Проклятие любви - Тамара Лей

— Элан! — упрекнул сестру брат.

— Ладно! — глаза ее наполнились слезами. — Как он смеет так поступать со мной? Да кто он в конце концов, Бог?

«Да, Бог», — подумала Райна. У Максена еще много было дел перед отъездом.

— Я помогу тебе собрать вещи, а потом ты поможешь мне.

— Мне надо ехать обнаженной, — всхлипывая, пробормотала Элан. — Тогда он увидит, что я не могу сидеть в седле.

— Вот это было бы зрелище! — воскликнула Райна, ведя девушку к выходу. — Будь я такой же смелой — присоединилась бы к вам.

Максен, нахмурившись, провожал их взглядом. На сердце у него скребли кошки. Когда две дорогие ему женщины скрылись из вида, он вышел во двор, отдавая распоряжения, связанные с отъездом. «Будь готов, Эдвин Харволфсон, — думал норманн, подняв глаза к небу, — иначе ты мертвец».

Долгая поездка утомила Райну, а для Элан она оказалась вовсе ужасной. Саксонка ехала всю дорогу рядом с Максеном, и только иногда Вильгельм приказывал ему на короткое время подъезжать к нему. Элан же ехала рядом с сэром Гаем. Всю дорогу она причитала и жаловалась.

К счастью, всадники ехали мерным, неспешным шагом. Или король сжалился, или это входило в его замысел.

Солнце уже клонилось к закату, когда он приказал остановиться. На вершине холма, поднимавшегося над зеленым полем, Вильгельм распорядился разбить лагерь, который тут же назвали Дорфилд. Вскоре Райна узнала, что здесь на рассвете грянет битва с саксами.

Когда Максен возвратился из королевского шатра, уже совсем стемнело. Опуская за собой полог, которым закрывался вход, сообщил:

— Он знает, что мы здесь.

Этчевери села на постели.

— Эдвин?

Свет факелов, освещавших лагерь, бросал причудливые тени на стены шатра.

— Да, — устало подтвердил рыцарь, садясь рядом с ней. — Он в лесу, по другую сторону поля, а завтра его сподвижники соберутся на этом поле.

Сердце девушки забилось от страха. Она положила руку на его плечо:

— Может, Эдвин уклонится от сражения.

— Думаешь?

Он не верил этому, как и Райна, которая почему-то тешила себя надеждой. Даже если Харволфсон завтра не примет боя, сражение произойдет на следующий день.

— Но как же твое предложение о мире?

— Я уже сказал, Вильгельм пойдет на это, если Эдвин будет достойным противником. А может, все будет как-то иначе.

Сколько всего теснилось в голове девушки: вопросы, ответы на которые ничего не изменят; слова, которые озвучивают тишину; мольбы, которые уже слышал Максен, стараясь внять им. Она понимала, что эта ночь может оказаться для них последней, что когда-нибудь придет день, и Максен сложит голову за короля. Райна пыталась отмахнуться от назойливых и мрачных мыслей.

— Ты ляжешь со мной?

Он сжал ее в объятиях и лег рядом с ней.

— Немного отдохну.

А завтра он пойдет в бой, который неизвестно чем закончится. Рыцарь сплел ее пальцы со своими:

— Как Элан?

Саксонка вздохнула:

— Она жалуется на боли в животе, ребенок толкается. Я беспокоюсь за нее.

— Кристоф с ней?

— И сэр Гай.

— Что говорит брат?

— К сожалению, он никогда не принимал роды. Бедняга в растерянности.

— Тогда надо послать за королевским лекарем, — проговорил он поднимаясь.

Райна, положив ему руку на плечо, остановила его:

— Его уже позвали к ней, и сейчас он с Элан.

Он, поразмыслив, опять лег:

— Что если она родит прямо сейчас?

Райне такая мысль уже приходила в голову:

— Ей осталось ходить еще месяц, но вообще-то ребенок может родиться и недоношенный.

— Здоровый?

— Кто как. Я видела разных младенцев, родившихся раньше срока.

— Значит, и при преждевременных родах ребенок будет здоровым?

— Возможно.

— Но ты в этом уверена?

— Пусть лучше скажет лекарь.

Хотя Максен и не говорил ей о ссоре с королем, но поклялся, что если что-нибудь случится с сестрой или, хуже того, с Райной, он вновь станет кровожадным воином Гастингса и своей рукой убьет Вильгельма.

На рассвете король велел выстроить войско. Построение было таким, как при Гастингсе — лучники впереди, тяжелая пехота в центре и кавалерия. Завоеватель ждал Эдвина, чтобы сразиться с ним в честном поединке.

Райна стояла на скале, ежась от пронизывающего холодного ветра, раздувавшего юбки и плащ. Она смотрела на войско, готовое ринуться в битву по приказу короля, готовое убивать, если только не произойдет чудо.

Девушка пыталась сосчитать воинов, но каждый раз сбивалась, глядя на знамя, реющее над головой короля. У всех, кто смотрел на знамя, невольно появлялась мысль, что Вильгельм — избранник Бога, любимый сын святой церкви, который имеет право дарить жизнь и забирать ее не только у отдельных людей, но и у целых народов.

Райна поискала глазами Максена. Несколько часов назад он покинул ее, не говоря ни слова, а только, взяв ее лицо в руки, жадно целовал и окинул ее хрупкую фигурку придирчивым взглядом, будто стараясь навечно запечатлеть в памяти милый образ. Она, окаменев, смотрела ему вслед, держась из последних сил, и только когда его поглотила темень, дала волю своим чувствам. Ей хотелось, чтобы в нем возродился кровожадный воин Гастингса и Пендери смог бы уцелеть в битве. Но было и противоположное желание — изгнать зверя, который оттеснил в сторону человека в его душе.

Она обратилась с мольбой к Богу, прося его вразумить короля и побудить его согласиться на мир. Конечно, Вильгельм — не единственное препятствие на пути к согласию: отец Максена горел жаждой мщения. Да, если король и согласится на мир, старик закатит такой скандал, что у видавших виды и привыкших сквернословить и богохульствовать рыцарей глаза полезут на лоб. Остается только молиться, чтобы Пендери-отец не повлиял на короля. Молиться и надеяться.

Райна была так поглощена своими мыслями, что не заметила приближения человека.

— Райна, — окрикнул ее Кристоф. — Тебя зовет Элан.

Девушка спросила в тревоге.

— Что-то не так?

— У нее схватки.

— Когда начались?

— Утром.

— А что говорит лекарь?

Юноша недовольно поморщился:

— Он говорит, ему нужно готовиться к приему раненых. Не дай Бог что-нибудь случится с королем!

Сердце гулко застучало в груди. Неужели Элан родит здесь, на поле битвы? К тому же без помощи лекаря…

Господи, помоги!

— Ты пойдешь к ней? — вновь спросил Кристоф.

— Конечно.

У несчастной Элан остались только она и Кристоф, а лекарь, наверно, побежал готовить мази и повязки, чтобы перевязать царапины своего драгоценного короля. Райна бросила последний взгляд на Максена, как бы запоминая его, и поспешила за Кристофом. Лучше уж занять свои мысли рождением ребенка, чем смертью.