Кровавый век - Мирослав Попович

Попытка организации грандиозного антикоммунистического выступления на Украине относится к 1921 г. Подготовка к восстанию продолжалась все лето и осень, по решению Главного Атамана подготовительная фаза должна была завершиться 1 сентября.

Организованный в 1921 г. Партизанско-повстанческий штаб возглавили генерал-хорунжий Юрий Тютюнник (начальник штаба) и полковник Юрий Отмарштайн (начальник оперативного отдела). Капитан Генерального штаба российской армии, швед по происхождению, Отмарштайн занимал значительные штабные должности в армии УНР. Весной 1921 г. «для сохранения здорового ядра армии» от разложения была создана тайная офицерская организация под названием «Украинское военное общество» во главе с Отмарштайном.

7 октября 1921 г. Польша подписала обязательство выслать вместе с лидерами савинковского Союза также Петлюру, Тютюнника и Омельяновича-Павленко. В действительности же 23 октября Тютюнник подписал приказ Повстанческой армии (ПА), где объявил о своем вступлении в командование армией, назначении полковника Отмарштайна начальником штаба и подчинении ПА всех сил в Украине. 29 октября Тютюнник выехал из Львова в Ровно, где завершалось формирование ядра Повстанческой армии. 4 ноября Волынская группа под командованием самого Тютюнника прорвалась через советскую границу.

Второй вооруженный Зимний поход закончился полным поражением. Чекисты еще к переходу границы группами ПА разгромили основные партизанские отряды, и общая численность повстанческих сил составляла в октябре 1921 г. всего 830 сабель и 440 штыков.[251] Подольскую группу красные не допустили к соединению с Тютюнником, и она, пройдя полторы тысячи километров, повернула назад; Бессарабская группа была разбита на границе. А группу Тютюнника заманили в глубь территории и разбили под Коростенем, в бою около Звиздали. Волынской группе противостояли дивизия украинских «красных казаков» Примакова и бригада Котовского, тоже по основному составу украинская. Красные расстреляли около Базара 359 из 500 пленных, остальных отдали в Чека. Сам Тютюнник едва спасся с небольшим отрядом.

Постановлениями большевистских органов власти предусматривалась система жестокого террора в отношении украинского населения, система расстрела заложников и тому подобное.[252] А главное – введение НЭПа выбивало почву из-под ног повстанцев. Крестьяне не пошли в повстанческие отряды.

С военной точки зрения, Зимний поход был авантюрой. На время выступления Тютюнника близ границ Украины находилось только около 7 тыс. бойцов армии УНР. А Красная армия на территории УССР насчитывала 14 стрелковых и 4 кавалерийских дивизии, не считая технических частей. Организации Цупкома были разгромлены Чека еще до начала рейда.

Тютюнник понимал, что его рейд-поход имеет мало шансов на успех и что с каждым днем эти шансы уменьшаются. Петлюра, однако, не считался с его аргументами и все откладывал начало похода. По неизвестным причинам он рассчитывал на то, что большая война против большевиков начнется в 1922 г., и оттягивал начало восстания в Украине, надеясь, что возглавит повстанцев именно в соответствующее время. Основные ресурсы он направлял не Тютюннику, а южной группе Гулого-Гуленко; своему представителю при польском войске полковнику Данильчуку Петлюра написал письмо, в котором поручал передать полякам, чтобы они давали Тютюннику как можно меньше патронов и оружия, поскольку, мол, рейд является личным делом Тютюнника. Письмо было готово в тот же день, когда Петлюра подписал приказ о Зимнем походе и попало в руки Тютюнника и Отмарштайна.

После провала Зимнего похода Отмарштайн попытался вывезти с территории Польши письмо Петлюры к Данильчуку и с этой целью приехал в лагерь интернированных воинов УНР в Шеперно. 3 апреля 1922 г. в этом лагере Отмарштайн был убит неизвестными – можно думать, политическими соперниками[253] или, попросту говоря, агентами Чеботарева. Письмо при убитом не нашли, хотя документы и деньги убийцы оставили. Как отмечал Тютюнник, весть о смерти Отмарштайна вызвала нескрываемую радость у Петлюры и близких к нему людей.[254]

Тютюнник стал такой же жертвой чекистской провокации, как и Савинков. Он делал ставку на «Всеукраинский Военный совет», который был в действительности чекистской выдумкой; в 1923 г. его вызвали в Харьков на заседание этого мифического «ВВС» и на советской территории арестовали. В отличие от Савинкова, Тютюнник был отпущен чекистами на волю, стал писателем и кинодеятелем (между прочим, автором первого варианта сценария поставленного Довженко фильма «Земля») и даже играл в фильме о рейде Тютюнника роль Тютюнника.

