Заказ - Константин Кульчицкий

Трибуны ликовали, приходили в отчаяние, замирали в безмолвном сопереживании – и опять ликовали. Азарт спортсменов заражал зрителей и возвращался обратно усиленным в тысячу крат. Судьи несколько раз призывали гостей дворца к сдержанности, опасаясь, как бы аплодисменты или дружный стон зала не помешали всадникам на маршруте. Всё бесполезно! На энергетической карте города «Юбилейный» определённо сиял как большая, мерцающего блеска звезда!..

Среди таких протуберанцев страстей лишь последнее бревно осталось бы безучастным. Даже Сергей время от времени забывал, что сегодня был самый что ни есть решающий день, когда всё должно было окончательно проясниться. То есть вечером ему предстояло либо целовать вызволенного Кузьму… либо вешаться, под вопли Кошмара, на Анькиной импортной люстре. Приблизить развязку или повлиять на неё Серёжа не мог (попробовал вот, так чем кончилось! Даже вспоминать больно…), и потому изо всех сил старался не думать ни об уехавшем куда-то Антоне, ни о генах в пробирке, ни о «коренастых и русоволосых» или, наоборот, «темноголовых и рослых»…

Иногда ему это удавалось. Например, когда серебристый жеребец под молодой немкой прямо-таки лебедем проплыл над всеми препятствиями, а после финиша, словно приветствуя зрителей, явно в порыве чувств вскинулся на дыбы и пробежал несколько шагов на задних ногах…

Однако следом яркие краски манежа вдруг меркли у Сергея перед глазами, он заново осознавал, что где-то в недоступных для него сферах решалась – вот прямо сейчас и решалась! – судьба лучшего на всём свете коня… и в животе становилось мерзко и холодно…

Он в который раз посмотрел на часы: «Блин, где же Антон? В лесу заблудился? Мог бы и позвонить…»

Аня, как это у них порою случалось, ответила на его невысказанные мысли:

– Это же деревня, Серёжа. Маленькая деревня в лесу… Два коровника и телефон на центральной усадьбе. А у него и так счёт на минуты…

На самом деле Панамореву многое могло помешать отзвониться Ане на сотовый. В том числе авария на шоссе.

Сергей решительно отогнал от себя сперва видение перевёрнутой и сплющенной машины в кювете, потом – этой же машины, безнадёжно застрявшей в глубокой, танку не вылезти, колее…

Рыжий Рейсфедр вынес на манеж элегантную москвичку Наташу, взял два первых препятствия, и стало понятно, кто сегодня главный претендент на победу. Сергей снова подался вперёд, во все глаза наблюдая за всадницей и конём…

Аня же больше смотрела на его локоть, плотно прижатый к правому боку. Мужчины, чёрт бы их взял!.. Будто она не видела, как он вздрагивал, забираясь в «Тойоту»… а потом после каждой рытвины зеленел… Того не может понять, что у неё у самой от его вида правый бок уже начал болеть!

Она ощутила, как к глазам снова подступила никому не нужная влага, и поспешно отвернулась, чтобы Сергей не заметил. А когда вновь посмотрела на него, то увидела, что он осторожно ёрзает в пластиковом кресле, собираясь с духом для усилия, потребного, чтобы подняться.

– Ты куда? – сразу испугалась она. – Тебе плохо?..

– Умирать поползу, – буркнул Сергей. – В тихом уголке… – У Ани запрыгали губы, и он объяснил, почти извиняясь: – В сортир наведаться надо. Кто меня всё утро куриным бульоном накачивал?..

Серёжа отсутствовал долго, гораздо дольше, чем требовалось для похода в туалет и обратно. Он вернулся, когда на манеже сражался с препятствиями рослый поляк на маленьком, но невероятно прыгучем коне. К этому времени Аня на всём серьёзе собиралась отправляться на поиски. Оглядываясь, она наконец-то увидела Сергея в проходе: он махал ей рукой, требуя немедленно подойти. Жесты были совершенно отчаянные, а лицо – перекошенное и белое, как бумага. Аня испуганно вскочила и почти бегом поспешила к нему под раздражённое шипение зрителей, которым она наступала на ноги и мешала смотреть.

– Анька, беда! – встретил её Сергей. – Заказа увезли…

– Как?.. – ахнула девушка.

– А вот так. Прохожу я по коридору, в окно, конечно, смотрю, а двери обоих шведских боксов – нараспашку…

Я в конюшню… Там Вовчик с лошадью возится… Я к нему: «Где кони?» Он: «А откуда я знаю… Одно видел – минут сорок назад выехал из ворот шведский коневоз… „Паджеро“ с прицепом. А что там и как…»

Сергея натурально трясло, он чуть не плакал. По крайней мере, возле глаз надулись предательские упругие бугры. Челюсти были плотно сжаты, а на обтянутых скулах под кожей перекатывались желваки.

– Ань, что же теперь? Увезли коня… Сволочи… А куда следак, мудозвон хренов, запропастился?!

Он старался говорить шёпотом, но мало что получалось. Зрители, сидевшие у прохода, начали недовольно коситься.

