100 великих россиян - Константин Рыжов

Впрочем, иноземные наблюдатели, а в особенности французы, отмечая эти новшества, жаловались на то, что изобилие роскоши не покрыло недостаток вкуса и изящества. В общественных собраниях по-прежнему царила скука, мало было живости и остроумия, которые одни и сообщают раутам прелесть. Любя веселье, Елизавета хотела, чтобы окружающие развлекали ее веселым говором, но беда была обмолвиться при ней хотя бы одним словом о болезнях, покойниках, о прусском короле, о Вольтере, о красивых женщинах, о науках, и все большею частью осторожно молчали. Собственно, и роскошь по европейским меркам во многом оставалась мишурной. Настоящих дворцов, удобных для проживания, еще не было. Несмотря на свою позолоту они скорее напоминали палатки Золотой орды. В них не жили, а, по выражению Дугласа, скорее стояли на биваках. Строили их с изумительной быстротой, буквально за считанные недели, но при этом забывали о комфорте. Лестницы были темными и узкими, комнаты — маленькими и сырыми. Залы не отапливались. Угнетали шум, грязь и теснота. В будничном обиходе царили неряшество и каприз; ни порядок придворной жизни, ни комнаты, ни выходы дворца не были устроены толково и уютно; случалось, навстречу иноземному послу, являвшемуся во дворец на аудиенцию, выносили всякий сор из внутренних покоев. Да и нравы старого московского двора не совсем еще отошли в прошлое. Государыня любила посиделки, подблюдные песни, святочные игры. На масленицу она съедала по две дюжины блинов. Фаворит Разумовский приохотил Елизавету к жирной украинской кухне — щам, буженине, кулебяке и гречневой каше. Этим он нанес непоправимый ущерб красоте своей подруги. Елизавета расплылась. Впрочем, дородность в то время не считалась в России недостатком. Гораздо более, чем тонкостью талии, дорожили цветом лица. Другие излишества также расстраивали здоровье императрицы. Она редко ложилась спать до рассвета и засыпала с большим трудом, лишь после того как начинали чесать пятки. Пробуждалась она около полудня.

С начала своего правления Елизавета была очень озабочена тем, чтобы не посрамить имени и наследия своего отца. Она настолько была привержена этой идее, что даже пыталась заниматься делами, но с годами лень и нерадение все более и более брали над ней вверх. Уже в 1742 г. канцлер Бестужев горько жаловался саксонскому министру на беспечность и рассеянность императрицы. Среди занимавших ее удовольствий государыня с трудом находила время для чтения бумаг и слушанья докладов. Важнейшие документы неделями лежали, ожидая подписи Елизаветы. Тем не менее царствование ее можно считать удачным и даже блестящим. При ней уничтожены были внутренние таможни, при ней основали первый русский университет, при ней Европа вновь увидела русскую армию и услышала о ее победах.

Однако и во внешней политике, как и везде, императрица руководствовалась скорее личными пристрастиями, чем глубоким расчетом. Она терпеть не могла прусского короля и дважды успешно воевала с ним. Только внезапная смерть русской государыни спасла Фридриха II от полного разгрома в Семилетней войне.

С 1757 г. Елизавету стали преследовать тяжелые истерические припадки.

Она то и дело лишалась чувств, а затем очень тяжело приходила в себя и в течение нескольких дней чувствовала себя такой слабой, что не могла внятно говорить. В довершение несчастья, на ногах у нее открылись незаживающие раны и кровотечения. За зиму 1760/1761 г. Елизавета только раз была на большом выходе. Всегда непоседливая и общительная, она теперь большую часть времени проводила запершись в своей спальне. Красота ее быстро разрушалась, и это более всего удручало больную. От скуки Елизавета пристрастилась к крепкой наливке. 12 декабря 1761 г. у нее явился упорный кашель и кровохарканье. Через десять дней, после нового сильного кровотечения, врачи объявили, что положение императрицы безнадежно. Она исповедовалась и причастилась. Но мучительная агония продолжалась еще несколько дней. Смерть наступила 25 декабря.

ЕКАТЕРИНА ВТОРАЯ

Мать Екатерины, Иоанна-Елизавета, принадлежала к голштейн-готторпскому княжескому роду, одному из многочисленных княжеских родов Северной Германии, а ее отец, Христиан Август — к другому и еще более мелкому владетельному роду — ангальт-цербстскому. Подобно многим своим соседям, мелким северогерманским князьям, он состоял на службе у прусского короля, был полковым командиром, комендантом, а потом губернатором города Штетина, неудачно баллотировался в курляндские герцоги и кончил свою экстерриальную службу прусским фельдмаршалом, возведенный в это звание по протекции русской императрицы Елизаветы. В Штетине и родилась у него 21 апреля 1729 г. дочь Софья-Августа-Фредерика, будущая Екатерина Великая.

Детство Екатерины прошло в скромной обстановке — иной не мог себе позволить прусский генерал из мелких немецких князей. Она росла резвой, шаловливой и даже бедовой девочкой, любила попроказить и щегольнуть своей отвагой перед мальчишками, с которыми запросто играла на штетинских улицах. Родители не отягощали ее воспитанием и особо не церемонились при выражении своего неудовольствия. Екатерина сама потом признавалась, что за всякий промах приучена была ждать материнских пощечин.

Казалось, маленькой принцессе нечего было ожидать от судьбы. Между тем честолюбивые мечты пробудились в ней очень рано. Позже она писала, что уже в семь лет мечтала о короне, а когда ее троюродный брат принц Петр Гольштинский был объявлен в 1742 г. наследником русского престола, она «во глубине души предназначила себя ему», потому что считала эту партию самой значительной из всех возможных. Детская мечта Екатерины вскоре осуществилась. В начале января 1744 г. в Цербст прискакал курьер из Петербурга.

