Храм ночи - Донован Фрост

— Ну — что я говорил? — прокаркал стигиец.

Жрец Асуры только тряхнул седой шевелюрой, отдавая приказ своим воинам. Храмовая стража встала полукругом, обращенным к центру гудящего лагеря. Посохи засияли в свете бледной предутренней луны, а из полотняных мешочков повалили струйки сизого дыма, которые стелились по земле, словно впитывались в нее. Стигиец презрительно сощурился, скинул с плеч свой плащ. Под ним он оказался только в коротких кожаных штанах. Тело его было телом весьма сильного молодого человека, что неприятно поражало рялом с морщинистой шеей и немолодым лицом. Плащ, вместо того чтобы упасть вниз, вдруг вздулся, словно пузырь, заискрился и медленно поплыл к палаткам.

Оливей смотрел на все это, гадая, кто же выглядит страшнее — его невесть откуда свалившиеся союзники или та тварь в лесу. Уже не один десяток солдат остановился и с недоумением рассматривал процессию, вынырнувшую из леса. Барон вдруг понял, что вызывает не меньшее удивление, чем храмовая стража, чернокнижник, его плащ и жрец Асуры. Еще бы! Ведь совсем недавно барон Оливей пролетел со своей свитой по лагерю и умчался в пограничную крепость. Многие из тех, кто стоял теперь напротив них, разинув рты, могли это подтвердить даже перед статуей Митры или даже под пытками! Плащ меж тем принял форму человеческой фигуры, с той лишь разницей; что рукава были пусты, и головы на положенном ей месте не было.

— В чем дело, что раззявили рты? Сотник, почему не выступаем?

Меж палаток и телег протиснулся один из главных помощников барона, командир его небольшой конной дружины. Увидев Оливея, он замер. Оливей окликнул его, но офицер в тот же миг развернулся и побежал, толкнув по дороге двоих-троих из зазевавшихся ратников.

— Стой, стой! — закричал, было, барон, не успевший даже удивиться странному поведению своего помощника, когда вдруг увидел краем глаза, что среди храмовой стражи произошло движение.

Служители Асуры что-то завопили вразнобой, поднимая мешочки, из которых посыпались неестественно длинные и какие-то медленные искры. Вокруг убегающего из земли взметнулись дымные столбы, он закричал и остановился, словно пойманный в невидимые тенета. А плащ стигийца повис над визжащим человеком и стал медленно опускаться.

— Митра Треславный! — вырвалось из уст барона, когда на его глазах буквально воющий от страха офицер вдруг странно задергался, по нему пошла знакомая Оливею рябь, а на месте головы показалась змеиная морда.

Стоявшие поотдаль воины стали разбегаться, а плащ обрушился на тварь сверху, причем у всех присутствующих появилось внизу живота неприятное ощущение, какое бывает при внезапном падении. Когда трепыхавшаяся в безветренных сумерках ткань накрыла шипящего человеко-змея, почва под ногами вздрогнула, словно на землю обрушилась целая скала или началось землетрясение.

Оливей выхватив из ослабевших рук одного из своих воинов обоюдоострый топор, бросился к месту падения плаща, а стигиец не успел его остановить. Что-то крикнул жрец Асуры, и дымные столбы пропали, втянувшись в землю. Барон остановился, опасливо поддел угол затихшего плаща концом окованной рукояти топора. Под ней ничего не было.

— Милейший, мы откровенно мешаем друг другу. Наши методы, мягко говоря, различны, — раздался над ухом немедийца скрипучий голос жреца, обращенный, вероятнее всего, к стигийцу. — Вот, например, сейчас, я с уверенностью не могу сказать, сбежал ли он вглубь, когда мы убрали барьеры…

— Нет, клянусь Сетом. То есть вы мне, конечно, несказанно мешаете, но молот Глубин достал бы его и внизу, разве что вход в их усыпальню находится поблизости, а мы знаем, что это не так.

— Страшно другое, уважаемый. В лагере начался нешуточный переполох, эти твари разбегутся…

— Или, что еще хуже, начнут внедряться во всех подряд. Помилуй меня Черный Судья Мировой Бездны, не можем же мы перебить всех немедийцев в округе. В Стигии меня бы дурно поняли…

— Как так перебить всех немедийцев? — взревел барон, взметнув топор, словно собираясь рубить всех подряд.

— Будем надеяться, что до этого не дойдет, — вмешался жрец.

Его молчаливая свита двигалась внутрь лагеря стройным клином. Странно смотрелся воинский строй, в котором шли на первый взгляд, абсолютно невооруженные люди, к тому же необычно одетые. — Барон, я быстро попытаюсь ввести вас в курс дела.

— Уж будьте любезны. — Оливей был взбешен, а в таком состоянии он становился смертельно опасен.

Однако двух старых магов, казалось, совершенно не волновал барон и его состояние. Беседа велась для видимости, а на самом деле… У обоих на лбу выступил пот, как у людей, совершающих усилия на грани возможного. Они сражались — здесь Оливей ошибиться не мог, он чувствовал запах схватки, — маги бились на свой собственный колдовской манер.

— В вашей палатке сейчас находятся несколько из этих выползней. Они приняли ваш облик и ваших ближайших помощников, равно как, скорее всего, и офицеров из Бельверуса. Предварительно захватив… э… саму сущность этих людей. Вы — счастливое исключение. Они, а не вы, командуют сейчас войсками. Или мы остановим их немедленно, или же эти порождения бездны распространятся отсюда повсеместно, начав со столицы Немедии. Поверьте старому служителю Асуры — у них есть возможности. Их мерзкая мощь почти неодолима…

— Так вперед, убьем их! — воскликнул барон и устремился вглубь лагеря, не особо заботясь, следуют ли за ним остальные, созывая ратников.

Некоторые воины с сомнением перешептывались и оставались на месте, продолжая сворачивать палатки, готовясь к объявленному выступлению. В основном это были солдаты, прибывшие из Бельверуса накануне мятежа Блистательных, которые не видели в бароне Оливе своего непосредственного начальника. Старые же воины пограничной стражи устремились вслед за своим командиром, нисколько не задаваясь вопросами, что, собственно, происходит.

— А как мы определим, немедиец перед нами или демон? — спросил на бегу барон у поравнявшегося с ним стигийца, плащ которого, уже наброшенный на плечи, развевался, подобно шлейфу из живого мрака.

— Руби всех, кто попытается нас остановить, Сет, Митра и Асура отберут своих.

— Нергалово отродье, что ты говоришь такое… — возмутился барон, на что стигиец мгновенно отреагировал:

— Не именуй его, или я обрушу Молот на тебя, тупица. Побереги прыть для змеелюдей, я чувствую, что они близко

— Разумеется, вон мой шатер. Верно, сам Митра надоумил меня разбить его посреди бельверусского полка, а не то — пришлось бы штурмовать мою собственную цитадель. Вот бы темные боги потешились.