Темный Эвери. Лич - 4 - Иван Суббота

Я с удовольствием оглядел ее стройную и привлекательную фигурку. Новым своим прикидом она напоминала японских ниндзя.

— Глаза, как я вижу, они тебе восстановили, — произнес я.

Один глаз. Второй светился ярким бельмом на фоне закрывающих лицо темных вуали и капюшона. Но акцентировать внимание на этом я не хотел. Мысли мои сконцентрировались на другом. Вуаль!

Зачем ей вуаль? Если жизнючки смогли восстановить глаз, то тем более они должны были восстановить все остальное. Ведь глаза, это самое сложное! Простую кожу куда легче излечить, чем глаза. Зачем тогда вуаль?

Спросить про это я боялся.

Елена, словно почувствовала мой немой вопрос, подняла руку и отцепила один край вуали. Ткань мягко опала, повиснув с одной стороны ее головы.

Я сглотнул. В горле резко пересохло.

Никаких денег Храм Виты от меня больше не дождется!

Это была первая мысль, промелькнувшая у меня в голове.

Деньги? Какие, к чертям собачьим, деньги! О чем я думаю? О каких деньгах тут еще можно думать!

Как там говорила ведьма Ллета? Красавица и чудовище? Сейчас больше подойдет фраза "красавец и чудовище". Красавец — это я. Кто чудовище, думаю, и так понятно. На фоне Елены я, лич, реально мог претендовать на звание красавца. Все ее лицо ниже глаз было обезображено уродливыми шрамами.

Девушка, пристально глядевшая мне в глаза, криво усмехнулась. Почему‑то вдруг некстати вспомнились слова Высоцкого — "а у смерти красивый оскал и здоровые крепкие зубы". Хотя почему некстати? Зубы у Елены красивые — ровные и изумительно белые. Губ у нее с одной стороны по — прежнему не было.

— Прости, — прошептали мои губы.

Она опять насмешливо усмехнулась, пожала плечами и неторопливо, спокойным и плавным движением вернула вуаль на место. Отвернулась от меня, передернула плечами, словно от озноба, наклонилась ко мне и, уперев локти в колени, произнесла ровным безжизненным голосом:

— Они меня уже давно отпустили. Я стояла там, за дверями храм, и смотрела на тебя. Смотрела, как ты читаешь. И боялась выйти.

Она выпрямилась, поправила вуаль и сказала:

— Теперь ты меня бросишь.

Спокойно так сказала. Словно констатировала факт. Словно озвучила банальную данность, давно всем известную и никем не подвергаемую сомнению.

— Теперь я тебя не брошу, — мой голос тоже был спокойным, и я тоже озвучил вполне всем понятную и даже очевидную истину. — У нас с тобой столько дел осталось недоделанными.

Я похлопал ладонью по скамейке рядом с собой, и, когда Елена присела, начал перечислять:

— Задание Верховного жреца землепоклонников, это раз! Задание Ллеты…

— Ты его не сдал? — легкое удивление промелькнуло в ее вопросе.

— Нет, конечно! Мы вместе его начали, вместе мы его и закончим, — как само собой разумеющееся сказал я.

— Придется заново проходить ущелье, — возразила она.

— Пустяки! Пройдем, — уверенно ответил я.

— А кадавр?

— А кадавра я издали расстреляю.

Елена покачала головой.

— А я тебе зачем? Все это ты можешь сделать и без меня.

— А Древо Жизни тоже спасать без тебя?

Она некоторое время молчала.

— Нет. Это я должна видеть. Если я не буду знать, что Древо Жизни в безопасности, я не смогу спокойно спать. Древо Жизни мы будем спасать вместе.

— Ну, тогда и все остальное мы будем делать вместе.

— Что — все остальное?

— Все!

— Что все? — повторила она свой вопрос. — Древо Жизни, задание Ллеты, а еще что?

— А еще, твое лицо, — спокойно, даже равнодушно, как будто дело шло о чем‑то заурядном, ответил я. — Не знаю, как и где, но мы вернем тебе твою красоту.

— Спасибо, — голос девушки дрогнул.

— За что? — пожал плечами я. — Я пока еще ничего не сделал. Вот когда сделаю, тогда и будешь благодарить.

— Ты впервые за все время назвал меня красивой, — в голосе девушки слышалась горькая ирония.

Я с тревогой посмотрел на нее. Надеюсь, она не восприняла мои слова, как насмешку? Я наклонился к ней и приблизил свое лицо к ее лицу так, что мои глаза оказались буквально в нескольких сантиметрах от ее глаз. Сказал:

— Все будет хорошо. Верь мне.

Она несколько минут пристально смотрела мне в глаза, словно надеялась там что‑то отыскать. И, наверное, отыскала — она улыбнулась. Не губами, губ у нее не было. Да и лицо, кроме глаз, было скрыто за вуалью. Она улыбнулась глазами. Глазом, то есть. Нет, глазами. Пусть будет так — она улыбнулась глазами. По крайне мере, они потеплели, и я вновь увидел в них так знакомую мне нежность.

В уголке ее здорового глаза заблестела слезинка. Она протянула руку и накрыла ею мою ладонь. Пыталась что‑то сказать, но не смогла. Только всхлипнула.

— Пойдем! — я встал и потянул ее за руку.

— Куда?

— В Гильдию перевозчиков. Уже поздно, а до Гильдии тут не близко. А нам еще надо снять комнату для ночлега в таверне в Гремящем логе. Завтра нам предстоит трудный день. Долгий и опасный путь в долину, к отшельнику. Он, кстати, Чародей. Тот гоблин, которого мы видели в долине. Надо завершить задание ведьмы. А заодно выяснить насчет Уникальных вещей с одним модом. Что? Что ты так на меня сморишь?

Елена продолжала сидеть на прежнем месте, даже не шелохнувшись, и смотрела на меня изумленными глазами. Какое‑то непонятное мне недоверие и одновременно дикая надежда светились в ее глазах.

— Что? — повторил вопрос я.

Девушка опустила голову вниз, уставившись на свои ноги, и еле слышно прошептала:

— Ты ляжешь со мною в постель? С…

Несмотря на то, что ее голова была низко опущена, я увидел каким пунцовым стало ее лицо. Она попыталась еще что‑то сказать, но у нее получилось не сразу.

— С такой, — наконец‑то прошептала она.

— Конечно, лягу!

Этого вопроса я ждал и, надеюсь, между вопросом и моим быстрым и уверенным ответом не промелькнуло ни мгновения.

— Извини меня за эту пошлость, но ты выглядишь крайне аппетитно, — сказал я и окинул ее самым похотливым взглядом, на который был только способен. — Для меня ничего не изменилось.

Елена рассмеялась.

Искренне и радостно.

Ну, наконец‑то!

"Ты же когда‑то легла со мной… С таким", — про себя подумал я, но вслух говорить этого не стал. Вслух я сказал другое.

— Твой посох, — я вытащил из рюкзака творение Мастера Вестри, которому так радовалась Елена, и протянул его ей. — Держи. Ты обронила.

Глядя на то, как девушка радостно рассматривает свой посох, а потом встает и проделает с ним несколько боевых приемов, я подумал, что совсем не благодарность за то, что когда‑то она легла ко мне, уродливому личу, в постель, заставляет меня сейчас поступить так же. Для меня, похоже, на самом деле ничего не изменилось и мои чувства к ней остались прежними.