Последний знаменный - Алан Савадж

Виктория уставилась на его шею:

— Но...

— Ты хочешь сказать, я уже обрезал свой хвостик? — Юань улыбнулся. — Но только я, ты и мои ближайшие помощники знают об этом. Ты хочешь, чтобы я прокричал на весь мир?

Британский боевой корабль у входа в устье реки Янцзы произвел двенадцатиорудийный салют. Толпы народа возле кромки воды ответили шумными приветствиями. Вооруженные китайцы — но не знаменные — стреляли из винтовок в воздух, им вторили тысячи хлопушек.

— Ты собираешься посмотреть представление? — спросил Адриан.

Вместе со своими братом, невесткой, а также Джеймсом он стоял на веранде их дома. Баррингтоны наблюдали за всенародным ликованием.

— Он должен пройти вверх по реке, — заметил Роберт.

— Ну что ж, я, пожалуй, пойду потолкаюсь в толпе, — решил Адриан. — Этот малый может оказаться нашим хозяином. И не в таком уж отдаленном будущем.

Он уже оказался нашим хозяином, по крайней мере здесь, на Янцзы, подумал Роберт. В условиях быстрого и необратимого краха власти Цинов в бассейне реки некая ассамблея, присвоившая себе право представлять всю империю, хотя на ней присутствовали в основном делегаты от южных провинций, избрала Сунь Ятсена президентом Республики Китай, причем еще до того, как доктор собственной персоной вернулся из Америки.

— Можно я пойду с вами, дядя Адриан? — спросил Джеймс. — Мне так хочется увидеть этого Суня.

Адриан улыбнулся:

— Я думаю, тебе надо более осторожно выбирать слова, когда ты говоришь о нем. Но ты, конечно, можешь пойти со мной, если твои мама и папа не против.

Моника посмотрела на Роберта, который пожал плечами:

— Только не отходи от дяди. Береги его, Адриан.

Адриан взял мальчика за руку, они спустились по ступеням и пошли по дороге к причалу Баррингтонов.

— Что же будет, Роберт? — спросила Моника.

За последние одиннадцать лет она узнала значение слова «безопасность», и вот опять революция.

— Будь я проклят, если знаю, — ответил Роберт. — Однако подозреваю, что Адриан прав, и нам придется иметь дело с этим малым. Его люди контролируют Янцзы на всем протяжении.

— Но Цины должны что-то предпринять по этому поводу.

— Трудно предположить, что они могут, разве призвать Юань Шикая, но гордость, по всей видимости, не дает им этого сделать. Без Юаня Знаменная армия просто смешна. А люди Суня настроены решительно. Все происходящее напоминает то, что мне рассказывал отец о тайпинах. Сунь, как ты знаешь, христианин. Так же, как и Хун Сюцюань, который провозгласил себя «небесным королем» и младшим братом Христа.

Моника содрогнулась:

— Он был сумасшедшим.

— Да, сумасшедшим. И отпетым извергом. Однако династия тоже долгое время ничего не могла с ним поделать.

— Как ты думаешь, теперь Виктория вернется домой? — Они ничего не слышали о ней со дня ханькоуской революции два месяца назад.

— Хотел бы и я сам знать ответ на этот вопрос, — сказал Роберт.

— Господин Баррингтон! — Сунь Ятсен оказался немного ниже среднего роста по европейским стандартам, но приятен на вид: тщательно расчесанные черные волосы, тонкие усики, неброский костюм западного покроя. Если он и был польщен тем приемом, который ему оказали в Шанхае, то не показывал этого. Не было заметно и враждебности ни в его взгляде, ни в голосе, когда он зашел в Дом Баррингтонов — с шикарной посудой, клаузоне, которые были на многочисленных декоративных столиках с бронзовыми столешницами, паркетным полом и кланяющимися китайскими слугами. Чего нельзя было сказать о его помощниках, столпившихся на верхней площадке лестницы и обменивающихся впечатлениями.

— Доктор Сунь, — сказал в ответ Роберт. — Разрешите представить мою жену и сына. С моим братом вы уже знакомы, надеюсь.

Сунь склонился к руке Моники.

— Бог всегда благоволил Баррингтонам. Как я слышал, госпожа Баррингтон в их счастливой судьбе. — Моника очаровательно и загадочно покраснела, взглянув на мужа. — Вы должны познакомиться с моей женой мадам Сунь, как только она приедет, — продолжил Сунь. — А теперь, боюсь, мужчины должны поговорить о деле.

Роберт кивнул, и Моника вышла из комнаты, уводя с собой Джеймса. Адриан собрался было остаться, но Сунь окинул его таким холодным взором, что тот прикусил от злости губу и тоже вышел на веранду. Сунь сел, сцепив руки на бедре.

— Могу я говорить откровенно?

— Иначе и нельзя, ваше превосходительство, если мы собираемся совершить что-то стоящее.

