Холодное блюдо - Крейг Джонсон

от этой лести, поэтому я спросил Джанин, как там поживает великий шайенн. Она сказала, что он оказался на удивление выносливым и ему повезло, что пуля не задела ни один важный орган. Перед тем как зашить рану, врачи удалили ему аппендикс. Я сказал, что от него все равно не убудет, но не рассмешил ее – по крайней мере Джанин, ведь из 62-й палаты снова раздалось соблазнительное хихиканье. Мы посмотрели друг на друга, пока я продолжал жевать тост, и лицо Джанин покраснело.

– Что ж, приятно знать, что все его важные органы функционируют как надо.

Джанин быстро ушла по коридору. Через какое-то время Дена Большой Лагерь вышла из двери. Она поправила то же платье с бахромой, которое я видел несколько дней назад, и стерла помаду из уголка открытого рта средним пальцем. Она на мгновение замерла, когда увидела меня. Я достал потрепанную тигровую лилию из шляпы и протянул Дене. Она улыбнулась, приняла ее и игриво подмигнула через плечо, пока шла по коридору и повернула за угол.

Наверное, я бы не справился даже с десятой долей такой женщины, как Дена Большой Лагерь.

14

– Что значит «его нет»? – Джордж Эспер снова пропал. Я вытер мокрые волосы, убедился, что полотенце на талии хорошо держится, и сел рядом со своей новой одеждой, все еще лежащей в зеленом пакете из спортивного магазина.

Ферг выглядел так, словно хотел умереть.

– Он сказал, что хочет есть, поэтому я пошел за медсестрой…

Я опустил второе полотенце с головы на плечи и осмотрел свои пальцы. Первый слой кожи практически стерся, а второй был розовым и чувствительным. Ухо болело, и я не снял повязку, чтобы не повредить его, но в основном мне просто было приятно помыться первый раз за несколько дней.

– Почему ты ей просто не позвонил?

– Я пытался.

Я подумывал вернуться в душевую и утопиться.

– Где ты видел его последний раз?

– В палате, минут пять назад.

Я протянул ему рацию, которая каким-то образом все еще держалась за мою покрытую грязью куртку.

– Здание не такое уж и большое. Пусть кто-нибудь встанет у северо-восточного выхода больницы, а ты – у юго-западного; если кто-то из вас заметит, что он уходит, позвоните. Воспользуйся рацией в своей машине.

Я посмотрел на Ферга и подумал о том, что он на ногах большую часть ночи, вероятно, не ел ничего нормального уже несколько дней и наверняка хотел позвонить жене и сообщить, что жив. Донна работала в страховой компании. Они были женаты уже тридцать лет и все еще безумно любили друг друга. По воскресеньям они гуляли за ручку в парке у Клир-Крик.

– Он и от меня сбежал, не изводи себя. – Я поднял шляпу, пытаясь отвлечь Ферга от переживаний. – Кажется, мне нужна новая шляпа. Что думаешь?

Он осмотрел меня своими карими глазами, в которых уже не читалось самобичевание, и направился к юго-западному углу больницы.

– Определенно.

Я положил шляпу обратно на полированную поверхность деревянной скамьи, которая крепилась к полу десятисантиметровой трубой. Судя по всему, администраторы решили, что врачи и медсестры недостаточно зарабатывают и могут сбежать с мебелью. Я с тревогой заглянул в пакет на свою новую одежду. Если она покупала их уже в плохом настроении, то мне не хотелось смотреть на размер, но джинсы подошли идеально, как и куртка, рубашка, носки, нижнее белье и майка.

Одевшись, я застегнул пояс с оружием и внимательно поправил куртку так, чтобы она его закрывала. Затем засунул грязную одежду в пакет, чтобы потом постирать или сжечь, положил сверху шляпу и понес все это в коридор. Пятница, позднее утро, в больнице очень мало народу – значит, Джорджу будет сложнее скрыться. И все же, несмотря на небольшое здание и рассеянный по больнице персонал, у Джорджа была сотня мест для укрытия. Я решил оставить одежду в палате Генри, если к нему не наведалась еще какая-нибудь женщина, и использовать палату в качестве оперативной базы для повторной охоты на Джорджа Эспера.

Уже у двери Генри я остановился, чтобы прислушаться и проверить, не было ли там посетителей. Оттуда доносились голоса, но, что бы они ни говорили, это не было похоже на что-то интимное, поэтому я толкнул дверь и обнаружил Джорджа Эспера на стуле рядом с Генри. Когда я подошел к кровати напротив Джорджа, то заметил, что он плакал.

– Тебе не приходило в голову сказать что-нибудь моему заместителю перед тем как уйти, Джордж? – Он выглядел крайне смущенным и вытер слезы свободной рукой. – Ну, чтобы мы не клеили объявления и не сообщали о пропаже в ФБР?

– Прстит…

– Джордж, теперь будем действовать так: когда я оставляю тебя хоть где-то, тебе надо сидеть там до тех пор, пока я тебя не заберу. Ты понимаешь? – Он кивнул. – Отлично, а теперь возвращайся в палату.

Джордж встал и заковылял к двери, и я бросил ему: «И оставайся там» до того, как он успел выйти. Дверь тихо закрылась.

– Думаю, Джордж слегка растерян.

– Правда? Я думаю, Джордж офигеть как растерян, – я опустил взгляд на Генри.

– Серьезно. С ним будто что-то не так.

– Помимо синдрома бегства?

Генри немного помолчал, а потом сложил простыню и разгладил концы. Его руки странно смотрелись в этой обстановке, как дикие птицы, запертые в комнате.

– У его родственников не было психических заболеваний?

– Я не слышал.

– Он был рассеянным, – покачал головой Генри, – и не мог сконцентрироваться.

– Сотрясение?

– Возможно, – Генри посмотрел на пустой стул, где сидел Джордж. – Он спрашивал, как ему переехать в резервацию. Думал, что там ему будет безопаснее.

– Странно. На горе́ он был не таким невменяемым. – Мы замолчали и задумались.

– Он знает о своем брате, – Генри твердо встретил мой взгляд. Мне захотелось сесть.

– Что он сказал? И откуда узнал?

– Он ничего не сказал, – пожал плечами Генри, – я просто чувствую. Он знает.

Я изучал полированную решетку сбоку кровати.

– Думаешь, он был с Джейкобом в день смерти?

– Не знаю, – улыбнулся Генри. – Прости, что ничем не помогаю, но мне просто так кажется. Они же близнецы.

Я прислонился к изножью кровати и оторвал кусок кожи с тыльной стороны руки.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. Сам как?

– У меня рассыпаются руки и болит ухо.

– Могло быть хуже, – кивнул Генри, – у тебя могло рассыпаться ухо.

– В офисе держат пари, отрежут мне его или нет.

– Будет обидно. Уши – твоя лучшая черта.

Я отвернулся вместе с ним к окну.

– Вот и я так