Анна растерянно молчала. Пыталась что-то сообразить, но в голове было пусто. Подобный поворот не входил даже в худший из возможных сценариев, которые она всё это время мысленно прокатывала. Какое расследование, какие вещдоки, какое международное право?! Увезли!.. Вот так просто взяли и увезли…

Чувство полной беспомощности… Унизительное и страшное чувство, когда хоть в стену головой – и то лучше, чем ничего не делать и просто молча кипеть…

В огромный пустой холл дворца они вышли с такими лицами, словно у них на глазах только что кого-то убили. Или сами они запланировали убийство и наконец-то шли исполнять…

Неудивительно, что к ним сразу направился милиционер. Жутко бдительный после вчерашней истории с бомбой.

– Что случилось, молодые люди?

– Что, что!.. – сорвался Сергей. – Такую лошадь прошляпили!

«Чокнутые они, эти конники, – подумал сержант. – Насмотрелись…»

– Может, помочь чем?

Сергей невежливо развернулся и зашагал к выходу: оставаться здесь и тем более возвращаться в зал сделалось физически невыносимо. Аня побежала за ним.

– Жалостливый нашёлся… участливый… – зарычал Сергей, когда они оказались на улице. – Все они такие!.. И этот, и следователь сайский!.. Блевать от них тянет!.. Сострадают, сочувствуют… пока ничего делать не надо… а как делать, так ни хера не могут и не хотят!.. Что им Заказ, им хоть всю страну вывези… Законники… Пофигисты, мать их… Ну где этот Панаморев? Куда провалился?!.

…Телепатия, как это иногда бывает, сработала. «Пи-пи-пи-пи!» – донеслось из чехольчика на Анином поясе. Она поспешно схватила мобильную трубку:

– Да?

– Анечка, как дела?.. – долетело оттуда. Сергей узнал голос и выдернул у девушки телефон. Аня успела припомнить, как он матерился минуту назад, и испугалась – не наговорил бы чего. Но жокей ответил с негаданно вернувшимся самообладанием:

– Дела самые блестящие. Мы сейчас в «Юбилейном» и только что выяснили, что швед коня увёз…

– Так!.. – Чувствовалось, что Панама на том конце напряжённо соображает. – Давно?

– Минут сорок назад. – И Сергей почти сорвался: – Делать-то что будем?

– Я сейчас в машине, – ответил Антон. – Надеюсь скоро нужные данные получить… И из Москвы, и ещё кое-откуда…

– Так до тех пор они!.. – заскрипел зубами Сергей. И тут его осенило: – Из машины звонишь?! А если мы шведа аккуратно догоним? И с тобой связь будем держать?.. Чтобы он опять какой фортель не выкинул?..

Панаморев, наверное, понял, что запрещать бесполезно. Он продиктовал номер фаульгаберовского автомобильного сотового и строго добавил:

– Только без глупостей! Обещаешь?

– Обещаю!!! – воспрянул Сергей. И так помчался к машине, словно у него разом зажили все болячки. Аня бросилась следом, на ходу вытаскивая ключи.

Они выехали со стоянки и помчались по улице, не заметив «Мерседес» цвета мокрый асфальт, тихо выползший из подворотни неподалёку…

– Похож! – констатировала Любаша. – Очень похож!

Паффи стоял в чистом маленьком деннике ветеринарного лазарета и любознательно принюхивался к человеческой руке, гладившей его ноздри. Нашествие незнакомых людей не встревожило и не испугало его. Он сразу распознал в Любаше опытную лошадницу и безропотно дал себя осмотреть, а теперь наслаждался лаской и заслуженным угощением.

– Очень похож, – продолжала девушка. – Только этот старичок, а тот молоденький. Лет пятнадцать разницы. А так – и ростом, и экстерьером… И, главное, оба чисто гнедые, нигде ни белого волоска. И порода та же, по-видимому. Здорово наш найдёныш на чистокровного смахивает. Смотри, какая голова, какие длинные бабки…

Панама добросовестно посмотрел на ноги коня, но ничего особенного не увидел. Ноги как ноги… Он даже был не очень уверен, где эти самые бабки находятся.

Паффи внимательно смотрел на людей. Он не отстранился, когда мужчина нерешительно поднял руку к его морде. Пальцы человека тронули его нос, осторожно почесали бугорок под нижней губой… Конь издал еле слышный звук и легонько потянулся вперёд. Антон невольно улыбнулся. Трогать, гладить большое доверчивое животное оказалось необыкновенно приятно. Он посмотрел Паффи в бездонные переливчатые глаза и подумал о том, что осталось лишь позвонить по телефону. Всего делов: набрать пальцем плещеевский номер и сказать в трубку три слова. Но эти три слова поднимут и пограничников, и местное ФСБ… долетят до шведского консульства, до Генпрокуратуры… Оторопь берёт, как представишь, какие силы придут в движение. А железных прямых доказательств у Антона Григорьевича Панаморева как не было, так и нет, и минимум до четырёх вечера (он взглянул на часы) не будет. А если в московской лаборатории «провернут» кровь кобылы, заботливо присланную Цыбулей… и выяснится, что Сирокко – никакой не Заказ, а всего лишь его родственник по отцу?.. Мало ли какие встречаются совпадения, мало ли кто с кем похож, мало ли кто мог купить замороженную сперму английского жеребца…