— Хорошо, — удовлетворился Сунь. Итак, господин Баррингтон, ситуация странная. Я уверен, что вы много лет знали обо мне и моих устремлениях. — Он дождался утвердительного кивка Роберта. — Так вот, понимаете, я планировал революцию больше двадцати лет, с риском для своей жизни и, к сожалению, заплатил за нее ценой жизней многих моих соратников.

Роберт понял, что Сунь скоро узнает, что именно Джеймс Баррингтон был причастен к разгрому шанхайского туна в 1894 году. Но он также хотел выяснить, знал ли Сунь, что Виктория была одним из его самых ярых сторонников и оказала ему материальную помощь, несопоставимую ни с чьей другой? Однако он решил пока не упоминать ее имени.

— Признаюсь вам, — продолжил Сунь, — были моменты, когда я терял надежду осуществить свою революцию. И затем, внезапно и совершенно случайно, она произошла. Один мой слишком нетерпеливый подчиненный не смог выявить предателя и подвергся нападению правительственных войск, что вызвало взрыв недовольства и мятеж на всем протяжении реки Янцзы. В свете этого можно предположить, что династия Цин и правительство разложились в гораздо большей степени, чем мы подозревали, если их правление в бассейне Янцзы рухнуло так быстро и окончательно.

— Они были не теми, какими пытались казаться, — признался Роберт.

Сунь коротко улыбнулся:

— Вы имеете в виду после смерти Цыси? Однако она мертва, и нам остается меньше проблем для разрешения. На деле, я считаю, осталось только две крупных личности из окружения вдовствующей императрицы, кто поддерживали ее в победах и поражениях и кто пользуется властью. Разумеется, я говорю о Юань Шикае и Роберте Баррингтоне.

— Вы мне льстите, ваше превосходительство.

— Вам принадлежит самый богатый и самый мощный торговый дом Китая. Сейчас, если позволите говорить прямо и без церемоний, вы находитесь в моей власти волей сложившихся обстоятельств. Я могу разорить вас. Могу приказать расстрелять вас и всю вашу семью. Разумеется, в моей власти посадить вас и ваших близких на следующий пароход в Англию и запретить вообще возвращаться в Китай. — Роберт облизнул губы. — Но чего я этим добьюсь? — спросил Сунь. — Создам вакуум в сердце великой страны, которой собираюсь управлять. Я считаю, что Китаю нужен Дом Баррингтонов, господин Баррингтон.

— Теперь вы льстите нам, доктор Сунь.

Сунь опять улыбнулся своей мимолетной улыбкой:

— Поэтому единственное, что я хочу знать, господин Баррингтон, кому вы служите: Китаю или Цинам. Ваша семья провела в Китае более ста лет. Вы родились здесь и здесь прожили свою жизнь. Вы, полагаю, христианин. Как и я. Но я также уверен, что мы оба можем оценить полезные аспекты конфуцианства. Разве вы не согласитесь, что Цины утратили доверие Небес? Теперь, прежде чем вы дадите ответ, мне бы хотелось заранее снять некоторые вопросы. Я не собираюсь причинять императору какой-либо вред, также как и членам его семьи. Разумеется, если они не окажут мне вооруженного сопротивления. Для этого я написал письмо регенту, предлагая Пуи отречься от престола и уйти в почетную отставку. С доходами четыреста тысяч фунтов в год. Это большие деньги.

— Могу я спросить, откуда возьмутся эти деньги?

— Их выделит правительство, конечно, как только мы придем к власти. Теперь позвольте остановиться на следующем: я говорю мы, потому что по натуре оптимист. Но правительство, о котором я говорю, будет избранным правительством. Я избран президентом, но ограниченным электоратом, мне же хотелось бы подтвердить свои полномочия всеобщими выборами. Я верю, что гоминьдан выиграет эти выборы, и я стану полноправным президентом Китая. Однако если мы проиграем и явится другая партия под руководством другого лидера и он будет избран, то я даю твердое обещание отойти от политической деятельности и стать частным лицом. Тем не менее в этом случае я потребую от нового правительства обещания выполнить мои гарантии семье Цинов. Итак, теперь вы готовы дать мне свой ответ?

Роберт уже принял решение. Сунь прав, и положение Дома Баррингтонов было гораздо более прочным, чем казалось тем, кто видел только гоминьдановских солдат, окруживших дом. Но он также знал, причем знал со дня смерти Цыси, что дни династии сочтены и требуется лишь толчок, чтобы она пала. Он тешил себя надеждой, что не позволил Юаню дать этот толчок, отказав ему в поддержке. И вовсе не из особого желания сохранить умирающее правительство, а потому, что знал намерение маршала установить в стране военную диктатуру. То, что Юань удерживал Мартина, только укрепляло Роберта в его уверенности по этому поводу.