Кая. Полукровка (СИ) - Бегун Анна

– Человеки тоже обладают ментальностью, – Нэрд положил руку мне на плечо. – Просто они не так сильны, как у нас. Это словно талант. Некоторые рождаются высокими. Некоторые – с длинными музыкальными пальцами. Кто-то с голосом, как у птицы. А кто-то – с ярко выраженной ментальностью, как ты. Смотри. Тебе необходимо выстроить стену...

– О, смотрите, – перебил его Брак. – Я тут кое-что интересное нашёл. Светляк зума! Сто лет таких не видел, ностальги-ия-я!

Я оторвала взгляд от глаз Нэрда и посмотрела на небольшой предмет в руках мужчины. На короткой цепочке качалась крошечная баночка с сидящим внутри светлячком.

– Зума! – Нэрд с восхищённым взглядом принял из рук товарища находку и рассмотрел светлячка на свет. – Редкие зверушки. Ручные жучки из Садов Торуса. Ты когда-нибудь видела такое, Кая? Им можно управлять, кстати, тоже с помощью ментальности. Если б я знал его имя, то мог бы заставить светиться.

И тут я вспомнила. Точно такая же баночка была у Оле той ночью, когда мы бежали из деревни. Точно такой же светлячок. И звали его...

– Попробуйте Зол, – выдавила я, страшась собственной догадки.

В следующее мгновение жучок расправил крылышки и засветился.

Нэрд долго объяснял мне принцип работы иллюзии. Это не магия в привычном мне понимании, не временное изменение тела, как я думала, впервые увидев биолога, назвавшего себя Умой, а всего лишь тонкое воздействие на сознание окружающих людей. Ты не становишься иным – а заставляешь окружающих думать, что они видят нечто, чего нет. А остальное наше умное сознание дорисовывает уже само. Например, легко прикинуться больным: заставляешь окружающих видеть в тебе больного, – и они начинают замечать землистый цвет лица, мешки под глазами, и даже уверены в том, что ты похрипываешь. Остаётся только двигаться так, словно ты слаб, и покашливать не забывать.

Таким образом гладиры и растворяются среди людей: делают приплюснутые, как у рептилий, глаза человеческими, ушки соответствующими, сглаживают формы тела, придают волосам более привычный нашему глазу оттенок.

– Скажите, – задала я особенно взволновавший меня вопрос. – А можно притвориться... ну... человеком противоположного пола.

– Отчего ж нет, – пожал плечами старший из гладиров.

– А голос? Разве можно изменить голос?

– Да и не нужно. Если человек под внушением, что ты – мужчина, он сам себя обманет и услышит твой голос, как мужской.

Кажется, у меня тихонько поехала крыша. Этого просто не может быть.

– Но во сне? Во сне ведь не получится продолжать воздействие?

– Кажется, ты не совсем понимаешь принципы работы ментальности, – усмехнулся Ранд, который закончил с массажем пострадавшего и с ногами забрался на импровизированную постель. – Ты же вон построила стену – и она стоит, верно? Ну, посмотри, стоит же?

Я обратила свой внутренний взор туда, где стояла крепкая и высокая крепость, только что выстроенная с помощью указаний старшего из гладиров. Кивнула.

– Ну вот! Так же и с иллюзией. Её достаточно построить единожды, а дальше подсознание будет поддерживать его самостоятельно.

– Иллюзия спадает только если ты в очень глубоком забытьи, – медленно проговорил Нэрд.

– Или очень сильно напился, – добавил со смешком Ранд. – Я вам не рассказывал? Решили, значит, девчонки из Высшей Школы устроить девичник. И стало мне интересно...

– Ты что, в юбку влез? – прыснул Брак. Ранд скривился в ответ:

– Ещё скажи, тебе самому не интересно, что они там делают, когда запрутся и хихикают.

– Интересно, но не такой же ценой!..

Я не слушала. Тупо смотрела на Уму, заново изучая каждую чёрточку его лица, и только теперь осознала, почему в начале он показался мне таким родным. Теперь, когда стало понятно, куда смотреть, я совершенно отчётливо видела в нём Олешу. Словно сняла с головы вуаль, которая всё это время мешала хорошенько рассмотреть подругу, а теперь – вот она, передо мной, во всей своей красе.

