Хаджи - Леон Юрис

Территория Наблуса богата шестнадцатью природными источниками и колодцем посредине казбы, что устраняло одну из наших самых отчаянных нужд - в пресной воде. Приближалось лето. Положение города на высоте почти трех тысяч футов чуть облегчало бы жизнь, но когда дул ветер с Иордана, он мог плавить сталь. Жизнь в казбе на крыше была смесью звуков, большей частью резких и грубых; запахов, большей частью отврати-тельных; и зрелищ, большей частью убогих.

Нужно было выполнять несколько очень неприятных работ. Делали их без усердия, ведь тяжкий труд презирали. Разумеется, хаджи Ибрагиму не поручали черную работу, у него же было четыре крепких сына.

Беженцы в Наблусе и окрестных холмах ежедневно умирали от голода и болезней. Иногда за день было один-два умерших, а иногда и дюжина. Никто ничего не предприни-мал по этому поводу, пока зловоние не достигало домов богатых. В конце концов муни-ципалитет взялся за удаление трупов. Появилась масса новых работ. Копать ямы, собирать трупы, обеззараживать их слоем извести. Омар и Джамиль получили сомнительную при-вилегию поддерживать семью в живых за счет похорон мертвых.

Хотя и были на то возможности, уборка мертвых тел была не для меня. То же самое - попрошайничество и продажа жевательной резинки. Но мне уже было двенадцать лет, и я должен был нести свою долю забот. Вокруг находилось несколько лагерей иракской ар-мии, но и конкуренция за работу среди мальчишек моего возраста была свирепой. Боль-шинство просто клянчило подачки. Некоторые добывали пару пенни в день, выполняя по-ручения или рабочие наряды, предназначенные для солдат. Некоторые счастливчики клеились к офицерам, чистили им ботинки и пряжки, прислуживали за столом. Конечно, у высших офицеров были собственные денщики, исполнявшие все их капризы. Некоторые из самых отчаявшихся и красивых мальчиков продавали свое тело солдатам.

Проституция всегда была для армии вероломным товарищем, а в Наблусе было пол-но голодных женщин. Вдобавок к проституткам казбы прежнего времени, появилось множество женщин, готовых на последний шаг. Его надо было делать с большой осто-рожностью, чтобы не знали мужья и сыновья. Проще было вдовам, женщинам на первом или втором месяце беременности, и незамужним. Если раскроют, это означало немедлен-ную смерть. Профессиональные сводники легко могли шантажировать женщину, и их из-бегали. Самыми искусными и надежными сводниками оказывались мальчишки из другого клана. Смышленый мальчишка, работая у ворот лагеря для двух-трех женщин, был в со-стоянии кормить семью, а она и не знала, как он добывает деньги.

Вновь прибывшие вступили в конкуренцию с наблусскими сводниками и проститут-ками, и каждую неделю происходило много убийств. Когда убивали юного сводника, от-резали ему яйца. В других случаях отцы и братья узнавали о проституировании матери или сестры, и быстро следовала смерть. Со своими ворами, контрабандистами и торгов-цами наркотиками, казба была местом пугающим.

Иракские рядовые солдаты были очень бедные и обычно совсем тупые. Но они все-гда ухитрялись чем-нибудь заплатить за женщину: сигаретами, оружием, парой ботинок, украденных у товарища, продуктами, украденными у квартирмейстера. Солдаты низкого звания были не такой уж плохой сделкой, потому что кончали свое дело быстро - в кус-тах. Женщины всегда были закутаны, чтобы их потом не узнали, и кто попроворнее - могла обслужить целый взвод мужчин за час.

Иракские офицеры, с другой стороны, были как бы полубогами невероятного могу-щества. Их обслуживали постоянные проститутки, обеспечивавшие им выпивку, ума-щающие масла, мягко освещенное помещение с коврами на стенах, скрывающими убоже-ство казбы, с музыкой по радио, гашишем, кроватью с подушками в темном углу.

Омар и Джамиль убирали трупы, но мы все еще постоянно были голодны. Я начал подумывать о том, чтобы командовать парой девчонок. Я не утратил своей глубоко укоре-нившейся морали о достоинстве женщин, но честь и голод испытывают трудности, когда им приходится жить бок о бок. Всякий раз, когда мысль приходила ко мне, появлялось и видение изнасилования в Яффо женщин моей собственной семьи. Девчонкам я очень нра-вился, и они много раз заговаривали о том, чтобы я им сводничал.

Но я всегда думал о Наде. Скорей я увижу, как она умирает от голода, чем она поко-рится. Когда мы оставили Табу, я поклялся защищать ее. Ей было четырнадцать лет, у нее уже были большие груди, и она стала соблазнительной. Я не позволил бы ей даже ходить одной по казбе. Я просто не мог сводничать для чьей-то сестры. И наконец, последнее со-ображение решило дело. Если хаджи Ибрагим когда-нибудь узнает, что я занимаюсь сводничеством, он забьет меня до смерти.

Частенько мы заканчивали нашу трапезу с все еще урчащими животами, и я уже по-думывал присоединиться к Омару и Джамилю в их работе по уборке трупов, но решил еще несколько деньков пошататься возле иракских лагерей.

Если день и ночь глядишь на улицу, размышляя, где бы раздобыть пенни, то что-нибудь такое рано или поздно появится. И в один прекрасный день удача свалилась на меня прямо с неба. В казбе многие мальчишки-беженцы околачивались возле территории квартирмейстера, дожидаясь каравана грузовиков, чтобы разгрузить их. Солдаты с наря-дом на разгрузку платили нам какую-нибудь лиру или две, если сделаем их работу. Один-два солдата оставались присматривать за нами, чтобы мы чего не украли, а остальные от-правлялись либо поспать под деревом, либо поискать в казбе проститутку.

В это время года в Наблусе не бывает дождей, но вдруг случайная буря прогнала всех в укрытие, и вокруг осталось лишь несколько мальчишек. По милости пророка вне-запно показался конвой грузовиков, и у всех появилась работа. Солдаты, назначенные в наряд, исчезли. Командовавший конвоем офицер в высоком звании - капитан - тоже на-правился в Наблус. Тех из наряда, которые должны были смотреть за нами во время раз-грузки, дождь скоро загнал в кабины грузовиков, и они тут же заснули.

И вот мы разгружали машины в склад, и никто за нами не смотрел. Вопрос был только в том, сколько оставить для иракской армии. Один из вожаков нашей шайки при-гнал четырех осликов, нагрузил их так, что они едва не сломались, и сбежал.

Рискнув не на жизнь, а на смерть, я остался. Когда капитан вернулся, я притворно пролил много слез, после чего столкнул его лицом к лицу с тем фактом, что десяток пуле-метов сперли. Сначала он пришел в ярость и пытался выжать из меня имена других маль-чиков. Я внушил ему, что даже если бы я знал их имена и мы нашли бы похитителей, в казбе их никогда не удалось бы поймать. Кроме того, отвечать придется ему, потому что считалось, что это его солдаты должны были делать разгрузку. Капитан был не слишком смышленым. Его звали Умрум, и он не отличал ослиной задницы от лимона.