давным-давно спал с какими-то девицами. А ты никак не можешь забыть, что много лет назад в моих объятиях были другие тела! Да, были! Но только тела! И ничего более!

— Томас, послушай… — начала Кэт, но он слегка встряхнул ее. В его глазах чувствовалась твердая убежденность, и это немного успокоило ее.

— Пойми, Кэт, прошлое ушло навсегда. Ты сама говорила это. Ты моя жена, моя подруга и, черт подери, моя любовь. Первая и единственная. Я всю жизнь ждал тебя, и вот ты со мной!

Кэт посмотрела на него и снова открыла рот, чтобы заговорить, но он опередил ее.

— Если я обещал тебе брак только как совместное сосуществование, то я лгал, и ты должна была понять это. Я хочу, чтобы ты всегда была со мной. Сегодня, завтра и до конца моих дней! И готов следовать за тобой на край земли, с твоей запиской в одной руке и с твоей оставшейся одеждой — в другой. Тебе понятно?

Она взглянула на него и молча кивнула. В его ясных черных глазах светилась любовь, которая была так же очевидна, как солнце, проглянувшее сквозь остатки утреннего тумана. Кэт подняла руки, чтобы притянуть его загорелое красивое лицо к себе. Но он сдержал ее.

— А ты любишь меня?! — крикнул он. — Черт возьми, Кэт! Скажи мне это!

— Я люблю тебя, Томас, — тихо произнесла она.

— А что касается «вежливого пренебрежения»… Я буду уделять вам столько внимания, мадам, пока вы не обессилите настолько, что не сможете ходить. С утра до ночи. Пока мы оба не сгорим дотла. А теперь повтори еще раз. Я всю свою жизнь ждал этих слов от тебя.