Дыхание скандала - Элизабет Эссекс

Дворецкий отпрянул от нее и стукнулся головой о косяк, как дверной молоток, Антигона спокойно перешагнула через его ноги в темный, выложенный мрамором пустой холл.

— Вы не можете просто войти…

— Я уже вошла. — Она повернулась кругом, разглядывая помещение и пытаясь определить, есть ли тут что-нибудь, что может послужить ей на пользу.

— Я на вас закон напущу, — пригрозил дворецкий, держась от нее максимально далеко, насколько это возможно в маленьком пространстве.

Антигона игнорировала его вспышку.

— Где лорд Олдридж, мой нареченный?

— Вы… — Дворецкий поперхнулся и замолчал, явно пересмотрев разумность дальнейшего препирательства с будущей хозяйкой. Он пытался восстановить хладнокровие. — Его милости нет дома.

— Вот как? Я подожду. — Не дожидаясь, когда дворецкий проводит ее, она принялась сама бродить по дому. Если тут обнаружатся перепуганные мальчишки, то лучше выпустить их до того, как его милость вернется домой.

Но никаких мальчишек не нашлось. Она могла только надеяться, что побег конюшенного ускорил массовый исход. Даже без внушительных лакеев городской дом Олдриджа был одним из самых элегантных, которые Антигоне довелось видеть. Дом был строгий, хотя и богато отделанный, никаких неуместных предметов, ни пятнышка пыли, которое испортило бы совершенство. Лорд Олдридж всегда называл свой дом скромным, возможно, он не так велик, как величественный особняк леди Баррингтон на Дувр-стрит, но заявления о скромности теперь казались частью фальшивой личины, которую лорд Олдридж показывал миру. Назвать скромным столь богато обставленный дом, значит, напрашиваться на возражения гостей и обратить внимание на коллекцию изящного китайского фарфора, расставленного повсюду. Даже в коридоре и на элегантной резной лестнице были бесценные предметы, как будто, однажды начав, лорд Олдридж не мог удержаться от приобретения и демонстрации хрупких свидетельств своего хорошего вкуса и могущества.

Небольшая комната в задней части первого этажа служила, по-видимому, кабинетом или библиотекой, и Антигона решила, что можно подождать здесь. Комната была обставлена темной лакированной мебелью в китайском стиле, книг, что странно для кабинета или библиотеки, здесь не было. Выдержанная в красивом темно-зеленом цвете комната предназначалась для того, чтобы подчеркнуть яркость удивительного собрания фарфора. На полках ряд за рядом выстроились почти одинаковые китайские фигурки.

При близком рассмотрении в свете из окна выяснилось, что фигурки немного различались. Но, сделанные из слоновой кости, алебастра или жада, все они изображали нагих женщин, откинувшихся на диван или пьедестал.

Все они смотрели на нее пустыми глазами и беззубо улыбались.

Затаившееся отвращение вернулось с такой силой, что сердце, казалось, стучало в горле. Дело не в фигурках, Антигона думала, что они, на свой лад, привлекательны. Но их многочисленность, сходство, отсутствие индивидуальности, повторявшиеся черты и позы раздражали ее.

Она знала, что Олдриджу не нравятся женщины, что он не находит удовольствия в этих рядах нагих, пассивно склоненных женских тел. Что он устроил эту демонстрацию, чтобы выставить себя иным, чем он есть на самом деле. Притвориться, замаскировать свою истинную суть. Ряды грудей, животов, ног и… Антигона думала, что ее вывернет на ковер. Она чувствовала себя грязной только оттого, что смотрит на них.

Она не могла оставаться в этой комнате. Но и не могла позволить своему отвращению выгнать ее из дома. Она зашла так далеко не для того, чтобы струсить. Ей нужно видеть это. И это к лучшему, что она точно понимает, каков он, что именно ждет ее в деле с этим человеком.

Она пошла наверх, в большую гостиную, резные деревянные панели которой и лепнина в китайском стиле были в моде пятьдесят лет назад. Покрашенные в голубой цвет стены украшала выпуклая затейливая лепнина, которая огибала дверные проемы. Тут и там, на резных выступах стояли, несомненно, бесценные статуэтки и вазы. Эффект был экзотический и мощный. Ничего от неприятной строгости лорда Олдриджа, но все, чего следовало ожидать от его одержимой жадностью натуры.

Антигона изучала комнату, резную лепнину каминной полки, лакированные решетчатые стульчики, на которых можно было устроиться как райская птица на жердочке около своей клетки. Она на них не сядет, ее в клетку не посадить.

Она подвинула к стене стул с высокой спинкой и села ждать.

Казалось, они занимались деталями целую вечность. Уилл провел рукой по волосам. Часы показывали, что скоро полдень.

— Надо было подготовить тебя, — устало, но удовлетворенно сказал отец. — Не сомневаюсь, что мама и миссис Даусон уже опустошают кладовые, чтобы снабдить тебя провизией по стандартам Сандерсон-Хауса.

Граф, два его старших сына и секретарь несколько часов занимались подготовкой к возвращению Уилла на службу. Это сложное дело, поскольку Уилл прежде никогда полностью не отвечал за вооружение судна, запасы продовольствия и набор команды. Хотя у него было явное преимущество, поскольку за ним финансовая поддержка графа Сандерсона. В отличие от многих его приятелей, капитанов, которые могли попытаться получить готовое судно, у него была возможность воспользоваться влиянием отца для обеспечения расположения печально известного своей скаредностью военно-морского склада Портсмута. Уилл прибудет в порт утром с уже выполненными заказами и отправится к квартирмейстеру. Провизию и материалы, недоступные в Портсмуте, он, благодаря любезности отца, теперь может позволить себе закупить где угодно.

Больше всего другого удовлетворение Уиллу давало то, что он может дать людям работу. Маркус Бичам, Моффат, которому он послал записку, и даже его брат будут рады принять пост.

Но есть и другие вещи, которые столь же важны, как долг.

Отец поднял глаза от стопки бумаг на столе и передал их секретарю, который, выровняв их, положил в кожаный портфель.

— Что-нибудь еще, милорд? — спросил графа Генри Дженсен.

— Уильям, — окликнул отец. — Что-то еще?

Уилл отвернулся от окна. Серое утро сменилось солнечным днем, что предвещало легкое путешествие в Портсмут. Он совершит это путешествие один?

Он не мог покинуть Лондон, не поговорив с Престон. Она ушла так внезапно. Уилл вернулся в свою комнату всего через несколько минут после появления отца и обнаружил, что Престон уже нет. Записка, которую он послал на Дувр-стрит, осталась без ответа.

Уилл потер шею, которую вдруг закололо иголочками.

— Уильям? — вернул его к делу отец.

— Да. Мне нужно обсудить дело мисс Престон. — Заметив настороженный взгляд Джеймса, Уилл поправился: — Мисс Антигоны Престон.