Он привез письмо Брюмера, гувернера и воспитателя великого князя. Брюммер писал, что Иоанна-Елизавета должна незамедлительно выехать вместе с дочерью в Россию. К письму был приложен чек на 10 000 рублей для покрытия путевых издержек. Хотя в письме ни слова не говорилось о замужестве, родители сразу сообразили, в чем дело. Уже через месяц мать и дочь были в Петербурге.

Императрица Елизавета приняла Екатерину чрезвычайно радушно. Петр, предназначенный ей в женихи, в первые дни также был очень предупредителен к ней. Однако Екатерина очень быстро поняла, что он из себя представляет. Она сообразила также, что не встретит ни в ком поддержки и может рассчитывать только на свои силы. Иметь в России значение можно было только сделавшись русской. Желая поскорее выучиться русскому языку, Екатерина вставала по ночам, и в то время как все кругом спали, сидя в постели, вытверживала наизусть тетради, которые давал ей учитель. В комнате было жарко. Не зная московского климата, она не считала нужным обуваться и ходила босиком. Вследствие этого на пятнадцатый день у нее открылось воспаление легких, которое чуть не свело ее в могилу. Почти месяц будущая великая княгиня находилась между жизнью и смертью. Когда положение ее стало совсем плохо, мать хотела пригласить лютеранского пастора, но Екатерина пожелала причаститься у православного священника. Эпизод этот стал широко известен и сильно расположил в пользу Екатерины как саму императрицу, так и весь ее двор. С этого времени брак Екатерины с великим князем был окончательно решен, и 21 августа 1745 г. состоялась свадьба.

После венчания для 16-летней Екатерины началась продолжительная полоса испытаний. Петр, занятый своими развлечениями и своими любовницами, почти не обращал на нее внимания. «Я очень хорошо видела, — писала она позже, — что великий князь вовсе не любит меня… Вследствие этого я старалась восторжествовать над моим самолюбием и изгнать из сердца ревность… но для того, чтобы не ревновать, было только одно средство — не любить его. Если бы он желал быть любимым, то относительно меня это было вовсе не трудно: я от природы была наклонна и привычна к исполнению моих обязанностей, но для этого мне был нужен муж со здравым смыслом, а мой его не имел».

Екатерина пристрастилась к охоте и верховой езде. Танцы и маскарады также нравились ей. Но все эти забавы не могли заполнить пустоты ее жизни, особенно в долгие зимние дни. Надежную союзницу в борьбе со скукой Екатерина нашла в книге. После свадьбы она, по ее словам, только и делала, что читала. «Никогда без книги, и никогда без горя, но всегда без развлечений», — так очерчивала она в «Записках» свое тогдашнее времяпрепровождение. В шутливой эпитафии, которую Екатерина написала себе самой в 1778 г., она признавалась, что в течение 18 лет скуки и уединения (замужества) имела достаточно времени, чтобы прочитать много книг.

Другим развлечением Екатерины были фавориты. Вслед за Сергеем Салтыковым и графом Понятовским судьба связала ее с человеком, сыгравшим затем в ее жизни чрезвычайно важную роль. Весной 1759 г. в Петербург прибыл граф Шверин, флигель-адъютант Фридриха II, попавший в плен в битве при Цорндорфе. К нему были приставлены в виде стражи два офицера, один из которых, Григорий Орлов, особенно отличился в упомянутом сражении — был три раза ранен, но не ушел с поля боя. От природы Орлов был наделен геркулесовым телосложением и огромной силой. Он страшно нравился женщинам, так как был полон молодечества и удали, горел неутолимой жаждой ко всевозможным наслаждениям и приключениям. Во всех обычных занятиях тогдашних военных: в попойках, игре, волокитстве, танцах и драках он не знал себе равных. Всеобщую известность в Петербурге Орлов приобрел в 1760 г., когда отбил любовницу у Петра Шувалова, двоюродного брата всемогущего фаворита Елизаветы. Тогда-то Екатерина, которая давно уже не имела постоянного друга, обратила на него внимание. Едва почувствовав благосклонность со стороны великой княгини, Орлов приложил все усилия к тому, чтобы завоевать ее любовь. Позже Екатерина вспоминала: «Орлов всюду следовал за мною и делал тысячу безумств; его страсть ко мне была публична». Помощь этого офицера, любимца всей гвардии, вскоре оказалась для Екатерины очень полезной. 25 декабря 1761 г. умерла императрица Елизавета. Сделавшись императором, Петр III поспешил подтвердить самые мрачные предчувствия Екатерины. Французский посол Брейтель уже 31 декабря сообщал своему двору о печальном положении Екатерины: «В день поздравления с восшествием на престол на лице императрицы была написана глубокая печаль; ясно, что она не будет иметь никакого значения, и я знаю, что она старается вооружиться философией, но это противно ее характеру… Императрица находится в самом жестоком положении, с нею обходятся с явным презрением…» Петр не скрывал своей нелюбви к Екатерине: при всех оскорблял ее и грозился заточить в монастырь. Готовя развод, он собирался жениться на своей фаворитке графине Воронцовой. Екатерине ничего не оставалось, как думать о защите. Позже она писала, что Григорий Орлов и его братья сразу же после смерти императрицы Елизаветы стали внушать ей мысль о необходимости отстранить Петра и самой стать в челе правления, но что она долго не соглашалась на это и начала склоняться к их предложению только после того, как ей стало достоверно известно о намерении мужа арестовать ее.