Леди Удача - Патриция Гэфни

– Может, все не так уж страшно, – криво усмехнулась Кассандра.

Но при этом почувствовала, как ее охватывает холод, и застыла в ожидании. По улице прогромыхала телега, и шум показался ей оглушительно громким.

Куинн посмотрел на нее и опять отвернулся.

– Простите, но я просто обязан это сказать. Дело в том, что вы не замужем за Филиппом. И он об этом знает.

В лице у Кассандры не осталось ни кровинки. Она даже не заметила, как поднялась на ноги и оказалась в другом конце комнаты.

– Это нелепо, – проговорила она, пытаясь засмеяться. – Я вам не верю.

– Мне очень жаль. Это правда, клянусь вам. Она прижала руки к груди, борясь с подступающей тошнотой.

– Это не правда. Вы лжете.

Куинн подошел и с опаской наклонился к ней, явно страшась прикоснуться.

– Мне очень, очень жаль.

– Это ложь!

Кассандра никак не могла сдвинуться с мертвой точки, другие слова у нее не выговаривались.

– Человек, обвенчавший вас, не был сборщиком податей, он вообще не местный житель. Друг Филиппа Уоллес нашел его и заплатил ему за проведение обряда. Этот человек – бродячий торговец, проезжавший через селение по дороге в Карлайль. Такой брак не считается законным. Моя дорогая!..

Он подхватил ее прежде, чем она успела соскользнуть на пол, и усадил на банкетку под окном.

– У меня все в порядке.

Кассандра попыталась сесть прямо, но ее голова сама собой откинулась назад, к стене. Куинн начал растирать ее холодные, как лед, руки.

– Это не может быть правдой, – повторила она еле слышно. – Это не должно быть правдой.

Но пока она произносила эти слова, в голове у нее зазвучал тихий настойчивый голос, твердивший, что это правда. И она всегда это знала. Филипп ни за что не женился бы на ней. Неудивительно, что все случившееся показалось ей чудом: ведь это был обман. Фокус. Трюк. Ей вспомнилось неоконченное письмо к Уолли. Филипп назвал их свадьбу «трюком» и поблагодарил Уолли за то, что тот его «провернул». Он пожал руку Уолли у мостика через пруд. Как будто благодарил за оказанную услугу. Конечно, он не женат на ней. Иначе и быть не могло.

– Но мы подписали свидетельство! – вдруг вспомнила Кассандра. – Это доказывает, что мы женаты.

Ей хотелось во что бы то ни стало освободиться от ощущения безнадежности, тяжко сдавившего грудь.

Куинн сочувственно покачал головой.

– Свидетельство не имеет силы. Если оно вообще еще существует.

Кассандра отняла у него руки и встала, отказавшись от помощи. Она подошла к стеклянной двери, ведущей в сад, и тяжело прислонилась к ней. Ей было слишком больно, чтобы плакать. Она стала смотреть, как две белки гоняются друг за другом в ветвях акации. Солнце склонялось к западу, красиво подсвечивая сбоку плющ, обвивавший высокую каменную стену. Она почувствовала себя узницей, увидевшей прекрасный сон. Куинн разбудил ее. Проснувшись, она убедилась, что по-прежнему находится в четырех стенах своей тюремной камеры.

Вдруг она повернулась кругом, словно ужаленная.

– Это не может быть правдой. Я никогда в это не поверю. Что он потом скажет людям? Как он все объяснит? Объявит, что наш брак был шуткой? Это немыслимо, он на такое не способен!

Куинн поднес молитвенно сложенные руки к подбородку и бросил на нее скорбный взгляд.

– Вряд ли он все до конца продумал. Филипп – человек, обуреваемый страстями. Я всегда знал, что он способен на многое ради удовлетворения своих желаний. Но вы правы, то, что он сделал на этот раз, переходит все границы. Полагаю, он думал, что вы примете денежную компенсацию и уедете, когда все кончится. Мне стыдно за него, дорогая, поверьте. Мне очень стыдно за него.

– Вы хотите сказать, что он разыграл комедию с женитьбой, чтобы уложить меня в постель?

– О, я не сомневаюсь, что он испытывает к вам подлинные чувства…

– И он собирается дать мне денег? Чтобы я отправилась…

Кассандра задохнулась. У нее больше не было слов. Все ее чувства хаотично метались от негодования к недоверию и обратно.

– Но мне некуда идти, – прошептала она скорее себе, чем ему.

Куинн расслышал.

– К вашей тетушке?

– Нет, теперь это невозможно.

Тут внутри у нее опять что-то взбунтовалось.

– Я вам не верю! Мистер Куинн, вы все это говорите только для того, чтобы отправить меня к Уэйду!

Он отвернулся, словно уличенный во лжи.

– В каком-то смысле вы правы. Если бы я не нуждался в вашей помощи так отчаянно, я не стал бы вмешиваться в личные дела Филиппа и предоставил бы событиям развиваться своим чередом. Но я нуждаюсь в вас. Теперь, Кассандра, только вы одна можете мне помочь. Уэйд готов положить жизнь ради свержения монархии. Если бы мы могли удовольствоваться вашим устным свидетельством, дело было бы закончено уже сегодня. Но вашего слова недостаточно. Он очень богат, он сын графа. Мы должны поймать его на месте преступления, схватить за руку в ту самую минуту, как он поднимет ее, чтобы нанести удар. Не раньше и не позже. А без вашей помощи нам это не удастся. Он подошел к ней и опять сочувственно сжал ее руки.

– Я понимаю, какой это страшный удар для вас. И я знаю: не познакомь я вас с Филиппом, этого никогда бы не случилось. Но теперь уже поздно сожалеть о том, чего исправить нельзя. У меня нет иного выбора, как просить вас продолжить работу. Ради короля. Ради нашей страны. Вы должны искупить то зло, которое пытался причинить ваш отец.

– Разве его смерти мало?

Сердце у нее разрывалось, она едва могла говорить.

– Боюсь, что мало. Я прошу вас сделать нечто большее.

– А если я откажусь?

Куинн крепко стиснул ее ледяные пальцы.

– Значит, я проиграю. Но и вы, моя дорогая, тоже останетесь в проигрыше. Кассандра, бедное мое дитя, он вам не муж.

Кассандра высвободила руки и отступила от него на шаг.

– Я должна с ним поговорить.

– Да-да, разумеется, но… могу я попросить об одном одолжении?

Она машинально покачала головой, но вслух сказала:

– О чем именно?

– Не говорите ему, что это я открыл вам глаза.

– Почему?

– Потому что это положило бы конец нашей дружбе. Филипп мне дороже жизни, Кассандра, я люблю его как родного сына. Мне кажется, что он тоже испытывает ко мне родственные чувства. Мы с ним такие разные, и все же мы любим друг друга. Мы нужны друг другу.

По щекам у нее покатились беспомощные слезы.

– Почему же тогда вы его оставили? – глухо спросила Кассандра сквозь плач. – Почему вы уехали и оставили его на милость семьи?

– Меня вызвал король, у меня не было выбора! Думаете, мне не больно было с ним расставаться? Я…

Куинн умолк и отвернулся.

– Нет, конечно же, нет. По-вашему, я бездушный расчетливый интриган, не так ли? У меня нет никаких чувств, слезы несчастного, обездоленного ребенка для меня ничего не значат!