Запрещённый приём (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей

По сравнению с ней макияж Пьеретты был символическим — он казался почти естественным, если забыть про подводку вокруг ее темных глаз. Легкая окантовка подчеркивала их, и заставляла ее выглядеть экзотичнее, чем диктовали ее англо-французские корни. Хотя она вполне могла быть старше любой из этих стран — если честно, я не в курсе, в какой момент Франция и Англия были официально провозглашены таковыми. Благодаря меткам своего мастера-вампира, Пьеретта на самом деле была гораздо старше, чем могло показаться по нежному треугольнику ее лица.

Мне хотелось спросить: «Какого хрена ты здесь забыла? Ты же понимаешь, что идеально подходишь под профиль его жертв», но это было как-то тупо, так что я попыталась сказать мягче.

— Дамы, я задала вам вопрос. Что вы здесь делаете?

— Ты же знаешь, я путешествуют по делам Коалиции, чтобы помогать молодым териантропам с переходами. — Улыбнулась мне Эйнжел.

— Вы с Итаном в этом деле лучшие. Мне нужна помощь с Бобби, так что здесь все в порядке.

Она вновь улыбнулась. Эту улыбку я видела часто — зловещая такая и вредная. Это выражение чертовски напомнило мне ее брата-близнеца, Мефистофеля — сходство было почти пугающим. Я пока не могла толком принять тот факт, что они оба теперь были моим любовниками. Есть в этом что-то от инцеста. Она улыбнулась так специально, чтобы потянуть Олафа за хвост и посмотреть, что будет, или это просто была ее улыбка — такая же, как у ее брата? Как только мы хоть немного уединимся, нам со старушкой Эйнжел предстоит серьезный разговор.

Я обернулась и добавила:

— Но у Петры нет твоих навыков, чтобы помогать маленьким слабым териантропам удерживать свою человеческую форму, поэтому я спрошу еще раз. Что вы обе здесь делаете?

Петра посмотрела на меня своими большими карими глазами и ответила:

— Я прибыла, чтобы дать тебе все, что ты пожелаешь, моя… Анита. Будь это меч или плоть моя, я вся твоя.

Она чуть не обратилась ко мне по титулу — «моя королева». Петра прожила куда больше веков при королях и королевах, чем при президентах, но я очень надеялась, что она не станет обращаться ко мне так перед Ледуком или даже перед Ньюманом. Или вообще при ком-то помимо тех, с кем она прилетела.

— Что она имеет в виду? — Поинтересовался Олаф.

— О, позволь мне объяснить. — Вмешалась Эйнжел, и зловеще-вредная улыбка вновь расцвела на ее губах так, что в конечном итоге в ней остался исключительно зловещий подтекст. Так улыбался Мефистофель, наш Дьявол, или Дев, если коротко, когда точно знал, что собирается огорчить кого-нибудь.

Я покачала головой.

— Нет. Что бы ты ни задумала, просто нет.

— Ну, ты же мой босс. — Сказала Эйнжел, но по тону было ясно, что она меня подначивала.

— Мне ты не босс. — Произнес Олаф, опустив свой голос почти до рычания.

Я подняла на него глаза, и буквально на секунду он позволил мне увидеть свою жуткую, алчную до убийства страсть. Вряд ли его спровоцировала только фраза Пьеретты — он как будто устал носить свою приличную маску так же, как Эдуард уставал носить маску Теда, если приходилось заниматься этим слишком долго.

— Нет, тебе я не босс, но ты ведь слышал, что я сказала Дюку насчет «котиков».

— Слышал.

— Это касается Эйнжел и Пьеретты в том числе.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду. — Сказал он.

— Пиздеж. — Парировала я.

Олаф улыбнулся мне, вложив в эту улыбку всю свою радостную жуть, которая обычно пугала меня, но не сейчас — с меня хватит. Может, как-нибудь потом он снова меня напугает, но не сейчас. Хватит с меня его дерьма. Моя львица подняла свои янтарные глаза и посмотрела наружу сквозь меня.

Никки придвинулся чуть ближе ко мне, а Итан отступил в сторону, так что теперь они прикрывали меня по бокам.

На лице Олафа появилось презрение.

— Ты позволишь им драться за тебя.

— Телохранители для того и созданы. — Заметила я.

— Я был лучшего мнения о тебе, Анита.

— Если я когда-нибудь действительно захочу тебя убить, я это сделаю сама, но пока мы не довели до греха, я предпочитаю иметь под боком отдельных ребят для рукопашной.

