Проклятая шахта.Разгневанная гора - Хэммонд Иннес

Эта удивительная атмосфера казалась особенно прекрасной после мрачной действительности Чехии. Все равно что слушать Россини после Вагнера.

Разнежившийся и счастливый, я вошел в кафе на Виале Витторио-Венето и заказал коньяк. Я просидел там до половины первого, ловя, ради воскрешения своего итальянского, обрывки разговоров. Потом вернулся в отель. Когда я подходил к лифту, портье за стойкой окликнул меня:

– Синьор Фаррел! У меня для вас сообщение. – Он достал из ящика листок бумаги, помеченный буквой «Ф». – Синьор Сисмонди звонил полчаса назад и просил, чтобы вы позвонили ему.

Он протянул мне листок, на котором было написано имя и номер телефона Сисмонди.

– Вы не знаете, кто это? – спросил я.

– Синьор Сисмонди? Я думаю, это синьор Рикардо Сисмонди, владелец крупного предприятия на Виа Палова, синьор.

– Как называется его компания?

– Я не знаю, тот ли человек вам звонил, синьор, но мне известно, что так зовут директора «Феррометалли ди Милано».

Я поднялся в номер и достал записную книжку с номерами телефонов итальянских фирм, с которыми «Б. и X. Эванс» сотрудничала до войны. И среди них я нашел «Феррометалли ли Милано».

Я снял трубку и набрал номер.

Ответил женский голос:

– Кто говорит?

– Это мистер Фаррел. Могу л поговорить с синьором Сисмонди?

– Минутку. – И я услышал отдаленный женский голос, окликнувший: – Рикардо!

Потом трубку взял мужчина с резким скрипучим голосом:

– Синьор Фаррел? Прекрасно. Вы знаете, кто я?

– «Феррометалли ди Милано»? – спросил я.

– Да, да, синьор. Я сотрудничал с вашей компанией до войны. Я слышал, что вы вчера прилетели в Милан из Пльзеня?

– Верно.

– Будучи в Пльзене, не встречались вы там с синьором Тучеком?

Вопрос, которого я никак не ожидал, смутил меня. Естественно, я полагал, что он звонил мне по делу. Вместо этого он спрашивает о Тучеке. Счастливый, жизнерадостный Милан, по которому я гулял все утро, сразу померк в моих глазах. У меня возникло чувство, будто длинная рука протянулась через границу Чехословакии и возвращает меня обратно в объятия чешской тайной полиции.

– Алло, алло, синьор. Вы меня слышите? – нетерпеливо вопрошал скрипучий голос.

– Да, – сказал я.

– Я спрашиваю, видели ли вы Тучека?

– Да.

– Вы, наверное, дружны с военных времен?

– Да. А в чем дело?

– Он знал, что вы летите в Милан?

– Да.

– Хорошо. Тогда, может быть, еще не все потеряно.

– Послушайте, – сказал я, – может, вы перестанете говорить загадками и объясните, что все это значит?

– Хорошо. Я объясню. Я деловой партнер синьора Тучека. Дела в Чехословакии складывались для него не наилучшим образом, поэтому он собирался переехать в Милан. Мы планировали открыть здесь совместное предприятие. Он должен был прибыть сюда три дня назад, но его нет и по сей день. Я очень встревожен, синьор Фаррел.

– Какое это имеет отношение ко мне?

– Я поясню. Мы вместе начинаем новое дело. Он должен привезти чертежи и спецификации новых машин, которые мы намерены производить. В пятницу я получил от него письмо, в котором, он сообщил, что не сможет привезти их сам: это слишком опасно, поэтому переправит их с англичанином, который на следующий день вылетает в Милан. Я звонил в аэропорт, синьор Фаррел. Вы – единственный прибывший из Чехословакии англичанин с момента получения письма.

– И вы думаете, что я привез вам посылку от Тучека?

– Нет, нет. Я подумал, быть может, вы привезли документацию, чтобы здесь передать ее Тучеку. Но он здесь не появился, и я не знаю почему. Но бизнес есть бизнес, синьор Фаррел, и я уже нанял специалистов, которые готовы начать монтаж станков для производства новых машин. Но для этого нужны чертежи. Если бы я мог их получить…

– Но у меня нет никакого пакета для вас, – сказал я.

– Нет? – Его голос внезапно окреп, сделался резким, в нем слышался металл. – Но, синьор Фаррел, в своем письме он…

– Мне не интересно знать, что он вам написал, – прервал его я. – Повторяю еще раз: у меня для вас ничего нет. Мы виделись в Пльзене один раз. В его служебном кабинете, и нашу беседу переводил официальный переводчик.

Он стал что-то говорить, но вдруг его голос исчез, как будто он прикрыл рукой микрофон телефонной трубки. Потом голос снова прорезался, и он спросил:

– А вы уверены, что видели его только один раз, синьор Фаррел?

– Абсолютно уверен.

– А он не приходил к вам в отель?

Мне показалось, что он произнес эту фразу с особым нажимом.

– Нет, – ответил я.

– Но он сообщил мне…

– Я виделся с ним один раз, – прервал я его сердито, – и поймите, у меня нет ничего ни для вас, ни для Тучека.

Опять наступило молчание, и я подумал, что он повесил трубку. Я вытер потное лицо носовым платком.

– Может быть, мы не понимаем друг друга, синьор? – Голос звучал мягче. – Видите ли, чем скорее я получу чертежи, тем скорее начнется новое производство. И мне могут понадобиться некоторые виды машин, производимых вашей фирмой. Может быть, я закажу их, а вам выплачу премию за быструю доставку. Теперь вы, может быть, более тщательно осмотрите свои вещи. Возможно, вы обнаружите этот пакет?

Это было уже открытое предложение взятки, и я хотел сказать ему, что я о нем думаю. Но все же он был потенциальным заказчиком фирмы, поэтому мне пришлось оставаться в рамках вежливости.

– Мне очень жаль, мистер Сисмонди, но у меня нет того, что вам нужно. Если позволите, я позвоню вам в ближайшее время в офис и сообщу, какое оборудование может вам предложить моя фирма.

– Но, синьор Фаррел…

– Мне очень жаль, сказал я быстро, – я ничем не могу вам помочь. До свидания. – И я положил трубку.

Некоторое время я стоял, глядя в окно на громадное здание Центрального вокзала. Серый камень казался почти белым на фоне темных облаков, клубившихся в небе. Значит, Сисмонди знал, что Тучек приходил ко мне в «Континенталь». Я убеждал себя, что это всего лишь мои домыслы. Сисмонди не мог об этом знать. Но эта мысль засела у меня в голове, как заноза. И я уже почти зримо ощущал пальцы той самой зловещей руки, тянущейся ко мне из Чехословакии. Солнечный свет, лившийся из окна, померк. Площадь Графа д'Аосты вдруг стала серой и пустынной. Я вздрогнул и закрыл окно.

Я направился к двери, но на полпути остановился. А что, если Тучек во время того ночного визита спрятал этот пакет в одном из моих чемоданов? Я не перебирал их содержимое. Он мог лежать там. Руки у меня дрожали, пока я доставал ключи и открывал чемоданы. Но, осмотрев их тщательно и даже ощупав подкладку, я ничего не нашел. Я ощупал одежду, которая была на мне, а также пальто, перебрал содержимое портфеля, и, ничего не найдя, испытал облегчение, и спустился в бар.