Чем больше эмиграционные структуры УНР подчинялись Пилсудскому, тем меньшей казалась Тютюннику разница между поляками и большевиками. В то же время он все более колебался в определении своего отношения к красным – его интересовал только национальный вопрос, а принцип «советской власти», то есть принцип диктатуры, он готов был принять.

В переходе Тютюнника на сторону коммунистов есть интересные моменты, которые раскрываются в автобиографии, написанной им по требованию начальника Государственного политического управления (ГПУ) Украины Балицкого. По словам Тютюнника, он оценивал и советскую, и польскую власть под одним углом зрения – как чужеземную оккупацию.

В условиях «украинизации» Тютюнник легко и логично перешел на позиции коммунистов. Естественно, что с поворотом к политике Великого перелома в 1929 г. он был арестован и впоследствии погиб.

После убийства Петлюры председателем Директории стал Андрей Ливицкий, ее представитель в Варшаве, главой правительства – Вячеслав Прокопович; его реальная работа ограничивалась изданием в Париже, где он поселился, журнала «Тризуб». И реально, и формально правительство УНР не имело ни влияния, ни дел, которые надо было решать.

Труд историка иногда напоминает труд патологоанатома: он всегда имеет дело с мертвыми реалиями, и временами ему приходится брутально вскрывать тех, кто давно отошел в мир иной. Обозревая бурную жизнь тех лет революции, полную вспышек надежд, разрушительных бунтов, поражений и отчаяния, героизма и жестокости, безграничной глупости и пророческих прозрений, среди множества случайных людей, вынесенных волной на поверхность событий, на фоне политических платформ и программ, за которыми чаще всего стояли совсем другие реалии или ничего не стояло, – в кровавой тьме войны всех против всех в украинском национальном лагере самыми влиятельными или наиболее знаковыми представляются фигуры Михаила Грушевского, Владимира Винниченко, Никиты Шаповала, Сергея Ефремова и Симона Петлюры. И если мы признаем, что путь, на котором Украина испытала бы меньшее горе и потеряла бы меньше человеческих жизней, – это путь национальной государственной независимости, то мы должны признать, что именно Симон Петлюра был самой выдающейся исторической фигурой на этом пути, невзирая на свои личностные и политические слабости и недостатки.

В ту пору партизанских «батьков» насчитывалось много, и временами они были безликими и безвольными фигурами; от них требовалось в первую очередь, чтобы они угадывали настроения своих «хлопцев». Некоторые были волевыми хищными натурами, которые умели подчинять людей и долго держались на поверхности.

Как подобает лицам, близким к «нижнему миру», все они отличались чрезвычайной жестокостью. И каждому, чтобы его слушались, необходимо было иметь одну главную добродетель: везенье.

Петлюра чувствовал себя ближе к Богу. Но ему не везло.

Симон Петлюра избрал единственно возможный путь, на котором побеждают национал-патриотические движения: путь национальной солидарности. На этом пути выиграла Польша, где межпартийные дрязги и социальные противоречия отступили перед угрозой полной потери независимости от России. Попытки национал-социалистов возглавить беспокойное украинское общество под лозунгами социальной справедливости, чтобы на волне мощного крестьянского движения добыть в борьбе также и независимость, оказались неэффективными: эту нишу захватили коммунисты. Национал-социалистам, как левым эсерам, так и независимым эсдекам, оставалось соперничество с более сильным противником, а затем и капитуляция с дальнейшим вступлением в ряды компартии. Длительное время они имели иллюзии относительно сосуществования с ВКП(б) под суверенитетом Коминтерна. Но коммунисты ни с кем власть не делили.

О батьке Махно люди говорили: «Кто знает, с Богом ли он знается, с чертом ли, но ему везет». Среди популярных вожаков было немало таких, которые скорее знались с чертом; не случайно «батьки» редко бывали осанистыми красавцами-героями, чаще всего они имели какие-то физические изъяны, были малыми и некрасивыми, как Махно, калеками – популярный командир Правда не имел обеих ног; известна и атаман-женщина Маруся – неслыханная вещь в те годы в войске.