Уголки его губ взлетели вверх. Кто-то мог бы назвать это улыбкой, но это был оскал, предупреждение.

— Я знаю, почему ты отправила всех в здание. Чтобы не было свидетелей. — Его тело наполнилось той глубокой неподвижностью, которую ты обретаешь, затаив дыхание перед броском.

— Эти женщины мои. Никаких блядских игр с ними, ясно?

— А если они начали первыми?

Я посмотрела на Эйнжел. Она вновь попыталась мне ухмыльнуться, но я позволила ей увидеть, как меня огорчает ее поведение, и она не стала меня провоцировать.

— С Эйнжел я поговорю потом, наедине. С ней у тебя проблем не будет, если только ты сам их не начнешь.

— Анита… — Начала Эйнжел.

— Я даю тебе слово. — Сказала я.

— Ты свое слово держишь. — Заметил Олаф. — Но твоего ангела я не знаю (в оригинале имя Эйнжел пишется как «Angel», ангел — прим. переводчика).

Я уставилась на нее. Весь задор уже исчез из ее голоса и лица. Она пыталась без слов сказать мне что-то, но у нас с ней не было той связи, которая была у меня с ее братом. Она не могла прошептать что-нибудь телепатически в моей голове, как мог он. Все, что она могла, это пялиться на меня и пытаться сказать мне что-то глазами.

Ее пальцы коснулись моей руки. Теплая энергия ее золотой тигрицы была тут как тут — она либо сделала это нарочно, либо просто переволновалась. Эйнжел владела своим зверем практически в совершенстве, так что, вероятно, это было сделано нарочно. Я могла отойти от Олафа и позволить ей рассказать мне всю важную информацию наедине. Если бы только минуту назад она не стояла здесь, флиртуя напропалую с Олафом, и дергая его за хвост… Если бы Пьеретта не стояла здесь, будучи идеальной добычей для большого парня… Куча всяких «если», которые тупо заставили меня вызвериться на Эйнжел, а у меня сейчас и так проблем было по горло.

— Я дала слово, Эйнжел. Ты должна уважать его.

Я отошла от нее, чтобы теплый рокот ее энергии не танцевал на моей коже. Это было приятно, но я не хотела, чтобы она использовала свою силу, чтобы успокоить меня. В этой ситуации я сама справлюсь со своим гневом. Я позвала сюда Коалицию для того, чтобы наши дела улучшились, но как-то они пока ни хрена не улучшались.

— Пожалуйста, Анита, не заставляй ее обещать. — Вмешался Итан.

Я уставилась на него, удивленная. Я была уверена, что это просто штучки Эйнжел, но если Итан за нее просит, то это явно был какой-то план. Что за хрень здесь творится?

— Они играют с нами обоими, Адлер. — Заметил Олаф.

— Кажись ты прав, Мориарти.

— Они с тобой не играют, Анита. — Возразил Никки.

— Мне плевать, что здесь происходит. Я дала слово. Предполагается, что никто из моих людей своим поведением не превратит меня в блядскую лгунью. — Я уставилась на Эйнжел.

— Ты мне рушишь все веселье. — Сказала она, но подначивание было только в ее фразе.

— Ты повторяешь, что она твоя. — Заметил Олаф. — В каком смысле она твоя? Она из числа твоих любовников? — Он прокатил последнее слово на языке так, что это выбесило бы меня парой минут раньше, но у меня во рту все еще был вкус Никки, а Олаф и так всегда меня подначивал. Я просто не привыкла к тому, чтобы такую херню вытворяли мои собственные люди.

— Я уже сказала Ледуку, что Миллиган и Кастер — мои ребята. Ты не спросил, любовники ли мне они.

Его взгляд алчущего убийцы превратился во взгляд разгневанного убийцы. Так себе прогресс.

— Они твои любовники?

Я покачала головой.

— Нет.

Он все еще был зол — напряжение потекло по его рукам, когда он сжал их в кулаки. Драться он не собирался. Он просто был зол — гнев надо было выпустить куда-то в физическое пространство. У меня тоже такое бывает.

— Скажи мне, кто из них твои любовники, Анита.

Хотелось послать его нахрен, потому что это не его собачье дело, но что-то в том, как он держал себя, намекнуло мне, что Олаф не настроен играть в игры. Если мы и поставим жирную точку в вопросе Олафа, то я хочу, чтобы у нас был веский повод это сделать.