Жертвы времени (СИ) - Евгения Федорова

Оружейнику эта забава быстро наскучила. Его клинок как-то невзначай ушел концом вниз и вдруг рванулся по диагонали наверх. Это был один из приемов, который не мог отразить Северный. Легким движением кисти я заблокировал проход острию меча, заставив его проскользить у самой моей гарды. В глазах Оружейника отразилось непонимание. Его меч, поворачиваясь, рассек рукав моей рубашки, едва не достав до кожи. Я поднял гарду и, посторонившись, развернул клинок, нападая. Оружейник от удивления чуть не пропустил удар, который мог бы стоить ему жизни. Я уже собирался остановить руку, когда он защитился, но мне показалось, лезвие успело его поранить. Взбодренный успехом, я атаковал короткими ударами без замаха, смещаясь по кругу.

Шаг назад — мы откатились и снова сошлись. Дыхание сбилось, я утерял инициативу. Прошли минуты, превратившиеся для меня в часы, и я уже не замечал ничего вокруг, отбиваясь от водопада стремительных ударов. Оружейник вновь и вновь пробовал обезоружить меня, одновременно пытаясь пробить слабеющую защиту. Я понимал, что убивать он меня не намерен, но вот серьезно ранить мог, ведь для него это была привычная, приятная и даже, в какой-то степени, забавная игра. Для меня же все было всерьез, я защищал свою жизнь и лишь повторял про себя одно и тоже: «Оружейник не враг. Нет смысла злиться. Ты все равно проиграешь».

И чуда не случилось. В безрассудном порыве я повел свой меч вокруг клинка Оружейника и попытался воспользоваться одним из его собственных приемов, но на это у учителя боя нашлась превосходная контратака. К моему удивлению его меч знал куда меньше, чем хозяин. Невозможно было уследить, откуда он ударил. Оружие выпало из враз ослабевших пальцев, а я остался стоять, непонимающе глядя на клинок Оружейника, который вонзился мне в левое плечо. Рукав рубашки быстро окрасился кровью, дыхание перехватило. Подай сейчас Оружейник меч вперед, и я лишусь руки. Одно движение, и в левой руке я уже никогда больше не буду держать не то что меч, но даже вилку.

— Ты собираешься это сделать? — спросил я хрипло, отсчитывая нескончаемые мгновения.

Оружейник покачал головой, но это было не отрицание, а удивление. Дивился ли он моей наглости или спокойствию, не знаю. Кровь уже текла по пальцам и капала под ноги.

— Ладно, будет, — Оружейник с силой дернул клинок на себя, заставив меня резко выдохнуть. Перед глазами на секунду потемнело. С трудом подняв руку, я зажал пульсирующую огнем рану.

— Это было очень неумно, — многозначительно сообщил Оружейник. — Это было больше похоже на самоубийство!

Подошел Мастер, поднял свой меч и едва заметно скривился.

— Что это у нас?

Он указал на лезвие, на заточке которого остался еле заметный красный след. Учитель боя растерянно приподнял правую руку и обнаружил на тыльной ее стороне у самой подмышки короткий порез, распоровший рубашку и кожу. Я не ошибся, когда посчитал, что достал его.

— Думал, это пот, — проворчал Оружейник. — А ну-ка, птички мои, живо в дом, давайте, давайте. Демиан? Там присядешь.

Я медленно, едва переставляя ноги, поднялся на крыльцо. Мастер дышал мне в затылок, но, слава Высшим, не стал подталкивать, понимая, что я непременно упаду. Причина была вовсе не в пустяковой ране. Я слишком много сил отдал, чтобы справиться с оружием, попавшим ко мне в руки, и состояние было сродни забытью.

Оружейник зашел следом за магом, закрыл дверь, отнес меч в хранилище и взбежал вверх по лестнице. Мастер усадил меня в углу на высокий табурет и настойчиво заставил отвести руку в сторону.

— Дай посмотрю.

— Пару сантиметров, — донесся сверху голос Оружейника. — Я не дал острию упереться в кость. Вроде ничего не задел.

— Я же просил! — совсем рассержено бросил Мастер.

— А ты успокойся, — Оружейник свесился с лестницы так, что над перилами показалась лишь его голова. — Таково наказание. Для меня этот случай полностью исчерпан, ты понял, Мастер? И даже ты удовлетворишься тем же! Демиан, ты с чем-то не согласен?

Его прищуренные глаза обратились ко мне.

— Не знаю последнего финта, с этим не согласен, — проворчал я.

— Вот так!

Оружейник оттолкнулся от перил и скрылся наверху.

— Это было великолепно, терпи! — Мастер затянул на ране свой шейный платок. — Укол пустяковый, но для тебя и это слишком. Вставай и пойдем, я промою и перевяжу рану. Потом поспишь немного, сразу почувствуешь, что это всего лишь царапина. Ты сегодня ел?

Я отрицательно покачал головой и взмолился:

— Мастер, дай хоть немного посидеть…

— Тогда я начну задавать вопросы, — предупредил маг.

Я поперхнулся, закашлялся и тяжело встал.

— Ты бесчувственный человек, Мастер, — обречено сообщил ему я.

Ни на секунду у меня не возникло сомнений, какого рода вопросы собирается задавать маг. Похоже, что Мастер опять посадил меня в лужу. Он предложил моей гордости избежать унижений и я, сам того не желая, в обмен на это выдал ему свой секрет или его часть. Наивный идиот! Я жаждал победить Оружейника и был уверен, что моя тайна останется при мне! Ослепленный желанием стать первым, я не уберег того, что лучше бы мне было держать при себе. Все оказалось зря. Проще было сразу рассказать о моих умениях, и мне бы наверняка дали и так тот злополучный меч!

Мастер вовсе не дурак, он легко свяжет воедино все, что успел увидеть. Думаю, его меч, вложенный в мою ладонь, окончательно прояснил ситуацию. Взяв оружие, я волей неволей повторял в чем-то манеру боя, присущую магу, и это явилось лучшим доказательством и полным моим провалом.

После полумрака тренировочного зала на улице показалось ослепительно светло. Я сощурился, и тут на долю секунды перед моим внутренним взором скользнуло видение.

— Дон возвращается. Он… ранен, — пробормотал я.

Лишь мгновение Мастер смотрел на меня с искоркой непонимания в глазах, но уже через пол стука сердца резко повернулся к востоку. Что-то колыхнулось вокруг него, подобно огромным крыльям, мне показалось, в ушах засвистел ветер. Это было не чувство, а лишь прикосновение.

Маг сорвался с места. Я бросился следом за ним, но тут же отстал, налетев на перекрестке на телегу, перегородившую дорогу, которую Мастер с легкостью перемахнул, взвившись на невозможную для человека высоту. Когда я, наконец, добрался до конюшни, он проскакал мимо на своем вороном без седла и узды. Я рванулся к стойлу Алрена, распахнул загон…

Ноги подкосились. Я подполз, не обращая внимания на кровь под пальцами, к телу лошади и сел подле нее. Руки дрожали, когда я приподнял голову коня, белая шея которого была рассечена, и положил ее себе на колени.