А ведь она... он и в самом деле был красив. Возможно, слишком тонкий для парня его роста (что наверняка играло ему на руку в создании иллюзии девушки), но с выраженной мужской фигурой и правильным лицом. Великое Солнце, как я могла не заметить таких широких плеч! Я ведь не раз обнимала его... Ох!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В памяти пронеслись самые разные моменты. Как я выливала на него свои переживания из-за парней, как, не стесняясь, переодевалась при нём и выходила из душевой совершенно голой. Как он одним взглядом успокаивал меня, а я списывала это на... да на что угодно! И ещё этот взгляд, от которого холодело внутри, и больше не хотелось спорить. Вот ведь подонок!

Его счастье, что он сейчас без сознания.

Мика уже очнулась и о чём-то шушукалась с Линой. Значит, Мика тоже...

По всему выходило, что бабушкины приёмы и были в своей сути тем самым ментальным воздействием, о котором говорили гладиры. И его, выходит, боялся на дознании гвардеец. Объяснил бы хоть толком вместо того, чтобы орать и угрожать!

Голова раскалывалась. Возникло ощущение, будто мне выдали недостающие детали логической задачи, но решить её, тем не менее, всё равно не получалось.

А что, если лежащий передо мной гладир вовсе не Оле? Может, я просто себя накручиваю и специально ищу, в чём же он так на неё похож? Может, он просто её брат? Или...

Я чуть не забыла дышать от новой версии и резко, со свистом вдохнула. Может ли быть, что у Оле с Умой отношения? Могла ли она бегать к нему? А светляк – подарок? Недаром же я его так давно не видела! Мог ли он прийти на карнавал именно к ней? А потом... А потом просто всё пошло не по плану. Оле приболела и всю ночь провела под присмотром врача, ему же надо было как-то развлекаться. И сказал мне, что уезжает, чтобы я не вмешивалась в их отношения.

Хотелось взвыть. Сладкий сон, который всего на день, но дал мне почувствовать нечто, отдалённо напоминающее веру в любовь, теперь разбился и осколками впился в израненную грудную клетку.

Или всё же Ума и Оле – одно лицо?...

Не важно. В любом случае, везде обман.

– Девочка, – тихо и ласково обратился подсевший ко мне Нэрд. – Ты устала. Если хочешь, помогу тебе уснуть.

Я подняла подёрнувшиеся пеленой слёз глаза на морщинистое лицо гладира и кивнула.

Самое время скрыться от этого мира хоть ненадолго.

Глава 21

Гард очнулся только утром, когда утомлённые ночным бдением пленные гладиры уже давно спали, и только Мика лежала на куче газет, тупо глядя в потолок. Часов никаких не было, окна, через которое можно было хоть как-то определить время суток – тоже. Внутренние часы сбились ещё тогда, когда к её лицу приложили мокрую тряпку с неестественно сладким запахом.

Гард застонал. Не теряя времени, Мика вскочила со своего ложа и стала быстро заматывать лежащего в одеяла, одно за другим стягивая их с огромной кучи у дальней стены. Но первым она положила то, которым только что укрывалась сама – оно ещё хранило тепло её тела.

– Ш-ш-ш, – прошептала она на ухо Гарду, словно успокаивая маленького ребёнка. – Сейчас станет теплее.

Он сжал зубы и начал беззвучно трястись. Лицо Мики исказилось: брови выгнулись в сочувствующем жесте, а зубы сжали нижнюю губу. Немного подумав, она резким движением откинула один из подоткнутых краёв одеял, нырнула под них и прижалась к Гарду всем телом.

– Вот так, – едва слышно шептала она. – Так быстрее отогреешься.

Лина говорила, что ему досталась большая дозировка. Возможно, он не отключился с первого вдоха или изловившие его ищейки просто хотели поглумиться – как бы то ни было, это означало, что и знобить беднягу будет дольше, и охвативший его холод будет сильнее, даже несмотря на стимуляцию биологически активных точек. Сама Мика среди человеков находилась с раннего детства, о воздействии на точки слышала только из рассказов отца и до сих пор не очень верила в их эффективность. А вот в тепле собственного тела ей сомневаться не приходилось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})